– Номер 163, говорите? – Было отчетливо слышно, как он листал какие-то бумаги. – Да, нам известно. Там неисправен главный осевой двигатель. Нам пришлось урезать его скорость вдвое, чтобы он не разлетелся на части. Запасной двигатель заказан, но вы же знаете, война и все такое… Не известно, когда мы его получим. Хелена не имела ни малейшего представления, как вообще работает хранилище данных. Это мужское дело, и за время обучения им не рассказывали об этом ни слова. Зачем? Им достаточно знать, как получить доступ к таблицам. То, как это происходило с технической точки зрения, не имело значения. В то время это казалось ей разумным. Но сейчас она хотела бы знать, о чем, собственно, говорит этот мужчина. – Правильно ли я понимаю, – нерешительно спросила она, – это означает, что сегодня вы не сможете это исправить? Он рассмеялся: – Да. Именно это и означает, дорогуша. – Спасибо, – коротко произнесла Хелена и швырнула трубку на рычаг. Негодяй. По всей вероятности, сегодня она уже действительно не увидит Артура. Зазвонил телефон. Ну, что еще? Хелена подняла трубку, ожидая, что мужчина из ТС вспомнил что-то еще, но это был вовсе не он, а Леттке. – Я забыл кое-что сказать, – пробормотал он. – Результат нужен мне в печатном виде. Не отправляйте мне электронный список, а принесите распечатку мне лично. И держите все задание в строгом секрете. Хелена сделала глубокий вдох. – Да, это ясно. Однако результат будет позже, чем ожидалось. У одного из хранилищ данных обнаружился дефект, и оно медленно реагирует. Из-за этого оценка задерживается. – Не страшно, – ответил Леттке. – Сегодня я буду здесь допоздна. Это прозвучало так, как будто ему все это тоже не сильно понравилось. Хелена задалась вопросом, с чем на самом деле связано это поручение. Это она, конечно же, не узнает, как обычно, – но, собственно, почему нет? Она не понимала, почему программисток никогда не привлекали к изучению проблемы. Только что, в кабинете Леттке, она же показала, что способна внести свой вклад; что она может больше, чем просто выполнять поручения. Таковы мужчины. В сущности, им просто комфортнее друг с другом. Наконец оценка завершилась. У нее оказалось четыре списка, по одному для каждого города. Каждый список включал в себя от шести до одиннадцати тысяч телефонных номеров – и действительно трудная задача сейчас только начиналась, – она должна была сопоставить каждый номер телефона в каждом из этих списков с номерами телефонов из остальных списков и выявить совпадения! Она схватила ручку с блокнотом, сделала несколько приблизительных вычислений и получила около трехсот миллионов необходимых сравнений. Уф. Нужно хорошенько подумать, как запустить их наилучшим образом. Она искала способы избежать ненужных вычислений, иначе сегодня оценку не удастся закончить. Некоторое время Хелена просто сидела. Глядя в пустоту, не видя ничего из того, что ее окружало. Все, что она видела, так это движение людей, несущих с собой телефоны, и она видела это движение перед своим внутренним взором, как светлые точки, скользящие по темной карте, которые загораются, когда сталкиваются друг с другом. 27 июня, сказала она себе, можно оставить в стороне. В этот день люди, которых она должна разыскать, разделились, чтобы бросить упомянутые письма в разных городах. Она начнет свои поиски с 26 июня, определит местоположение каждого телефона в одном из этих списков и сравнит с телефонами в других списках: для экономии времени можно сначала проверить, какой радиовышкой был зарегистрирован телефон, и, только если для двух телефонов в одинаковое время совпадал номер радиовышки, она станет запрашивать данные о местоположении и сравнивать их. Такой метод сократит значительный объем вычислений. Кроме того, она распределит поиск по нескольким компьютерам, по одному для каждого исходного списка. Это сократит время поиска в четыре раза. Она приступила к созданию соответствующей программы, проверила ее на двух небольших фрагментах таблиц, пока не убедилась, что все работает корректно, затем скопировала, соответствующим образом смодифицировала программу еще на трех компьютерах и запустила процесс. Как всегда в такие моменты, она смотрела на экран затаив дыхание, пока не появилось первое сообщение о состоянии, указывающее, что все идет как надо. Потянулись минуты, прежде чем исследуемый отрезок времени уменьшился лишь на один час. А совпадений так и не было. Ну хорошо. Она просто подождет. Как бы там ни было, она осмелилась и пошла на обед в столовую. Хотя сегодня там была только полевая кухня, которую никто в ведомстве особо не любил. После обеда все еще не было никаких