*** Когда солнце зашло и на темном небосводе его сменила яркая луна, Кора как можно тише открыла дверь своей спальни и под едва слышный скрип половиц проскользнула в комнату Алекса, находившуюся по удачному стечению обстоятельств прямо напротив ее собственной. Хоть ранее она и пообещала себе больше по ночам к нему не ходить, настроение после похорон и разговора с полицией было таким паршивым, что она решила простить себе заранее все будущие грехи этого вечера. Одной встречей больше – одной меньше, в сущности, какая разница. Этим вечером ей очень нужен был кто-то, кто скажет, что все будет хорошо – пусть даже он сам ничего не знает и не может раздавать обещаний. Пусть просто обнимет и скажет. Ей хотелось пожаловаться, что этот ужасный инспектор подозревает ее в убийстве, личная жизнь, кажется, вот-вот будет выставлена на всеобщее порицание, и, вообще, ей скоро тридцать, а счастья все нет. Для облегчения этих страданий ей нужны были объятия и немного плотских удовольствий. Или много – тут как повезет. На Алекса в этом плане можно было рассчитывать, как она уже имела шанс убедиться. Она легко нажала на ручку двери его спальни, и та пошла вниз с тихим щелчком. Дверь стала открываться, и Кора проскользнула внутрь. В комнате было темно и тихо, и она закономерно решила, что Алекс уже спит. Замерев на секунду в раздумьях – уйти или остаться, она поняла, что ей совершенно не хочется ложиться одной в собственную постель, поэтому она на цыпочках подошла к кровати и почти бесшумно устроилась рядом с Алексом. Он глубоко дышал и, похоже, видел мирные сны. Кора даже позавидовала – вот бы ей такую безмятежность! Натянув на себя кусочек простыни, которой прикрывался Алекс (жара была такая, что от одеял все отказывались), она повернулась на правый бок и приготовилась долго считать овец до погружения в сон. Однако провалилась в забытье уже на пятой овце, изящно перелетавшей через деревянный заборчик. На следующее утро Алекс проснулся, как всегда, рано, с силой потянулся, разминая кости, и с умеренным удивлением обнаружил, что лежит в постели не один. Он перекатился на бок и стал рассматривать спящую Кору. Ему вообще нравилось на нее смотреть, и он часто не отказывал себе в этом удовольствии, а если она замечала его пристальный взгляд, то всегда реагировала по-разному. То мило улыбалась, то хмурилась, словно говоря «чего тебе», то царственно делала вид, что не обращает внимания. Реакция ее была непредсказуема, и он был достаточно искушен, чтобы понимать, что именно непредсказуемость ее реакций заставляет его смотреть на нее все чаще и все с большим интересом. Надо было признать, что она довольно привлекательна внешне – что касается внутреннего наполнения, тут он не был так уверен. Стать любовницей мужа своей подруги – даже по его шкале не самых строгих правил такое поведение не было похвальным. К чести Алекса надо сказать, что, примеряя на себя будущего роман с гипотетической подругой своей гипотетической жены, он ужасался тому, как бы огнеопасна стала его жизнь. Он собирался жениться если не по любви, то по сходству характеров и увлечений, иными словами, его жена будет ему важна, и только невероятной силы страсть сможет его заставить изменять ей с ее же подругой. Если же такая страсть не вспыхнет в нем (на что он искренне рассчитывал), то завести роман с подругой будет просто величайшим идиотизмом. На такие риски он пойти бы не мог и по сию пору недоумевал, стараясь понять, что же подтолкнуло к ним Марка. Он предполагал, что в случае с Марком речь шла как раз о такой страсти, тем более, что он собственными ушами слышал, что тот собирался развестись. Ради Коры, очевидно. Значит, было в этой женщине что-то невероятное. Что-то, сводящее с ума … В этот момент сводящая с ума зашевелилась и слегка всхрапнула во сне. Алекс решил ее разбудить – ей пора было уходить к себе, пока дом не начнет просыпаться. Разоблачение их связи ничем ему не грозило, но ради нее он тоже стремился сохранить все в тайне. Он подвинулся к ней и поцеловал в ухо, шепча: – Просыпайся, соня. Кора