Все засмеялись, за исключением Адамека. Тот, наоборот, выглядел довольно подавленно. – Я имею в виду не такие подводные лодки, – терпеливо сказал Леттке. – А какие? – спросил Добришовский. – Какие же еще бывают подводные лодки? – Все чаще случается, что СС или гестапо хотят забрать людей, которых разыскивают – политических преступников, дезертиров и так далее – или которых следует депортировать – в первую очередь евреев, – но не могут их найти, – объяснил Леттке то, что собравшимся и без того было известно. – Поскольку нам точно известно, кто пересекает границы, единственным объяснением остается то, что разыскиваемые скрываются у других людей. И тех, кто пропал… – Ах да, – перебил его Мёллер. – Их тоже называют подводными лодками. Точно. Адамек посмотрел на Леттке. – И как вы собираетесь обнаружить пропавших? На что Леттке пояснил, как он себе это представляет. Ему пришлось объяснять дважды, во второй раз более подробно, и тогда Адамек включил свой компьютер, чтобы они внимательно рассмотрели таблицы, и наконец они всё поняли. – Ловко, – одобрительно заметил Добришовский. – А вы хорошо подкованы, – добавил Кирст. – Я совсем забыл о существовании подобных таблиц. – Самый важный вопрос, – сказал Адамек, – сможем ли мы сделать так, чтобы все сразу заработало. Если это и спасет нас, то только в том случае, если мы удивим этим рейхсфюрера. Если это буквально выбьет почву у него из-под ног. Но нам нельзя проводить пробный запуск, потому что тогда это уже не будет сюрпризом. Если мы отправим гестапо по какому-то адресу еще до его визита, а там обнаружат спрятанных евреев, Гиммлер об этом обязательно узнает. – Думаю, мы справимся, – ответил Леттке. – Во всяком случае, я бы рискнул. На лице Адамека отобразился мыслительный процесс. Никто не произнес ни слова. – Как ни крути, если мы не решимся застать Гиммлера врасплох, то можем оставить все, как есть, и начать паковать чемоданы для переезда в Берлин, – наконец произнес Адамек и кивнул Леттке. – Ну ладно. Сделаем это. Начинайте. Задействуйте столько наборщиц программ, сколько потребуется. Леттке покачал головой. – Мне понадобится только одна. * * * Как только Хелена закончила обработку данных, зазвонил телефон, и Леттке велел ей прийти, но не для того, чтобы получить дополнительный урок по программированию, а чтобы сообщить, что отныне она будет работать над проектом высочайшей срочности, причем исключительно над ним и в абсолютной секретности. На это время она освобождается от обычного анализа данных для полиции; этим займутся ее коллеги. Затем объяснил ей, что именно необходимо проанализировать для данного проекта. Это был анализ данных совершенно нового характера. Речь шла о том, чтобы объединить списания со счета, связанные с покупкой продовольственных товаров, с таблицами товаров, энергетической ценности и отдела регистрации граждан, чтобы определить, сколько в среднем калорий ежедневно получал каждый немец. И все следует исполнить в кратчайшие сроки, и, самое главное, все должно надежно функционировать, потому что приедет высокопоставленный член правительства, которому все это будет представлено. Хелену эта задача чрезвычайно ошеломила. До сих пор у нее складывалось впечатление, что правительство в основном озабочено войной против всего мира и подчинило все остальное этой войне, но теперь похоже, ее отец прав, всегда утверждая, что война – это всего лишь неприятная необходимость, призванная вырвать Германию из мертвой хватки еврейского мирового заговора, и что для фюрера и его приближенных, по сути, важно только благополучие немецкого народа. Вероятно, она должна в глубине души извиниться перед ним и перед Гитлером тоже, ведь для чего еще послужат эти оценки, как не для того, чтобы получить представление о положении со снабжением населения, несомненно с целью точно определить, кому необходима помощь, чтобы не заболеть из-за недостаточного питания? Ей это понравилось. Да, по сравнению с прочими обязанностями, большинство из которых связано с необходимостью арестовывать совершивших нечто незаконное или преследовавших дурные цели, этот проект невероятно возвышенный. Это дало ей ощущение, что она делает что-то действительно значимое, и теперь, когда было с чем сравнивать, она поняла, как сильно ей не хватало этого раньше. И Хелена прилагала большие усилия, объединяя необходимые программы и команды СЯЗ как можно более правильно и продуманно. Анализ данных, который изначально проводится для отдельных городов, будет постепенно охватывать весь рейх, и они не просто получат результаты, а сделают это безупречно и очень быстро. Усилия, разумеется, требовали времени – времени, которым она не располагала, поскольку проект был и без того срочным; высокопоставленный гость мог объявиться практически в любой день. Так что у нее было много дел, так много, что ей приходилось пренебрегать Артуром – что, с другой стороны, не так уж трагично, уверила она