– У меня есть идея, что мы можем попробовать сделать. Адамек выжидающе посмотрел на него. – Поделитесь. – Точность, с которой можно определить местоположение телефона в городе, составляет около двадцати метров. Если у нас есть географические координаты каждого почтового ящика в рассматриваемых округах, мы сможем найти любого, кто находился в двадцати метрах от них 27 июня 1942 года. Адамек недовольно фыркнул. – Нам это никак не поможет. Их, должно быть, тысячи. Выемка писем из большинства почтовых ящиков производится всего один раз в день, а это значит, что их необходимо отслеживать на протяжении двадцати четырех часов… Да что там, речь уже идет о десятках тысяч! – Если у них было много писем, они не стали бросать их все в один ящик, – возразил Леттке. – Таким образом, мы сможем ограничить список теми людьми, которые приближались к нескольким почтовым ящикам. – Вероятно, их все равно останется слишком много. – Поскольку письма были отправлены в один и тот же день из нескольких городов, – продолжил Леттке, – мы можем предположить, что это сделали несколько человек, действовавших сообща. То есть: они знакомы друг с другом. Когда определение местоположения даст нам списки по Мюнхену, Аугсбургу, Ульму и Штутгарту, то нам нужно будет сопоставить эти списки, выяснить, есть ли среди них люди, которые, насколько нам известно, друг с другом общаются. – И как это определить? – спросил Мёллер, привлекший удивленные взгляды собравшихся, которые привыкли к тому, что Густав Мёллер в основном только слушал и редко что-нибудь говорил, а если и говорил, то не так громко! – Вот об этом, – смущенно произнес Леттке, кашлянув, – нам сейчас и надо подумать. Как провести такое сравнение в разумные сроки. – Он кашлянул еще раз. – Нам известно, у кого какие соседи, кто кому приходится родственником, у нас есть списки школьных классов, списки студентов… Это будет кропотливая работа, это понятно, но я думаю, если мы… – Подождите, – перебил его Адамек, в чьих глазах внезапно появился таинственный блеск. – Это хорошая идея. И благодаря провидению у нас даже есть программистка, которая однажды уже делала нечто подобное. – Он толкнул свое инвалидное кресло, подъехал к своему столу и снял телефонную трубку. – Соедините меня с фройляйн Боденкамп. Он выждал пару мгновений, затем, казалось, связь была установлена. – Да, фройляйн Боденкамп, это Адамек. Не могли бы вы явиться к герру Леттке, минут через пятнадцать? Ойген Леттке, верно. Спасибо! Он повесил трубку, вернулся за стол и сказал, обращаясь к Леттке: – Объясните ей, что нужно сделать. Но ей не нужно знать, в чем дело. – Он взял листовку кончиками пальцев и сложил обратно в папку. – Чем меньше людей это прочитает, тем лучше. 29 Хелена подошла к кабинету Леттке на пять минут раньше. Дверь была заперта, как и предписывалось, но, кроме того, сквозь матовое стекло, встроенное в темный дуб, не проникал свет, и это означало только то, что на окнах все еще висела светомаскировка, следовательно, сегодня Леттке вообще не появлялся в кабинете. Она знала Леттке в лицо, но никогда не пересекалась с ним по работе. Он был стройным, у него были прямые светло-золотистые волосы, разделенные на пробор, и ярко-голубые глаза, которые смотрели колюче, да, прямо-таки безжалостно, – собственно говоря, он был воплощением арийца, как из учебника по расоведению. Но Хелене он казался зловещим. В его манере двигаться было что-то от акулы, которая беспокойно бороздит океан, всегда в поисках добычи. В берлинском зоопарке она видела этих животных и страшилась их так же, как и Леттке. Она сделала глубокий вдох. Для начала подождем, сказала она себе. Может быть, она и ошибалась, а он на самом деле был довольно приятным. Или, по крайней мере, обходительным. Такое случалось не раз. Она услышала шаги, которые быстро приближались. Это, скорее