– В моем кабинете. Я звоню из соседней комнаты. Приплыли, ей-богу. И что теперь? – Я должен подумать. Можете передать мистеру Роллинзу, что он не один такой. Судя по описанию, точно такие же письма, в таких же конвертах получили миссис Уилок и мистер Янгер. Они здесь, у меня на столе… я имею в виду, письма. Миссис Уилок и мистер Янгер находятся сейчас в моем кабинете. Возможно, все пятеро получили… – Нужно что-то делать! Нужно… – Пожалуйста, мистер Хири! Много лет я пытался понять, каким образом Вулф заставляет человека умолкнуть, даже не повышая голоса, но до сих пор для меня это загадка. – Что-то нужно делать, согласен, но не сию минуту. Скорее, наоборот. Не могу сейчас это обсуждать, к тому же я работаю не на вас, однако, на мой взгляд, нам необходима встреча всех заинтересованных лиц. Будьте добры, передайте мистеру Роллинзу мою просьбу прийти вечером ко мне в девять часов. Я приглашу всех в ближайшее время, вас – приглашаю сейчас. Если ничего не случится, соберемся у меня в девять вечера. – Но что мы будем… – Мистер Хири, нет! Прошу меня извинить. Мне очень многое нужно сделать. До свидания, сэр. Мы положили трубки и повернулись к гостям. – Мистер Роллинз получил такое же письмо, он принес его мистеру Хири. Логично было бы предположить, что письма получили и мисс Фрейзи, и мисс Тешер. Вы слышали, что я уже сказал про общую встречу вечером, и вас я тоже прошу прийти. Вы придете? – Мы и так здесь, – сказал Янгер. – Вы же знаете, какой разразится скандал, так зачем откладывать? Пусть все приедут сейчас! – Я не хочу ждать до вечера, – заявила миссис Уилок, и голос у нее так зазвенел, что я испугался, не начнет ли ее снова трясти, но обошлось без этого. – Придется подождать, мадам, – сказал Вулф без обиняков. – Мне необходимо переварить эту странность, а также посоветоваться с клиентами. – Он поднял глаза на настенные часы. – Всего через девять часов. – Вы не ответили на мой вопрос, – недовольно произнесла она. – Должна ли я уведомить полицию и передать это им? Она держала свое письмо в руке, как и Янгер свое. – Как угодно… Вернее, как вы решите. Если вы этого не сделаете, после они, когда узнают, конечно, рассердятся, но они всегда сердятся. Поступайте, как считаете нужным. Я направился к двери, готовый их выпроводить, но они не собирались уходить. Они хотели знать и то, и это, и одно, и другое. Янгер оказался до того упрямым, что в конце концов пришлось взять его за руку и слегка подтолкнуть, потому когда, уже в плаще и шляпе, он вышел на крыльцо, то был не в том настроении, чтобы пригласить меня выпить. Ушли они вместе, и я подумал, хорошо бы Янгер отвез ее на такси. Не та у нее была весовая категория, чтобы днем толкаться в автобусе. В кабинете я сказал Вулфу: – Знаю, вы любите переваривать пищу самостоятельно, но мне кое-что пришло в голову. Теперь для завершения конкурса не имеет значения, кто взял бумажник. Ответы есть у всех, так что новое соглашение будет, а мы, выходит, остались без работы? – Нет еще, – хмыкнул он. – Ты же знаешь, для чего меня наняли. – Да, сэр. По долгу службы. Но что, если клиент больше не заинтересован в том результате, для которого вас нанял? – Будем решать проблемы по мере их поступления. Пока дел и так достаточно. Я же тебе говорил: напряжение растет, и непременно что-то должно произойти. Впрочем, в моем списке вариантов развития событий такой вероятности не было. Обзвони всех и пригласи, но не отсюда, а из кухни или из своей комнаты. Я должен подумать. Я до сих пор понятия не имею, как вести разговор. А действовать нужно быстро, иначе ты окажешься прав, и мы лишимся работы. Мне, вероятно, понадобится… Проклятье! Зазвонил телефон. Я машинально снял трубку, забыв, что мне велено переместиться. Властный мужской голос не просил, а приказывал, и я, прикрыв трубку