– Не говори ему! Он пытается обмануть тебя! – закричала Индия, злобно глядя на Ретта. – Ты не слышала – он сказал, что сегодня вечером играл в карты с офицерами янки? Ретт сосредоточенно смотрел на побелевшую Мелани: – Скажите мне. Куда они поехали? Где они встречаются? Несмотря на испуг и непонимание, Скарлетт отметила, что никогда еще не видела Ретта таким отрешенным, лишенным каких бы то ни было эмоций. Мелани очевидно поверила Ретту; она отстранилась от него, выпрямила свое хрупкое тело и, дрожа от волнения, проговорила: – На Декатурской дороге, недалеко от палаток. Они собираются у Салливана, в подвале. – Спасибо. Я помчался туда. Когда явятся янки, вы ничего не знаете. Его черный плащ так стремительно улетел в ночь, что всем показалось, будто его здесь и не было. Но стук копыт и тяжелый всхрап коня вывели женщин из забытья. – К нам идут янки? – пискнула Питти. Ее ножки подкосились, и она рухнула на диван, настолько испуганная, что забыла плакать. – В чем все-таки дело? О чем он говорил? Если вы мне не скажете, я сойду с ума! – Скарлетт положила руки на плечи Мелани и крепко тряхнула ее, стараясь хоть силой добиться от нее ответа. – О чем? О том, что ты можешь явиться причиной гибели Эшли и мистера Кеннеди! – с торжеством произнесла Индия, оправившись от страха. – Перестань трясти Мелани. Ей плохо. – Со мной все в порядке, – прошептала Мелани, хватаясь за спинку стула. – О боже, боже! Я ничего не понимаю. Я – причина гибели Эшли? Пожалуйста, объясните мне, наконец! Голос Арчи, скрипучий, как ржавая дверь, остановил ее. – Всем сесть! – приказал он. – Взять в руки шитье. Занимайтесь делом как ни в чем не бывало. Судя по всему, янки могли следить за этим домом весь вечер. Садитесь, говорят вам, и шейте. Трепеща от страха, женщины повиновались; даже Питти взяла трясущейся ручонкой носок и огромными детскими глазами обвела собравшихся. – Где Эшли? Что с ним, Мелли? – потребовала Скарлетт. – А где твой муж? Это тебя не интересует? – спросила Индия, метнув злобный взгляд и бессмысленно теребя полотенце, которое чинила. – Индия, прошу тебя! – Голос Мелани прозвучал твердо, но лицо по-прежнему оставалось белым, а в глазах застыло страдание. – Скарлетт, вероятно, нам следовало бы рассказать тебе, но… Но ты сегодня уже натерпелась, поэтому мы… Фрэнк решил… а ты всегда открыто порицала клан… – Клан? Сперва Скарлетт произнесла это слово, как если бы его никогда не слышала, но прозрение наступило быстро, и она перешла на визг: – Клан! Эшли не в клане! Фрэнк… не может быть! Он обещал мне! – Разумеется, мистер Кеннеди входит в клан, и Эшли тоже, и все наши знакомые, – вставила Индия. – Разве они не мужчины? Белые мужчины и южане. Тебе бы гордиться им, а не вынуждать его тайком уходить из дома, словно он занимается чем-то постыдным! – Вы с самого начала все знали, а я нет! – Мы думали, это огорчит тебя, – с печальным видом заметила Мелани. – Значит, вот чем они занимались, хотя отговаривались политикой. Но Фрэнк обещал мне! Теперь нагрянут янки, отнимут у меня лесопилки и магазин, а Фрэнка посадят в тюрьму… так о чем же говорил Ретт Батлер? Индия в страхе посмотрела на Мелани. Скарлетт поднялась, скидывая шитье на пол. – Если вы мне не скажете, я поеду в город и буду всех расспрашивать, пока не выясню. Арчи уставился на Скарлетт своим единственным глазом и сказал: – Сядьте! Я расскажу вам. Вы сегодня шлялись невесть где и вляпались в историю, вот мистер Уилкс с мистером Кеннеди и другими поехали разбираться с тем ниггером и с тем белым, коли смогут их отыскать, а заодно истребить весь этот барачный поселок. Если этот перевертыш говорит правду, янки что-то пронюхали и выслали солдат сцапать их. И наши окажутся в ловушке. А если Батлер соврал, то он шпион и выдаст наших, и янки все равно их перебьют. И ежели он их выдаст, то я убью его, пусть хоть напоследок. А ежели их не перебьют, то им надоть в Техас, залечь на дно, и уж обратно ни ногой. А все через вас. Вся эта кровь на ваших руках. Страх на лице Мелани сменился гневом, когда она заметила, что Скарлетт начинает прозревать. Она поднялась, положила руку ей