Форосков бегло рассказал, как он прописался в арестантской среде. Гаврила Матвеевич отнесся к поручению сыщиков творчески. Он не только дал Петру аттестацию, но и взял под свое крыло. Выяснилось, что ломовик – заметная фигура среди скупщиков и имеет там значительный вес. В результате братия, которую законопатили в балаганы Николаевских казарм, перестала бояться новенького. При нем говорили безбоязненно на любые темы. А тут еще купец Членов вспомнил, как Форосков приходил к нему от страховой компании. Петру дали за это кличку Страховщик и приняли в артель, куда в складчину сдавали съестное. Все вокруг сидели по одному делу – о железнодорожных кражах. Об этом в основном и шли разговоры: кого как допрашивают, что удалось доказать, а что нет, чем закончится заваруха… Иногда проскакивали интересные детали. Сыщики одного за другим отпускали второстепенных фигурантов, тех, кто просто позарился на дешевизну. Если сажать в каземат всех, то город опустеет, заявил Стефанов. И покупателей второго-третьего ряда выгоняли взашей, попутно вербуя некоторых из них в осведомители. Форосков тоже через несколько дней оказался на свободе, вместе со своим новым патроном. Канахистов, как и договаривались, поручил ему кассу ссуд и даже поселил у себя во флигеле. Потихоньку Петр осваивался, заводил знакомства. Но на встречу с Лыковым он попросился не по сокольническим делам, а из-за того, что успел подслушать в балаганах. – Не знаю, правильно ли я вас побеспокоил, – начал он, – однако лучше проверить. – Говори. Тут мелочей нет. – Я как бывший сыщик так же подумал, – улыбнулся агент. – Дело вот в чем: когда сидели мы в Николаевских казармах, много разговоров было о том, кто как воровал. Вроде бы все на одну колодку, а у каждого тем не менее свои приемы. Навроде клуба получилось: народ делился опытом, судил-рядил… – Ну-ну… – И вот время от времени стал я слышать одну и ту же фразу. Про Лукоморье. – Про Лукоморье? – удивился питерец. – Ага. – И что говорили? В каком смысле? – Смысл я понял не сразу, а когда сообразил, то и решил, что надо вам обязательно рассказать. Из разговоров следовало, что Лукоморье – это такое место, где можно продать любой краденый товар. – Хм. А ты не спросил у своего работодателя, что за место? – Спросил, однако ответа не получил. – Скрывает Гаврила? Форосков кивнул: – Скрывает, и я его понимаю. Не все мы за ним знаем. А Лукоморье может вывести полицию на такие темные дела, что Гавриле Матвеевичу каторги не миновать. Вот он и помалкивает. – Плохо, коли так, – констатировал сыщик. – Выходит, он тебе помогать не станет? – Где-то поможет, но не во всем. Там, где в жертву пойдут другие, Канахистов их легко сдаст. А где его собственные дела, там будет скрытничать. Ну, хоть какая-то польза. – Лукоморье, Лукоморье… – Алексей Николаевич взял Памятную книжку за 1907 год и стал ее листать. – Гостиница? Трактир? Клуб? Нет тут ничего похожего. Но ты правильно сделал, что рассказал. Я спрошу у Стефанова, он знает всю криминальную Москву. Вдруг догадается, где находится это самое Лукоморье? Ну, теперь иди. Помни, что твоя главная цель – банда Савоськи, и не отвлекайся на воров. Василий Степанович не обманул ожиданий питерца. Когда он услышал о загадочном месте, куда можно сдать любой товар, то очень заинтересовался. – Да-да, это воровская биржа. Я знал, что она существует, но так и не смог найти. Ею и воры пользуются, и бандиты, и сами железнодорожные служащие. Но все молчат, никто мне не проговорился. – Форосков кое-что сумел подслушать, – сообщил Алексей Николаевич. – Такое место действительно