открыла глаза и мгновенно пришла в себя. – Я вчера хотела поговорить, но ты уже спал, и я решила остаться. – Правильно сделала, – улыбнулся он. – Выспалась? И о чем хотела поговорить? Кора действительно выспалась и вчерашние переживания уже не показались такими серьезными. По крайней мере, теперь обсуждать их не хотелось. – Ерунда, – сказала она беспечно, – так, мелочи. Я пойду, пожалуй. Она встала, запахнулась в пеньюар и подошла к двери. Осторожно открыв ее, она выглянула в коридор и прислушалась. Было тихо. Она стремительно пересекла коридор и оказалась у себя в спальне, услышав слова Алекса «милости прошу вечером». Глава 8. Понедельник 25 июня Еще не было и десяти утра, а СИ уже в задумчивости стоял у французского окна гостиной и с тоской всматривался в парк. Это проклятое дело не давало ему покоя, поэтому они с сержантом в который раз примчались в имение ни свет ни заря. Свидетели были опрошены не по одному разу, завещание прочитано, график перемещений гостей и прислуги составлен, финансовые обстоятельства всех присутствующих прояснены, а ясности так и не прибавилось. Инспектор мог теперь довольно подробно представить распорядок того злосчастного дня и вечера, однако ему хватало опыта понять, что одна деталь или даже несколько ускользают от его мысленного взора, какая-то часть пазла отсутствует. Они с сержантом и присутствующими свидетелями убийства много раз обсуждали мотивы и возможности, но у них даже твердого подозреваемого не было. Самой перспективной в этом плане казалась разработка Коры Майлз. Пожалуй, у нее был мотив для убийства, хватило бы для него решимости, но абсолютно никакие реальные улики не указывали на нее. Давить на нее ради признания было бесполезно, а никакого, даже самого жалкого доказательства у них не было. Ничего, кроме догадок. Он начинал всерьез опасаться, что это дело останется нераскрытым и поставит жирный крест на его карьере. Переехать, что ли, в Лондон к жене и дочке и переквалифицироваться в частного детектива? Деньги неплохие, ответственности никакой, начальства нет. Райская жизнь. СИ тяжело вздохнул и прикинул дальнейший фронт работ. Опрашивать всех по новому кругу до тех пор, пока случайно не всплывет утаиваемое? Устроить очную ставку? Идея хороша, но кого с кем? Нужна была новая идея для прорыва, а ее не было. Он услышал шаги в холле и узнал в них размеренную поступь сержанта. Тот и правда через несколько мгновений вошел в комнату и подошел к нему. СИ обернулся и увидел, что сержант доволен и протягивает ему несколько бумажек, чтобы он их сам изучил, которые по виду напоминали счета. – Скажите коротко, в чем дело? – нетерпеливо произнес он. – Я просмотрел старые бумаги Марка, на этот раз те, что он уже заархивировал. Они лежали в коробках на нижних полках шкафа в его спальне. Очень педантичный был парень, – одобрительно заметил сержант. – Ничего не выбрасывал. Короче, там много интересного. Есть коробка с названием «счета», так вот в ней масса оплаченных счетов за последние годы и что вы думаете? Он замолчал, выдерживая театральную паузу. – Не томите, сержант, – что? – Там оплаченные счета за сеансы с психологом, целая папка, так и написано «психотерапия» – и это не Линдси. Какой-то доктор Земан. – Земан? – повторил СИ. Это имя он уже когда-то слышал. Кажется, жена его как-то упоминала. –О! – вспомнил он. – Земан – это известный психотерапевт, светило в своей области, только ему сейчас уже лет сто должно быть. – Сеансы закончились два года назад, но было их немало – они встречались каждую неделю на протяжении трех лет. – Значит, Артур не смог полностью решить его проблему, – задумчиво сказал СИ. – Там должна была быть не одна проблема, а целый куст, чтоб так долго этим заниматься, – сказал сержант. Мысленно СИ с ним согласился. – Интересно, знал ли Артур об этих сеансах? – Ну, не удивлюсь, если он сказал нам правду, что не знал. Марку могло не хотеться делиться с ним этим, ведь это как бы упрек «ты меня не вылечил», – продолжил сержант и СИ кивком снова признал его правоту. – С