Зато утром. Утром она сидела на том же табурете, что и вечером, мертвенно-бледная, даже какая-то позеленевшая, упершись лбом в стену, и не подавала признаков жизни. Я, чувствуя, как кровь стучит в висках, подскочил к ней и заметил, что глаза ее закрыты, а из носа на линолеум капает кровь. Первым делом я бросился звонить в «скорую». Но едва в телефонной трубке раздались длинные гудки, я нажал на рычаг. Растерянный, снова вернулся к Наде. Что делать? Я не был уверен, что «скорая» никак не связана с милицией или тому подобными организациями. В конце концов, я подхватил Надю под мышки и потащил в ванную. В голове слабо трепыхала мысль: что я делаю? Хочу умыть холодной водой, а вдруг поможет, — отвечал я сам себе. Надя очнулась раньше, чем я отвернул кран. — Погоди ты… — сказала она. Я послушно замер. — Как ты? — спросил я. С моей помощью она присела на край ванны Одной рукой охватила мое плечо, второй стала тереть себе лицо. Долго терла, потом повернулась и со стоном опустилась возле ванны на колени. — Открой, пожалуйста, — попросила она. — Что открыть? — Кран… Холодную воду, — она уронила голову на ладони. Тяжелые волосы упали по обе стороны лица. Я отвернул кран, и Надя медленно сунула голову под воду. И долго держала, пока волосы не слиплись и не повисли этакой мочалкой. Немного позже, когда она, уже чисто умытая, совсем пришла в себя и с замотанной в полотенце головой лежала на тахте, я спросил, что с ней случилось. — Прости меня, — сказала она, и я ощутил, как ее рука сжимает мою. — Прости, прости… — За что? — деревянным голосом спросил я. — Сюда снова приходил Фенчик, — сказала Надя. У меня в мозгу забил молоточек. Так, значит, Фенчик снова протоптал к нам дорогу. Видно, этот Фенчик уверен на все сто, что все ему сойдет с рук, если он нашел нас даже по новому адресу! — Ну, и как тебе Фенчик? — спросил я холодно. — У нас с ним ничего не было, — быстро ответила Надя. — Хотя он приходил, чего скрывать, именно за этим. Я сказала: давай, я нюхну этой дряни, а ты уходи. И он согласился. Нет слов, это был героический поступок со стороны Нади. Но больше героических поступков я не хотел. И еще я понимал, что визиты Фенчика будут продолжаться, ведь он нащупал наше место пребывание. Выходит, мне все-таки придется им заняться. М-да… А потом мы с Надей уедем из Москвы. И, по возможности, на долгий срок. У меня был номер контактного телефона Фени, который он мне оставил, чтобы нам было проще встречаться. — Алло? — произнес Феня. — Что-то рано сегодня… — Он хихикнул: — Приспичило? — Ага, — серьезно ответил я. — Еще как. Я назначил Фенчику встречу не в здании, а в его районе, во дворе, где когда-то стоял возле него и Нади на четвереньках. Феня был приятно удивлен такой идеей. Я просил встретиться утром; для Фенчика это означало, что он может поваляться в постели лишних полчаса. Для меня же такое место встречи означало, что я отправляюсь не на работу, хотя день стоял обычный, рабочий, а в противоположную, так сказать, сторону. Поэтому я надел не белые одежды (брюки, тенниска), а рваные джинсы и линялую ковбойку. Так мне было удобно. К тому же в потертой одежде за рулем потрепанного «опеля» я выглядел весьма органично. И снова я не понял, как правильно называется улица, куда я приехал: Студеная или Студенческая. Мне было не до того. Но двор я узнал. Телеф автомат тоже. Я позвонил из этого автомата второй раз. — А, это ты? — спросил Феня, и я услышал его зевок. — Сейчас выйду. Когда он вышел, я встретил его сокрушительным ударом. Припечатал кулак к его физиономии так, что опрокинул на месте. — Вставай, голубь, — сказал я тут же. — Вставай, дружище. Фенчик сидел на пятой точке, опираясь сзади на руки, и втягивал носом кровь. Очки висели у него на кончике носа, одна дужка цеплялась за ухо, вторая лежала на плече. Фенчик, что и говорить, был ошарашен. — Ты… чего? — спросил он. Я поманил его рукой. — Ну, вставай! Руку подать? Стоило Фенчику подняться, как я свалил его вторым ударом. Теперь Феня упал на живот, подставив руки, неожиданно профессионально упал. Тут же перевернулся на спину и вскочил на ноги одним прыжком. — Ах ты! — сказал он, качая головой. — Откуда у тебя столько прыти? Я ходил вокруг и примеривался, как бы ударить его в третий раз. — Ты совершил ошибку, — сказал я, — думая что я никогда не смогу с тобой так, — я махнул ногой, намереваясь попасть ему в брюхо, но у меня вышло неудачно. И тут в атаку перешел Феня. Как я понял это было каратэ или кунг-фу — короче, что-то восточное, в чем я не разбирался, но что выглядело весьма эффектно. Феня махал руками и ногами так, что к нему невозможно было подступиться. Через минуту я был оттеснен к телефону-автомату. Фенчик как тараторка нещадно ругался. — Не сбивай дыхание, — посоветовал я. Все-таки его подвело то, что он ругается. Дыхание еще та вещь, с ним ухо надо держать востро. Мой кулак попал между ладоней Фени, как раз по лбу. Закатив глаза, Феня осел на землю. Он был оглушен, как рыба. Без особого удовольствия я обшарил его карманы, ведь я знал, что он явился ко мне с наркотиками. И нашел во внутреннем кармане его пиджака небольшую коробку из-под конфет-ассорти. Коробка была полна пакетиками с белым порошком. Секунду я раздумывал, не накормить ли Фенчика этими пакетиками. Потом решил, что не надо — опасался, что парень протянет ноги. Пакетики я рассыпал вокруг лежащего Фенчика, в том числе и на него самого. Феня стонал, но я был неумолим. — Будешь еще появляться в моей квартире? — рычал я. — Будешь? Будешь? А Надю будешь трогать? А машины минировать будешь? Феня мычал что-то невразумительное, потом я разобрал: мол, «никогда, никогда…» — Кто заминировал мою тачку? — спросил я в паузе между ударами. Фенчик посмотрел на меня ошарашенными глазами и шептал в ответ, что я могу сделать с ним все, что хочу, но он ничего такого не делал и вообще не помнит, на чем я езжу… В конце концов, я оставил Фенчика в покое. Все равно ему хорошо досталось. Он ползал по асфальту, стараясь собрать хотя бы часть своего товара. Перед тем как уходить, я оглянулся. Чуть ли не во всех окнах дома, возле которого происходило наше побоище, застыли любопытные лица. Что и говорить, это зрелище их явно впечатлило. Теперь они надолго запомнят бесславный конец местного наркоторговца. * * * Вернувшись домой, я сказал Наде: — Ты хотела, чтобы я записал тебя в солярий. Я придумал кое-что получше. — Что ты придумал? — спросила Надежда. Глаза ее загорелись. — Я возьму на работе отпуск за свой счет. Давай-ка мы проведем пару месяцев в Сочи! Глава 12 Поездка в Европу Как думаете, если мужчина более чем достаточна видит любимую девушку, да еще в раздетом виде, он постепенно сходит с ума? Да или нет? Раньше я этого не знал, а теперь утверждаю, на собственном опыте: да, сходит. Еще как. У него не только шарики заезжают за ролики, он обязательно сделает что-то такое, невообразимое, что не поддается описанию, осмыслению, не влазит ни в какие рамки… короче, он просто становится сам не свой.