– Я убил Скарлетт! Я убил ее. Вы не понимаете. Она не хотела этого ребенка и… – Немедленно замолчите! Вы вне себя! Не хотеть ребенка! Да каждая женщина хочет… – Нет! Нет! Вы любите детей. Она – нет. Только не моих… – Прекратите! – Вы не понимаете. Она не хотела ребенка, а я заставил ее. Этот… этот ребенок… моя ужасная ошибка. Мы давно не спали вместе… – Тише, капитан Батлер! Вам не подобает… – Я напился, потерял голову и хотел расплатиться с ней… потому что она причинила мне боль. Я хотел… и сделал… но она не хотела меня. Она никогда не хотела меня. Не хотела, а я старался… так старался… – Умоляю, прекратите! – Я ничего не знал о ребенке до вчерашнего дня, пока она не упала с лестницы. Она не имела возможности связаться со мной и сообщить мне… да она и не стала бы мне писать, если бы даже знала куда. Поверьте… поверьте, я примчался бы домой… если бы знал… и не важно, хотела ли она видеть меня или нет… – О да, вы обязательно приехали бы. – Я словно сорвался с цепи и все эти недели беспробудно пил! А когда она сообщила мне… там не ступеньках… что я сделал? Что я сказал? Я рассмеялся: «Не унывай, не исключено, что у тебя случится выкидыш». И она… Мелани побелела и расширенными от ужаса глазами посмотрела на черную голову, бьющуюся у нее на коленях. Сквозь растворенное окно в комнату светило полуденное солнце, и внезапно она обратила внимание на сильные и загорелые руки Батлера, покрытые густыми черными волосами. Невольно она отпрянула. Эти руки показались ей руками хищного, безжалостного злодея… и вместе с тем они беспомощно тянулись к ней, пытаясь найти спасение. Возможно ли, чтобы он услышал и поверил нелепым слухам о Скарлетт и Эшли и в нем вспыхнула ревность? Он немедленно покинул город, как только разразился скандал, но… Нет, одно с другим не связано. Капитан Батлер всегда неожиданно куда-то отбывал по своим делам. Он не мог поверить этим слухам. Этот человек слишком благоразумен. Но будь у него основания, не попытался бы он застрелить Эшли? Или по крайней мере потребовать объяснений? Нет, это не укладывается в голове. Просто он много выпил, сказалось большое напряжение, мозг не выдержал, и теперь его преследуют буйные фантазии и он несет невесть что. Мужчины, в отличие от женщин, плохо справляются с нервным напряжением. Что-то расстроило его, вероятно небольшая ссора с женой, а он раздул ее до вселенского масштаба. Возможно, в его словах есть доля правды. Но все они, конечно, не могут быть правдой! В особенности последние. Ни один мужчина не скажет их женщине, которую любит, а Ретт страстно любит Скарлетт. Мелани никогда не сталкивалась с проявлением зла и жестокости, но, впервые столкнувшись с этими пороками, не могла в них поверить. Нет, этот человек пьян и болен. А с больными детьми надо говорить на их языке. – Спокойно! Спокойно! – тихо и мягко произнесла она. – Ну, успокойтесь. Я все понимаю. Ретт резко поднял голову и, посмотрев на Мелани налитыми кровью глазами, резким движением отбросил ее руки. – Нет, ей-богу, не понимаете! Вы не можете понять! Вы… вы слишком хорошая, чтобы понять. Вы мне не верите, но это правда, как правда то, что я дрянь. Вы знаете, почему я сделал это? Я обезумел, сошел с ума от ревности. Ей всегда было наплевать на меня, но я думал, что переделаю ее. Напрасные старания. Меня она не любит. Никогда не любила. Она любит… Страстные помутненные глаза Ретта остановились на лице Мелани, и он замолчал, как бы осознав, с кем разговаривает. Она побледнела, сжалась, но ее карие глаза, полные жалости и неверия, смотрели на Ретта прямо. Они были ясны и невинны, и их бездонная глубина поразила Ретта как удар молнии. Он мгновенно протрезвел и перестал говорить несвязно. Пробормотав что-то себе под нос, он опустил глаза и быстро заморгал, стараясь окончательно прийти в себя. – Я мерзавец, – тихо сказал он и снова устало опустил голову ей на колени. – Но не законченный мерзавец. И если я рассказал все это вам, вы мне не поверили, ведь так? Вы слишком добрая, чтобы поверить всему этому. Я еще не встречал по-настоящему добрых людей. Вы мне не поверили, правда? – Нет, не поверила, – согласилась Мелани, гладя волосы Ретта. – Скарлетт поправится. Ну же, капитан Батлер! Не плачьте! Она обязательно поправится. Глава 57 Месяц спустя Ретт посадил худую и бледную Скарлетт в поезд, направляющийся в Джонсборо. Уэйд и Элла, которым