совпадений. Тревожно. Она сидела на краешке своего стула, глядя на экран компьютера, покусывала ногти и задавалась вопросом, действительно ли она все верно запрограммировала. День прошел в ожидании, наступил вечер. По-прежнему ничего. О посещении Артура можно было забыть, сегодня это уже невозможно. В какой-то момент начало темнеть. Хелена встала, задернула затемняющие шторы и подумала о том, что задергивать их довольно бессмысленно, в случае если британцам удастся использовать информацию радиовышек немецкой телефонной системы. Ей показалось странным, что об этом еще никто не подумал; военные обычно думают обо всем, даже о самых невероятных вещах. Скорее всего, она просто не понимала, как работает эта система. Возможно, радиовышки не подают сигналы вверх, а только вниз, где находятся телефоны? Во всяком случае, она знала, что в самолетах нельзя звонить. Этому должно быть объяснение. И вдруг ей пришла в голову идея, как следует поступить. Как можно, и даже нужно, рационально сузить списки перед сравнением, чтобы не выполнять миллионы и миллионы бесполезных сложных операций сравнения. Очень просто: для начала создать запрос по четырем спискам, с каких номеров уже совершались вызовы на номера из других списков! Узнать это можно оперативно, намного быстрее, чем сравнивать местоположения, а это одно из самых трудоемких вычислений. Она прервала программу, быстро переделала ее, перезапустила. Теперь для отображения результатов потребовалось всего несколько минут: пары телефонных номеров, географические координаты, даты, время. Все больше и больше, всегда одни и те же номера в разных комбинациях – четыре человека, которые были между собой знакомы, созванивались друг с другом и были вместе незадолго до 27 июня 1942 года. Дрожа от облегчения – и голода! – Хелена перенесла информацию в другой процесс, запросила соответствующие персональные данные и составила список: Ганс Шолль, родился 22.09.1918 в Ингерсхайме-на-Ягсте Александр Шморель, родился 16.09.1917 в Оренбурге (Сибирь) Софи Шолль, родилась 09.05.1921 в Форхтенберге Вилли Граф, родился 02.01.1918 в Кухенхайме (Рейнская область) Включая персональные гражданские номера и номера телефонов – этого, вероятно, Леттке будет достаточно. Остальные сведения, которые ему могут понадобиться, он сможет найти самостоятельно. Она отправила список на печать, вышла из кабинета, закрыла за собой дверь, забрала распечатку и отправилась с ней прямиком к Леттке, вниз по лестнице, вверх по лестнице, через погруженную в это время в темноту лестничную клетку: как тогда, в тот вечер, когда появился Артур! Свет аварийного освещения придавал коридорам устрашающий вид, шаги разносились эхом, скрип качающихся дверей казался слишком громким. Невольно она начала ступать тише, и толстый линолеум, лежащий в коридорах, поглощал шум подошв ее туфель. По дороге она вспомнила, что, наверно, было лучше предварительно позвонить, но ей повезло, в кабинете Леттке все еще горел свет. Она постучала, подождала, но не услышала ни малейшего движения. Она постучала еще раз, сильнее: может, он задремал; ей доводилось слышать, такое нередко случалось. По-прежнему ничего. Она осторожно нажала на дверную ручку. Дверь не была заперта, но, когда она просунула голову, увидела, что внутри никого нет. Странно. Действовало правило, согласно которому необходимо запирать свой кабинет, когда выходишь, даже в туалет. Однако, казалось, начальник отдела Ойген Леттке не считал нужным самому придерживаться этого правила. Ну, по большому счету, ей было все равно. Она просто положит список к нему на стол безо всяких комментариев. Возможно, это испугает его и пойдет на пользу. Или нет. Она проскользнула в дверь. Один только царивший в этом помещении хаос лично для нее был бы достаточным основанием держать дверь всегда закрытой, но, ладно, у мужчин другое чувство порядка и чистоты, это она знала еще по своему брату. Она обошла письменный стол, разыскивая подходящее место для своего списка, чтобы он сразу смог его заметить. При этом ее пристальный взгляд упал на один из полуоткрытых ящиков и в беспорядке обнаружил в нем некоторые предметы, которые она до сегодняшнего дня видела только на иллюстрациях в медицинских книгах своего отца. Это были целлофановые пакетики, в которых находились круглые, кольцеобразные штучки, о которых Хелене было известно, что они сделаны из латекса. Официально их называли презервативами, а в народе окрестили «парижанами», «лондонцами» или же просто «Фроммс», по названию торговой марки. Уже несколько лет они были запрещены в Германии, ведь немецкий народ нуждался в потомстве. Все это за считаные секунды пронеслось в голове Хелены, в то время как она свободной рукой машинально потянулась и схватила два презерватива, без колебаний и не задумываясь о возможных последствиях такого поступка. 