этим ясно. Что-нибудь еще интересное в этом архиве есть? – Больше ничего такого. Счета за дом, за оранжерею, потом он женился и появились счета за наряды мадам. Если б моя жена столько тратила, я б уже по миру пошел – убежденно сказал он. – Крупные суммы? – небрежно спросил СИ. Он хорошо представлял себе разницу в оценке трат на наряды, которые могли себе позволить жены крупного бизнесмена и деревенского сержанта. – Огромные, сэр! – сказал сержант, выразительно выпучив глаза от полноты собственной убежденности. – Понятно. Ну, раз он позволял жене покупать все, что хочется, вряд ли она бы стала его убивать. – Это уж точно, сэр! – подтвердил сержант. – На его месте я б сам ее скорее прикончил. – И вот мы опять в тупике, – сказал СИ. – Что делать будем? Сержант развел руками. – Подумаем, кому выгодно? – Cui prodest? Все равно получается, что финансово выгодно обеим женам и отцу. Но зачем это им? Отца я не могу всерьез рассматривать на роль убийцы единственного сына, который любил и почитал его, как все говорят в один голос. У первой жены вроде бы нет финансового мотива, а что до личной ненависти, то почему сейчас? Десять лет дружили семьями и вдруг – что такого случилось? Со второй женой ситуация все же интересней. У нее есть причина поубедительней – она узнает про любовницу, если верить прозорливой мадам Уилсон. Может, и сама догадывалась. К тому же, мистер Бартон неудачно решает попугать ее разводом. Всерьез разводиться он не собирается, конечно, но ведь она-то этого не знает! – Представьте, сержант, – СИ оживился, у них вырисовывалась хоть какая-то версия, которую можно предъявить начальству. – Представьте. Она неожиданно на празднике узнает, что муж ей неверен. А как Катрин могла подать эту новость, я могу представить! Женщина Анна молодая, страстная. Она теряет голову от обиды и внезапной ярости! Приглашает его отойти с ней к озеру – поговорить, чтобы гости были не в курсе. Но там ее охватывает бешенство, и она внезапно бьет его по голове палкой, которая случайно оказалась в руке. Он падает, а она убегает, не оглядываясь. – Картинка вполне жизненная, – сказал сержант. – Именно. Crime passionnel. Преступление на почве страсти. – А как мы это докажем? – спросил сержант. – Для начала поговорим с ней еще раз. Надо ее найти и разговорить. И постараться, чтобы Роберта рядом не было. – Да найти ее нетрудно, сэр. Еще рано, наверное, она у себя в спальне. – Тогда поднимемся туда сейчас же, – СИ нащупал какой-никакой план и пришел в хорошее настроение. – Надавим на нее, будем пожестче. То есть я буду пожестче, а вы подобрее, пусть ищет у вас опоры, вы как бы журите ее по-отечески. – Понял, сэр. Думаю, с ней это может сработать. Они поднялись по лестнице и уже ступили на плотный ковер коридора второго этажа, в котором находились спальни, когда услышали пронзительный женский крик и звон бьющейся посуды. Через мгновение из третьей спальни слева выскочила горничная Глэдис Митчелл и помчалась к ним. Судя по виду, она мало что соображала, поэтому пронеслась мимо на приличной скорости. Сержант едва успел схватить ее за руку. Девушка громко вскрикнула и постаралась вырваться, чтобы сбежать вниз по лестнице. Однако сержант крепко держал ее, а СИ позволил себе взять ее за плечи и слегка встряхнуть. Взгляд у нее был бессмысленный – он такое уже видел. Последствие шока. – Что случилось? – сурово спросил он, надеясь, что она быстро придет в себя. Взгляд ее немного прояснился, и она всхлипнула. – Там! Посмотрите! Он холодный! Холодный! СИ уже собрался спросить «кто холодный», но подумал, что правильнее и быстрее будет установить это самому. Поэтому он приказал сержанту оставаться с горничной, а сам быстрым шагом направился в третью спальню. Она выглядела, как он теперь знал, обычной спальней в этом доме – красивой и комфортной. Выдержана в голубых тонах. Гардероб у стены справа из орехового дерева, у противоположной стены огромная кровать, у окна бидермейеровское кресло. На полу сине-розовый плотный ковер. Окно, как машинально отметил СИ, было приоткрыто.