ладонью, повернулся к Вулфу: – Бафф. Сейчас лопнет. Ему нужны вы, и только вы. Он потянулся к своему аппарату. Я остался на месте. Глава 15 – Ниро Вулф слу… – Это Бафф. Ваш телефон прослушивается? – Нет, насколько мне известно. Полагаю, лучше думать, что нет, так же как мы думаем, что успеем закончить разговор раньше, чем на нас упадет ядерная бомба. В противном случае жизнь превращается… – Я не смог дозвониться до Хансена, потому звоню вам, – перебил Бафф. – У меня в кабинете полиция, лейтенант Роуклифф. Я звоню из соседнего. Говорит, одна из наших финалисток, Сьюзен Тешер, получила утром по почте ответы на последние пять вопросов. Но сначала он спросил, сколько у нас было экземпляров с ответами, и я сказал ему то, что мы говорили всем: насколько нам известно, листок с ответами существовал в единственном числе и лежал в депозитном сейфе. О том, что Гудвин снял копию, речи не шло. Но раз эта финалистка получила ответы по почте, полиция считает… – Минутку, мистер Бафф. Утром, кроме нее, еще три финалиста получили письма с ответами, и я думаю… – Еще три! Тогда… кто же их отправил? – Не знаю. Не я и не мистер Гудвин. – Где экземпляр Гудвина? – В моем сейфе, во внутреннем ящичке. Там, куда его положил Гудвин и где он и должен лежать. Подождите минуту, он проверит. Я положил свою трубку на стол, подошел к сейфу, открыл дверцу и набрал четырехзначный код внутреннего замка. Замок щелкнул. Открыв вторую дверцу, я увидел поверх документов листки из своего блокнота. Я взял их в руки, убедился, что там все четыре листка, положил на место, захлопнул внутреннее отделение, запер внешнюю дверцу. – Здесь, – ответил я Вулфу, вернулся к столу и поднял трубку. Вулф сказал: – Мистер Бафф? Экземпляр мистера Гудвина, который все это время находился в моем личном сейфе, на месте. Сейчас у меня находятся миссис Уилок и мистер Янгер, а также звонил мистер Хири, сообщивший, что к нему в компанию приехал мистер Роллинз. Вы слышали об этом? – Да. Он позвонил Ассе. Мы с ним как раз собирались вам звонить, и тут пришел этот детектив. Что там насчет встречи? – Сегодня в девять вечера я жду у себя всех заинтересованных лиц. Мистер Гудвин намеревался… – Это подождет! – рявкнул Бафф тоном человека, привыкшего руководить. – Что делать с полицией? Мы им солгали. Мы сказали, что не знаем ни о каких других экземплярах, кроме того, что лежит в сейфе. Я только что повторил лейтенанту эти самые слова. Он сидит в моем кабинете и ждет. Что я должен делать? – Что ж… – Вулф принялся рассуждать. – Вы солгали не под присягой. Полиции, если речь не идет о слушаниях в суде, множество свидетелей много раз говорили неправду, в том числе и я. Право на ложь во имя собственных интересов – важное право, и применяется оно часто. Однако в нашем случае полиция расследует дело об убийстве, и тут число экземпляров становится крайне важным. Если до этого момента, обнаружив вашу ложь, они проявили бы недовольство, то теперь, если ее сейчас не раскрыть, они придут в ярость, когда об этом узнают. Советую немедленно рассказать все как есть. – Признать, что мы все солгали? – Естественно. Ваша ложь не прикрывала преступления, и потому наказания за нее быть не может. Если тот, кто солгал, достаточно умен, чтобы понять, когда нужно признаться, и знает, как это преподнести, все будет в порядке. Теперь о сегодняшней встрече… – Об этом поговорим позже. Я позвоню. Бафф отключился. А Вулф положил трубку на место, сдвинул аппарат в сторону, поджав губы, выдохнул из себя воздух струйкой точно вниз, туда, где между жилеткой и брюками виднелась полоска его желтой рубашки, откинулся, как обычно, на спинку кресла и закрыл глаза. – Вы, конечно, знаете, – сказал я, – что теперь мы будем не одни. – Ничего не поделаешь, – пробормотал он. Поскольку телефонные номера ЛБА и «Черчилля» я