всего, он. Она отступила на шаг от двери и машинально прижала блокнот к груди. Это был он. – Хайль Гитлер, – произнес он, доставая из кармана брюк связку ключей. – Фройляйн Боденкамп, я полагаю? – Да, – поспешно ответила Хелена, совсем забыв поздороваться. – Герр Адамек сказал… – Я как раз иду от него. – Леттке окинул ее с головы до ног взглядом, который, как ей показалось, был способен проникнуть сквозь ткань ее платья. – Он о вас высокого мнения. Считает, вы лучшая программистка, которая у нас есть. Хелена тяжело сглотнула. – Это… определенно преувеличение. Леттке пристально посмотрел ей в глаза, потом вставил ключ в замочную скважину и открыл дверь. – Проходите. Она последовала за ним, наблюдая, как он отодвигает в сторону плотные шторы. Ворвавшийся дневной свет обнаружил невероятный беспорядок, башни из документов на письменном столе, на стульях, поверх монитора его компьютера, открытые шкафчики и ящики, повсюду бумаги, клейкие ленты и ручки. На одной из стен его кабинета висела карта США, оставшаяся площадь была покрыта листками с заметками, вырезками из газет, фотографиями и прочим. Она обнаружила портрет Рузвельта, фотографии разбомбленных кораблей и разрушенных портовых сооружений, от руки нарисованную диаграмму, на которой зеленая линия медленно поднималась над временно́й шкалой. Хелена знала, что так отображают курсы акций, но над этой линией было написано слово «Одобрение». Леттке, очевидно, перехватил ее взгляд, потому что произнес: – Это проект, над которым я сейчас работаю. Мы пытаемся убедить американскую общественность в том, что Рузвельт обманом заманил ее в войну с нами и Японией. Еще осенью прошлого года более восьмидесяти процентов американцев были против участия в войне, но затем произошло нападение на Перл-Харбор, и это изменило настроение. – Понимаю, – ответила Хелена, не уверенная, хочет ли она вообще все это знать. – Сутью нашей пропаганды является утверждение, что Рузвельт знал о планируемой атаке японцев, но намеренно не предупредил свой флот, – продолжал Леттке, указывая на морскую навигационную карту, куда были нанесены всевозможные стрелки и символы, которые военные использовали для отображения сражений. – Он хотел, чтобы эта атака состоялась, потому что тем самым он мог наконец оправдать желаемое вступление Америки в войну. К счастью, существует множество косвенных доказательств, которые можно интерпретировать в духе этой теории. Вполне возможно, что это даже правда. Причем нас это не должно волновать. Мы заинтересованы в том, чтобы создать в США настроение против продолжения войны и за заключение мирного договора с Германским рейхом. – Понимаю, – еще раз сказала Хелена. – А что для этого я должна… – Для этого – ничего, – перебил ее Леттке. – У нас есть противоположная проблема: мы должны положить конец проискам тех, кто распространяет пораженческие лозунги в Германии. – Он указал на свободный стул перед своим столом. – Прошу, присаживайтесь. Она последовала просьбе и выслушала его объяснения. Речь шла о листовках, которые в огромном количестве были отправлены по почте, предположительно несколькими людьми, и о том, как можно было вычислить этих людей, используя средства, имеющиеся в распоряжении Управления национальной безопасности. – Точные географические координаты почтовых ящиков по почтовым округам не представляют особой проблемы, поскольку соответствующая таблица имеется в данных Рейхспочты, – проговорила Хелена в ответ на вопрос Леттке. – Хорошо, – сказал он. – А список людей, которые 27 июня находились около этих ящиков? – Ну, я могу составить только список телефонов, – объяснила Хелена, – но и это не проблема. Для запросов такого рода имеется готовая схема, которую остается только подкорректировать. – Таким образом, единственной проблемой остается то, как среди списков результатов отыскать