себя, это только усилит его влечение к ней. Кроме того, презервативы медленно заканчивались; так или иначе, они были вынуждены распределять кульминационные моменты их встреч. Еще одним преимуществом ее нынешней перегрузки оказалось то, что она смогла один раз отказаться от предложенной Лудольфом прогулки, и ей не пришлось лгать. Вскоре он позвонил снова и повторно предложил встречу, от которой она уже не могла отказаться, потому что теперь программы были готовы и требовалось лишь немного доработать структуру списка результатов, но это уже не проблема, и Хелена не осмелилась наврать Лудольфу – такой, как он, вполне мог иметь связи и узнать, действительно ли она столь занята. Но ей повезло, чуть позже он перезвонил и отменил встречу. Его голос звучал сокрушенно, он говорил о безотлагательных обязанностях, вынуждающих его отправиться в поездку, ход которой непредсказуем, и попросил ее о снисхождении; ни при каких обстоятельствах ей не следует думать, что это как-то связано с отсутствием привязанности с его стороны. Хелена пообещала так не думать и, к своему безмерному облегчению, действительно больше ничего о нем не слышала. Она решила расценивать это как хороший знак. * * * Затем, 5 октября 1942 года, наконец-то настал долгожданный момент. Высокопоставленным членом правительства, посетившим Управление национальной безопасности, оказался рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, как говорили, второй влиятельный человек в стране. И Хелена узнала, что ее анализ данных служил совершенно не тем целям, которые она предполагала. Она помогла выдать Артура. Она чувствовала себя преданной. Ее просто использовали. Все, что ей теперь оставалось, – так это умереть. Или… бороться. 41 Потом она пришла в себя и, к своему удивлению, поняла, что сидит на совещании с Августом Адамеком и его ведущими сотрудниками. – Нет-нет, останьтесь, фройляйн Боденкамп, – настаивал Адамек, когда она собиралась взять свои вещи и уйти, потому как заметила, что мужчины расслабили галстуки, вынули сигареты и заговорили что-то про «разбор полетов». – Вы проделали безупречную работу, иначе не сказать. Абсолютно безупречно. Очень рад, что вы у нас есть. – Но… – Никаких «но». К черту условности. Вы участвовали в битве, так что поучаствуйте и в том, как мы разделим добычу и решим, что делать дальше. Это следовало понимать как приказ. Поэтому Хелена опустила блокнот и подыскала себе стул, где никому не помешает. Может, не так уж и плохо, что у нее нет пока возможности спрятаться и впасть в отчаяние. Облегчение, охватившее мужчин, было осязаемо: они сидели развалившись, словно все силы на исходе, обменивались ухмылками, как будто их любимая команда выиграла чемпионат, и выглядели так, будто в этот день с ними уже ничего не произойдет. Все изменилось, когда Адамек направился к ним в своем инвалидном кресле и произнес: – Итак, господа… дамы и господа… Вы все слышали приказ рейхсфюрера. Он хочет, чтобы подобный анализ данных был проведен для всей Германии. Предлагаю начать с Веймара, а потом постепенно продвигаться вперед. Веймар. Хелена почувствовала, как замерло ее сердце. Значит, они найдут Артура уже сегодня! – Почему с Веймара? – спросил высокий лысый мужчина, которого, насколько было известно Хелене, звали Хорст Добришовский. Она знала его в лицо, но еще не имела с ним дела. – Веймар, – пояснил Адамек, – потому что здесь мы ориентируемся лучше всего и сможем лучше всего оценить результаты. В зависимости от обстоятельств скорректируем наш подход и продолжим с улучшенными программами. Бывает ли ужас настолько сильным, что от него можно умереть? Хелена подумала о том, как Артур сидит сейчас в своем укрытии, ничего не подозревая, так же как и та семья Франков в Амстердаме, которую она передала в руки СС, не зная, что делает. – Да? – спросил кто-то. Адамек посмотрел на нее. – Вы хотите что-то добавить? Хелена взглянула на свою руку. Она и не заметила, как подняла ее. – Я… эм… – произнесла она, ухватилась за мысль, возникшую из ниоткуда. – Задаюсь вопросом, а не будет ли лучше начать с Берлина. С психологической точки зрения, имею в виду. – Почему вы так думаете? – поинтересовался Адамек. Да, почему она так подумала? У нее возникло чувство, что нужно избежать неловкой паузы и ответить хотя бы что-нибудь: – Думаю, что в Берлине проживало большинство евреев. Поэтому очень велика вероятность, что некоторые там и спрятались, и мы найдем их, даже если программа еще не совсем идеальна. То есть если начнем с Берлина, то это будет самый быстрый и надежный способ продемонстрировать успех рейхсфюреру. Она посмотрела в изумленные глаза. Все мужчины уставились на нее так, словно никогда в жизни не видели женщину. – Хороший аргумент, – высказался Леттке. – Да, – согласился Кирст, тут же закуривший сигарету. С нее упал пепел, и он поспешно потянулся за пепельницей. – Есть что-то в этой мысли. – Она права, – произнес лысый мужчина.