уже выучил наизусть, в блокнот я заглянул, только чтобы найти там номера телефонов журнала «Часы» и офисов Хири и Хансена. После чего отправился в кухню, где Фриц укладывал бараньи сердечки в кислое молоко с пряностями, спросил у него разрешения воспользоваться его телефоном и взялся за дело. Четверо – Уилок, Янгер, Хири и Бафф – уже получили приглашения, а позвонить и напомнить я собирался позже. Роллинз тоже наверняка знал о встрече, но это нужно было проверить. Двоих я поймал на месте одним звонком, зато на остальных ухлопал кучу времени. Четыре раза за сорок минут звонил мисс Гертруде Фрейзи в номер 1814 в отеле «Черчилль» и не дозвонился. Три раза впустую набирал номер Рудольфа Хансена, но он хотя бы сам потом позвонил и, конечно же, потребовал Вулфа. Я отказал и стоял намертво, а он отказался от приглашения, но я уже понял, что он ни за что это не пропустит. Поймал я и Хэролда Роллинза, и тот ответил мне одной фразой, коротко и ясно – что придет, – и отключился. Сьюзен Тешер была еще та штучка. Сначала в «Часах» сказали, что она на совещании. Потом сказали, что ее уже не будет. Я попросил позвать к телефону мистера Кнудсена, который высокий и костлявый, но тот вышел. Попросил мистера Шульца – высокий, широкоплечий, – но тот был занят. Спросил, нельзя ли пригласить мистера Хиббарда – высокий и тощий – из юридического отдела. Вот ему я и сообщил про встречу, добавив, что, если сегодня вечером мисс Тешер не явится к мистеру Вулфу, завтра утром она может столкнуться с fait accompli[1], вполне отдавая себе отчет в том, что, как адвокат, он теперь вряд ли проигнорирует мое приглашение, поскольку с человеком, который знает слова вроде fait accompli, нужно считаться. Когда я начал в очередной раз набирать номер мисс Фрейзи, в дверь позвонили. Я отправился в прихожую, посмотреть, кого принесло, после чего открыл дверь в кабинет. Вулф и ухом не повел. – Стеббинс, – объявил я. Он открыл глаза: – По крайней мере, лучше, чем мистер Кремер. Пригласи сюда. Я пошел, отпер дверь, распахнул и сказал радушно: – Здравствуйте. Мы так долго вас ждали. – Могу поспорить, так и есть. Он прошествовал мимо меня и мимо вешалки и снял шляпу уже в кабинете. Когда я закончил возиться с замками и вернулся, он стоял перед Вулфом возле его стола и заканчивал фразу: – …копия списка ответов, которую Гудвин снял в среду. Где она? Если бы вы хотели узнать Пэрли Стеббинса с худшей стороны, вам следовало бы посмотреть на него у Ниро Вулфа. Он сам знает и сам видел тому подтверждения, которых было множество, что Вулф круче, чем они с Кремером, вместе взятые, и по своей образованности, и по опыту, но Пэрли не может и не желает с этим смириться. Потому говорит он здесь слишком громко и слишком быстро делает выводы. Я видел его в работе с разными типами, и там у него голова и язык были на месте, так что знаю, он совсем не дурак. Он терпеть не может визиты к Вулфу и потому приходит всегда сам, а не сваливает на других. – Сядьте, мистер Стеббинс, – проворчал Вулф. – Вы же знаете, я не люблю тянуть шею. Все как всегда. Пэрли с удовольствием сказал бы «к чертям вашу шею» и даже начал было это говорить, но взял себя в руки и сел. Еще ни разу он не садился в красное кожаное кресло. Вулф повернулся ко мне: – Арчи, расскажи все про эту копию. Я подчинился. – В прошлую среду я ходил в депозитарий вместе Баффом, О’Гарро и Хири. Им выдали ящик, они его открыли. В ящике лежали два конверта, один со стишками, другой с ответами, я их распечатал и переписал то, что там было, к себе в блокнот, на четырех листках. Оригиналы вложил в конверты, конверты – в ящик, а ящик отнесли в хранилище. После я сразу вернулся сюда и, как только пришел, первым делом положил эти листки в сейф, и с тех пор их никто не вынимал. – Я хочу их увидеть, – потребовал Пэрли.