людей, общающихся друг с другом. Герр Адамек говорит, что раньше вы уже делали нечто подобное – использовали запросы из реестра регистрации по месту жительства, из списков сотрудников и так далее, чтобы определить, кто с кем состоит в родственных, соседских отношениях или знаком как-либо иначе. – Да, – призналась Хелена, чьи мысли занимал уже новый вопрос. – Но тогда речь шла о людях, которые враждебно высказывались по отношению к государству на Немецком форуме. Здесь же проблему можно решить гораздо проще и изящнее. – И как же? – Просто отслеживая схему движения всех телефонов в прошлом и исследуя, какие из них находились в одном месте в определенный момент времени – или в несколько разных моментов. Тогда это будут телефоны, принадлежащие знакомым друг с другом людям. Глаза Леттке расширились. Синева его зрачков, казалось, засветилась изнутри. – Это возможно? – Да. Конечно. – В мыслях она уже перебирала перечень схем, обдумывая, какую из них легче всего приспособить для этого процесса. – Я так думаю. Это не займет много времени. – А с точки зрения конкретных сроков, когда вы сможете получить результат? Это всегда было самым щекотливым вопросом. И самым важным, разумеется. Хелена прикинула необходимое время, добавила к нему добрую треть и сказала: – Если все пойдет хорошо, сегодня вечером. – Тогда приступайте. * * * По дороге обратно в свой кабинет – программистки и аналитики располагались в противоположных концах здания, и нужно было пройти через лестничную клетку – она еще раз все спокойно обдумала, а когда снова села за свой компьютер, сразу же приступила к работе. Поиск координат почтовых ящиков занял считаные минуты. Программа для фильтрации всех телефонов, находившихся в непосредственной близости от этих мест 27 июня 1942 года, также была быстро составлена. Она запустила ее, и тогда все, что ей оставалось сделать, так это наблюдать за индикатором выполнения. Интересная проблема, да. И все же ей не нравилось быть вовлеченной. Решение займет достаточно времени, а она ведь сегодня намеревалась как можно раньше покончить с делами и как можно быстрее поехать на ферму Ашенбреннеров и снова погрузиться в объятия Артура. С другой стороны, это и хорошо, если обстоятельства вынудят ее сделать небольшой перерыв. Она подумала о тех восхитительных часах, которые провела вчера вечером с Артуром. Он хоть и был старше, но был так же неопытен, как и она. Что показалось ей удивительным, потому что в ее воображении все солдаты посещали бордели, причем так часто, как только могли. Но Артур сказал, что не хотел опускаться настолько низко и получить свой первый сексуальный опыт с продажной женщиной. Хелене казалось чудесным быть его первой женщиной и то, как его очаровывала ее грудь. Она таяла от его прикосновений настолько сильно, что всерьез задумалась, как долго она еще сможет владеть собой. Как уже сказано: возможно, было бы совершенно нелишним, если обстоятельства вынудят ее сегодня сделать небольшой перерыв. Хелена отогнала сладкие воспоминания, снова сосредоточила внимание на количестве процентов, отображенном на экране, – и остолбенела. Что-то было не так. Она работала здесь достаточно долго, чтоб у нее развилось чувство, сколько времени займет тот или иной запрос, а этот, безусловно, продвигался слишком медленно. Она запустила второй процесс, по которому могла наблюдать за ходом продвижения. Совсем скоро стало понятно, что доступ к определенному хранилищу данных происходит с задержкой. Она схватила трубку и набрала номер технической службы. – Майер, ТС, – раздался сердитый мужской голос. – Это Хелена Боденкамп, группа № 3. Хочу сообщить о наблюдении. – О каком? На заднем плане зашелестело, видимо, он искал, где записать. – Что-то не так с хранилищем данных № 163. Доступ к хранящимся там таблицам занимает в четыре раза больше времени, чем обычно.