на плечо и осадила Арчи: – Еще одно подобное слово, и ты, Арчи, уйдешь из этого дома. Тут нет ее вины. Она поступала, как считала нужным. И наши мужчины поступают так, как считают нужным. Все делают то, что, как им кажется, должны делать. Не могут все думать и действовать одинаково, и неверно судить обо всех по себе. И как вы с Индией можете говорить такие ужасные вещи, в то время как ее муж… и мой муж тоже… может быть, они… – Тихо! – остановил ее Арчи. – Сядьте, мэм. Там лошади. Мелани опустилась на стул, взяла рубашку Эшли, склонилась над ней и, не отдавая себе отчета в том, что делает, принялась рвать жабо на мелкие кусочки. Стук копыт близился с каждой секундой, и уже можно было различить звон трензелей, скрип седел и гомон голосов. Лошади стали у их дома, раздалась отрывистая команда, затопали сапоги у заднего крыльца. Четыре женщины, в тревоге склонившие головы над шитьем, чувствовали себя так, словно сотни враждебных глаз изучают их в незашторенные окна. У Скарлетт сердце рвалось из груди, а в голове вертелась одна и та же фраза: «Я убила Эшли! Я убила Эшли! Я убила Эшли!» В этот кошмарный момент ей не пришло в голову, что она могла убить и Фрэнка, но мужу не нашлось места в ее воспаленном воображении, где она уже видела, как Эшли падает к ногам кавалеристов янки и по русым его волосам стекает кровь. Когда раздался резкий стук в дверь, она подняла глаза на Мелани и заметила на ее напряженном личике новое выражение – выражение отрешенности, которое она видела на лице Ретта, когда невозможно понять, блефует он или нет. – Арчи, открой дверь, – спокойно попросила Мелани. Сунув нож за голенище сапога, он поправил пистолет, торчащий из широкого пояса брюк, проковылял к двери и рывком отворил ее. Питти пикнула, как мышка, оказавшаяся в мышеловке: на пороге стоял офицер с группой людей в синей форме. Но остальные женщины хранили молчание. Скарлетт, узнав офицера, вздохнула свободней. Это был капитан Том Джеффри, один из друзей Ретта. Он купил у нее партию леса для нового дома. Она знала, что этот человек ведет себя как джентльмен. Возможно, если он джентльмен, то не потащит их в тюрьму. Офицер тоже узнал ее, снял шляпу и поклонился несколько смущенно. – Добрый вечер, миссис Кеннеди. Кто из вас, дамы, будет миссис Уилкс? – Я – миссис Уилкс. – Мелани поднялась, полная достоинства, несмотря на свой маленький рост. – А чему я обязана этим вторжением? Капитан быстро обвел глазами комнату, задержался на мгновение на лице каждой из женщин, потом бросив взгляд на стол и вешалку для шляп, стараясь отыскать признаки присутствия в доме мужчин. – С вашего разрешения, я хотел бы поговорить с мистером Уилксом и мистером Кеннеди. – Здесь их нет, – ответила Мелани с холодком, но спокойно. – Вы уверены? – Не смейте не доверять словам миссис Уилкс, – сказал Арчи, шевеля бородой. – Прошу меня извинить, миссис Уилкс. Я не хотел проявить к вам неуважение. Если вы дадите мне слово, я не буду обыскивать дом. – Вот вам мое слово, но ищите, если угодно. Они на собрании в городе, в магазине мистера Кеннеди. – В магазине их нет. Сегодня нет никаких собраний, – угрюмо ответил он. – Мы подождем снаружи, пока они не вернутся. Он сухо поклонился дамам и вышел, закрыв за собой дверь. Сквозь вой ветра они услышали его отрывистые приказания: – Окружить дом. По одному человеку к каждому окну и к двери. Раздался топот ног, и Скарлетт чуть не подскочила на стуле, увидав в окнах бородатые лица, глазеющие на них. Мелани села и твердой рукой взяла со стола книгу. Это был потрепанный экземпляр «Отверженных». Книга очень нравилась солдатам Конфедерации, они любили читать ее у костра и с мрачным юмором называли ее «Отверженные генерала Ли». Она наугад раскрыла книгу и с невозмутимым видом принялась читать вслух. – Шейте, – скомандовал Арчи хриплым шепотом, и три женщины, черпая силы в ее ровном монотонном голосе, склонились над столом. Как долго Мелани читала под настороженными взглядами, Скарлетт не могла сказать, но ей казалось, что это продолжается уже несколько часов. Она не слышала ни слова, погруженная в размышления о судьбе Эшли, ну и