30 Когда Ойген Леттке вернулся из туалета, главным образом его занимал вопрос, как можно использовать в его кампании против Рузвельта то, что на следующий день после японской атаки некая Мэйбл Стимсон оставила на форуме «Нью-Йорк таймс» лаконичный комментарий: «Нападение не было действительно неожиданным». Особенно щекотливым это замечание делало то, что эта женщина была супругой военного министра США Генри Льюиса Стимсона: что заставило ее так написать? Объяснить это можно было только тем, что от мужа она узнала, насколько кстати пришлось нападение Рузвельту, что президент, вероятно, стремился создать ситуацию, в которой США не оставалось бы иного пути, кроме как вступить в войну, чего он и хотел с самого начала. По крайней мере, это была та интерпретация, которую он пытался донести до своих оппонентов в продолжающейся дискуссии на «Форуме Восточного побережья», где он зарегистрировался под вымышленным именем. Люди, с которыми он спорил, выдавая себя за бывшего сотрудника Белого дома, были журналистами, то есть ценными пропагандистами, если бы им удалось их убедить. Комментарий Мэйбл Стимсон удалили через несколько часов, но существовали копии. Один из журналистов почти поверил, но крайне настойчиво расспрашивал о личности собеседника, которого воплощал Леттке: теперь ему никак нельзя было допустить языковых ляпов в своих ответах! Леттке опустился в свое кресло за письменным столом и уже потянулся за словарем, чтобы еще раз проверить свой следующий ответ, как его взгляд упал на открытый ящик. Его рука замерла на полпути. Его глаза едва ли могли поверить в то, что видели: не хватало двух презервативов! Определенно. Их было пять – это он точно знал – теперь их только три. Удар мешком по голове удивил бы его куда меньше. Не из-за материальной ценности презервативов – хотя это была контрабанда из оккупированной части Франции и раздобыть их было непросто, дорого и рискованно, – потому, что немцам было запрещено владеть противозачаточными средствами любого рода. И укравший у него два презерватива – только кто-то из ведомства. Коллега, другими словами. Коллега, державший теперь его судьбу полностью в своих руках! Только теперь, с задержкой, наступила шоковая реакция. Леттке покрылся потом, протянутая к словарю рука задрожала, и в нем поднялась обжигающая волна чистой ярости: желание найти его и уничтожить, прежде чем он сможет причинить ему вред. Понятное дело, огромной глупостью было держать такие вещи здесь, в кабинете. И к тому же в ящике, которым он постоянно пользовался и часто держал открытым. Да, ему следовало быть куда более предусмотрительным, кто бы говорил. Но это не оправдание. И не исключает опасности. Теперь его могли начать шантажировать, и никто лучше него не знал, что значит подвергаться шантажу. Внезапно Леттке стало трудно дышать. С дрожью в животе у него перед глазами пронеслась сцена, как он возвращается домой, а там его уже поджидает полиция… Именно в этот момент зазвонил телефон. Сперва Леттке сделал два глубоких вдоха и выдоха и только потом поднял трубку. – Да? – коротко произнес он в невольном ожидании услышать голос матери, сообщавшей о прибытии мужчин, облаченных в нарочито неброскую одежду. Но на другом конце провода была не его мать, а эта наборщица программ, Хелена Боденкамп, о которой Адамек был такого высокого мнения. Она уже завершила анализ, и у нее определился список из четырех имен. – Я только хотела уточнить, на месте ли вы, – услужливо сказала она. – Тогда я занесу его вам, если угодно. Леттке провел свободной рукой по лицу, прогоняя все гнусные выражения, вертевшиеся у него на языке, и ответил предельно вежливо: – Да, я еще здесь. Приносите. Пока он ждал, он начал все обдумывать. Возможно, вором был Добришовский. У лысого исполина было семеро детей, которые, как он признавался, действовали ему на нервы: понятно, если больше детей он не захочет. И в 37 лет он еще не настолько старый, чтобы уже утратить сексуальное желание. Тем более его жена – Леттке несколько раз видел ее на рождественских вечеринках – по-прежнему выглядела довольно привлекательно. Но если это был Добришовский и им двигало желание без последствий покувыркаться с женой в кровати, – почему он взял только два презерватива? Почему не все? Этого Леттке не понимал. А непонятные вещи всегда таят опасность. Прошло пять или десять минут, когда за матовым стеклом двери возникла узкая тень и раздался робкий стук.