предстояло совершить поездку с матерью, испуганно молчали, глядя на ее неподвижное побелевшее лицо, и жались к Присси. Даже своим незрелым умом они улавливали холодную и пугающую атмосферу равнодушия между матерью и отчимом. Ослабевшая Скарлетт решила вернуться в родную «Тару», чувствуя, что, пробыв в Атланте еще один день, сойдет с ума от вихря беспорядочных мыслей в голове. Измотанная душевно и физически, самой себе она казалась ребенком, очутившимся в краю кошмаров, из которого не знает, как выбраться. Как и несколько лет назад, спасаясь от наступавших оккупантов, Скарлетт бежала из Атланты, призвав на помощь испытанное оборонительное оружие против враждебного мира: «Сейчас не стоит об этом думать. Я не вынесу это, если стану думать. Я подумаю об этом завтра в «Таре». Утро вечера мудренее». Ей казалось, что, достаточно вернуться к зеленеющим хлопковым полям тихой и милой «Тары», все ее несчастья отступят, и тогда она сможет собраться с мыслями и решить, как жить дальше. Когда поезд скрылся за горизонтом, задумчивое лицо Ретта ожесточилось. Он вздохнул, отпустил карету и, сев на лошадь, поскакал по Плющевой улице к дому Мелани. Утро выдалось теплое, и Мелани сидела на увитом виноградной лозой крыльце с корзинкой, полной дырявых носков. Смущение и испуг охватили ее, когда она увидела, как Ретт перебросил поводья через руку отлитого из чугуна негритенка, стоявшего у дороги. Они не встречались наедине с того ужасного дня, когда Скарлетт еле выходили и он был в таком состоянии… ну, в общем, совершенно пьяный. Ей было противно даже вспоминать об этом. Пока Скарлетт поправлялась, они сталкивались мимоходом, и в эти редкие моменты Мелани старательно отводила глаза. Ретт всегда оставался исключительно вежлив с ней, ни словом, ни взглядом не дав ей понять, какое тяжелое объяснение произошло между ними. Эшли как-то заметил, что мужчины часто не помнят, что говорили за кружкой вина, и Мелани всей душой надеялась, что память у капитана Батлера окажется короткой. Ей было бы легче умереть, чем узнать, что Ретт помнит все свои излияния чувств. От робости и волнения Мелани покраснела, глядя на приближающегося Ретта. Но, может быть, он пришел лишь затем, чтобы узнать, не мог бы Бо провести день с Бонни? Разумеется, было бы дурным вкусом с его стороны приходить и благодарить ее за то, что она сделала в тот день! Мелани поднялась навстречу гостю, с удивлением отметив про себя, что его походка, как всегда, необыкновенно легка для такого крупного мужчины. – Скарлетт уехала? – Да. «Тара» пойдет ей на пользу, – ответил он улыбаясь. – Время от времени мне приходит в голову мысль, что она – Антей, который черпает силы, касаясь ногами матери-земли. Скарлетт нельзя надолго отлучаться от ее красной пашни, без которой она жить не может. Вид зеленеющих хлопковых полей принесет ей гораздо больше пользы, чем все снадобья доктора Мида. – Вы не присядете? – несколько нервно предложила Мелани. Перед ней стоял очень большой мужчина, а слишком большие существа мужского пола всегда ее тревожили. От них веяло силой и энергией, и рядом с ними самой себе она казалась крошечной и слабой. Его загорелое лицо, широкие плечи, натягивающие белый льняной пиджак, пугали ее. Ей уже не верилось, что этот человек, обладающий исключительной физической силой и безмерным высокомерием, стоял перед ней на коленях, а она гладила его склоненную черноволосую голову. «О боже!» – взволнованно подумала Мелани и снова покраснела. – Мисс Мелли, – мягко продолжал Ретт, – мое присутствие вас обременяет? Вы хотите, чтобы я ушел? Пожалуйста, будьте откровенны. «О! – вздохнула Мелани. – Он все помнит! И понимает, как я расстроена!» Она умоляюще посмотрела на него, и внезапно ее смущение и растерянность пропали. Его глаза смотрели на нее совершенно спокойно; они были добрыми и проницательными, и Мелани с удивлением подумала, как глупо с ее стороны было волноваться. На его лице читалась усталость и, как ни странно, грусть. Как только она могла подумать, что сейчас он примется ворошить старое, которое они оба предпочти бы забыть? «Несчастный, он все еще переживает из-за Скарлетт», – подумала она и с вымученной улыбкой предложила: – Да садитесь же, капитан Батлер. Он тяжело сел и, видя, что Мелани снова взялась за штопку, криво улыбнулся и спросил: – Мисс Мелли, я пришел просить вас об очень