Фрэнка тоже. Вот почему он был подчеркнуто спокоен в этот вечер! Но он же обещал ей, что не станет связываться с кланом. Этого она боялась больше всего! Получается, она впустую трудилась целый год. Напрасными оказались все ее усилия. А сколько страхов она натерпелась, мотаясь между лесопилками и в грязь, и в холод. Но кто бы мог предположить, что старый облезлый Фрэнк свяжется с горячими головами из клана? Возможно, его уже нет в живых. А если он жив, то его схватят янки и повесят. И Эшли тоже! Скарлетт так сильно сжала кулаки, что от ногтей на ладонях остались ярко-красные следы. И Мелани в состоянии спокойно читать, когда Эшли могут поймать и отправить на виселицу? Когда его, может быть, убили? Но постепенно ровный мягкий голос, рассказывающий о злоключениях Жана Вальжана, успокоил Скарлетт, и она больше не порывалась вскочить и закричать. Ей припомнилась ночь, когда у них объявился Тони Фонтейн, голодный, истощенный, без денег. Если бы они не дали ему свежую лошадь и немного денег, он уже точно болтался бы на виселице. Если Фрэнк и Эшли еще живы, они тоже находятся в положении Тони, даже еще хуже. В дом, окруженный солдатами, им возвращаться за одеждой и деньгами нельзя. Не исключено, что у всех домов на Персиковой улице янки устроили засады, и Эшли с Фрэнком не смогут обратиться к друзьям за помощью. Но если скакать всю ночь, они еще могли бы скрыться в Техасе. Да, а Ретт… Ретт мог бы успеть их предупредить. У Ретта всегда при себе есть деньги. Возможно, он одолжит им сколько нужно, чтобы продержаться на первых порах. Хотя все выглядит как-то странно. С какой стати Ретту переживать за судьбу Эшли? Определенно, он его недолюбливает, он его презирает. Тогда почему? Но дальше Скарлетт уже не могла разгадывать эту загадку. Тревога за Эшли и Фрэнка отодвинула Ретта на второй план. «О, во всем виновата я одна, – принялась она корить себя. – Индия и Арчи были правы. Я во всем виновата. Но я не знала, что у них хватит глупости вступить в клан! И потом, я никогда не думала, что со мной может что-то случиться. Но я не могла поступить иначе. Мелли права: люди должны делать то, что им положено. А я должна была следить за лесопилками! Мне нужны деньги! И вот теперь я могу их потерять по своей же вине!..» Потом голос Мелани зазвучал неуверенно… и она перестала читать. Она повернулась к окну и, не обращая внимания на солдата, вся обратилась в слух. Женщины подняли головы и, заметив, что она застыла в напряженной позе, тоже прислушались. До них донесся стук копыт и песня, приглушенная закрытыми окнами и дверями. Однако не узнать ее было невозможно: самая ненавистная из всех песен, она прославляла солдат Шермана, марширующих по Джорджии. А исполнял ее Ретт Батлер. Как только он закончил куплет, еще два пьяных голоса лихо подхватили – кто в лес кто по дрова. С парадного крыльца послышалась команда капитана Джеффри, звуки тяжелых шагов, и дамы в немом изумлении посмотрели друг на друга, поскольку пьяные голоса могли принадлежать только Эшли и Хью Элсингу. Голоса приближались к дому. Капитан Джеффри задавал отрывистые вопросы, Хью заливался глупым смехом, Ретт глухим басом что-то доказывал капитану, а Эшли, не похожий сам на себя, кричал: – Какого черта! Какого черта! «Это не Эшли! – мелькнуло у Скарлетт. – Я ни разу не видела его пьяным. А Ретт, когда напьется, становится тише воды, ниже травы и никогда не шумит!» Мелани поднялась, а следом за ней встал Арчи. Снова раздался резкий голос капитана: – Эти двое арестованы. И тут же рука Арчи легла на пистолет. – Нет, – шепотом приказала Мелани. – Нет. Предоставь это мне. Ее лицо приобрело точно такое же выражение, которое у нее было в тот день, когда она смотрела на убитого янки, сжимая тонкой рукой тяжелую саблю: мягкая и робкая женщина, в минуту опасности превращавшаяся в тигрицу – настороженную и готовую к прыжку. – Ведите его сюда, капитан Батлер, – строгим тоном проговорила Мелани. И добавила ядовито: – Кажется, вы опять его напоили. Я жду. Из темноты, окутавшей дорожку, послышался голос капитана: – Извините, миссис Уилкс, но ваш муж и мистер Элсинг арестованы.