большом для меня одолжении. Помочь мне в одном обмане, который вам определенно не понравится. – В… обмане? – Да. Фактически я пришел к вам с деловым предложением. – Ну что вы! С этим лучше обратиться к мистеру Уилксу. В деловых предложениях я ничего не смыслю. Я не такая сообразительная, как Скарлетт. – Боюсь, сообразительность Скарлетт скорее вредит ей, – сказал Ретт. – Вот о ней я и хотел бы поговорить с вами. Вы знаете, как… что ей пришлось вынести. Вернувшись из «Тары», она снова примется мотаться, как ломовая лошадь, между магазином и лесопилками. Чтобы они обе сгорели! Я боюсь, как бы она не надорвалась, мисс Мелли. – Да, она работает слишком много. Вы должны оберегать ее и заботиться о ней. – Вы же знаете, как она упряма, – рассмеялся Ретт. – Я никогда даже не пытался образумить ее. Это капризный ребенок. Она не примет мою помощь… ни от кого ее не примет. Я уже пытался убедить ее продать свою долю в лесопилках, но она ни в какую. А теперь, мисс Мелли, я перехожу к сути дела. Я знаю, что Скарлетт продаст свою долю в лесопилках только мистеру Уилксу, и я хочу, чтобы мистер Уилкс приобрел ее. – Господи! Это было бы прекрасно, но… – Мелани прикусила губу. Она не могла говорить о деньгах с посторонним человеком. Почему-то, несмотря на то что Эшли днями пропадал на работе, им постоянно их не хватало. Мелани очень тревожилась, что у них почти ничего не отложено на черный день, и не понимала, куда деньги деваются. Эшли давал ей достаточно, чтобы содержать дом, но ничего лишнего они не могли себе позволить. Конечно, много уходило на гонорары докторам, книги и мебель, которые он заказывал в Нью-Йорке. Им приходилось кормить и одевать бродяг, которые спали у них в подвале. И потом Эшли никогда не мог отказать тем, кто служил в армии конфедератов, если у него просили в долг. А еще… – Мисс Мелли, я хочу одолжить вам денег, – сказал Ретт. – Это очень любезно с вашей стороны, но мы никогда не сможем рассчитаться с вами. – А я и не хочу, чтобы вы со мной рассчитывались. Не сердитесь на меня, мисс Мелли! Пожалуйста, выслушайте. Мы окажемся квиты, если я буду знать, что Скарлетт не загоняет себя, каждый день наезжая по многу миль. Одного магазина ей вполне хватило бы для полного счастья… Вы так не считаете? – Да… считаю, – неуверенно ответила Мелани. – Вы же хотите, чтобы у вашего мальчика появился пони, верно? А также хотите, чтобы он поступил в университет, окончил Гарвард и увидел Европу? – О, конечно! – воскликнула Мелани, и ее лицо оживилось, как оно оживлялось всегда, когда речь заходила о ее сыне. – Я хочу, чтобы у него было все, но… видите ли, в наше время так много бедных людей, что… – Мистер Уилкс мог бы заработать кучу денег на лесопилках, – продолжал Ретт. – И я хотел бы, чтобы Бо воспользовался всеми своими преимуществами, он это заслужил. – Вы, капитан Батлер, настоящий змей-искуситель! – рассмеялась Мелани. – Умеете играть на чувствах матери. Но я читаю вас как раскрытую книгу. – Надеюсь, что нет, – сказал Ретт, и на этот раз его глаза блеснули. – Итак, вы позволите мне одолжить вам деньги? – Ну а в чем заключается обман? – Мы должны будем выступить в роли заговорщиков, которые хотят обмануть как Скарлетт, так и мистера Уилкса. – О нет, я не могу! – Если Скарлетт проведает, что я действую у нее за спиной, даже ради ее же блага… вам ее темперамент известен. Боюсь, что и мистер Уилкс откажется от любого займа, предложенного мною. Следовательно, ни один из них не должен знать, откуда поступили деньги. – Но я уверена, мистер Уилкс не откажется, когда узнает, в чем, собственно, дело. Он очень тепло относится к Скарлетт. – Да, я уверен, что это так, – спокойно произнес Ретт. – Но все равно он откажется от них. Вы сами знаете, какие они, Уилксы, гордые. – Крайне жаль! – огорчилась Мелани. – Я хотела… нет, правда, капитан Батлер, я не смогла бы обмануть мужа. – Даже ради того, чтобы помочь Скарлетт? – обиженно спросил Ретт. – А ведь она очень тепло к вам относится. Со слезами на глазах Мелани ответила: – Вы знаете, что для нее я готова на все. Я в вечном… вечном долгу перед ней. Кому, как не вам, знать это. – Да, – сухо согласился он. – Я знаю, что Скарлетт сделала для вас. А не могли бы вы сказать мистеру Уикесу, что деньги завещаны вам кем-то из родственников? – О, капитан Батлер, ни у кого из моих родственников нет ни гроша за душой!