есть, и дельцы называют его Лукоморьем. – Вот как? И что это значит? – Не вы у меня, а я у вас спрашиваю, как у знатока. Стефанов задумался: – Так-так… Клуба такого в городе нет. Номера? Трактирное заведение? Тоже не помню. – Вдруг он хлопнул себя по лбу: – Ах вот оно что! – Василий Степанович, не томите душу. – Живет в Хапиловке такой мутный человек, скупщик и пристанодержатель. Зовут его – Лука Морев. Ну, сообразили? – Черт! Точно! – обрадовался коллежский советник. – А хозяйство его называют Лукоморьем. Ловко. Ну, пощупаем субчика. Может он являться маклером воровской биржи? – Дайте подумать. Я арестовывал его дважды, в девятьсот третьем и девятьсот пятом. Оба раза пришлось отпустить за отсутствием доказательств. Он хитрый, а еще имеет лапу наверху. – Ну а по внешним признакам подходит? Не сделаешь же биржу, если у тебя только домик в три окна. – Признаки там интересные. – Василий Степанович даже потер руки от возбуждения. – За Измайловской земской больницей, на берегу Серебрянки, Морев построил целый складской городок. А записал его на чужое имя. – Подставной владелец? – Да, бывший военный лекарь, спивается потихоньку. – Вы были там с обыском? – Один раз. Впечатляет, скажу я вам. Большое хозяйство, окружено высоким забором, а внутри сторожа с собаками. – И как это удается скрывать? – удивился Лыков. – Да Лука и не скрывает. Фирма называется «Хапиловская контора по транспортировке кладей». Пьющий лекарь там будто бы хозяин, а Морев – директор-распорядитель. – Что дал обыск? – Ничего, – огорошил питерца москвич. – Каждый наличный товар оказался с документами. Квитанции, счета, талоны к ассигновкам – комар носа не подточит. Так мы и ушли ни с чем. А товару было чуть не на сто тысяч. – Не помните, что именно там хранилось? Стефанов напряг память: – Кокс, хлопок, металлические изделия, мануфактура, даже литографический камень был. Большой ассортимент. Алексей Николаевич заметил: – Значит, Лука держит особую бухгалтерию для фабрикации фальшивых бумаг. – Наверняка. – Эти-то бухгалтера нам и нужны. Возьмем их за пищик, тогда Лукоморье пропало вместе с хозяином. – А как мы их возьмем? – усомнился коллежский секретарь. – Бланки, штемпели, подписи от настоящих не отличить. Криминалистика еще не умеет распознавать подделки. Лыков задумался, потом сказал: – Люди там такие же, как и везде. Значит, их можно подловить: или на мошенничестве, или на прошлых грехах, или на капиталах, законность которых они не смогут доказать. – Сначала их надо установить. – Я не говорю, что будет легко, – согласился питерец. – Но по силам. Неужели не справимся? Хапиловка не Андроновка, там и наблюдение можно поставить. Теперь задумался Стефанов: – Если аккуратно, да новых осведомителей привлечь… Бухгалтерия у него наверняка сидит внутри. Два-три человека, опытных, еще один обязательно должен быть гравер. Но, даже если они прячутся за высоким забором, когда-то они должны выходить. В трактир по вечерам или в баню в субботу. – И еще соображение, Василий Степанович. Ворам мы острастку дали, теперь на узле они долго не появятся. Сами железнодорожники продолжат хищничать, пока начальство их не заменит. И остается кто? – Бандиты. – Правильно. Эти ничего другого, кроме как грабить, не умеют. И на них у полиции управы пока нет. Их не выследишь, как артели крючников. По вашим собственным словам, непроницаемые недра. Однако у этих хорошо законспирированных людей есть слабое место… – Конечно. Это сбыт. – Он самый. Украсть – только полдела. Надо еще продать добычу. Куда пойдут с ней бандиты? В Лукоморье. Москвич понял питерца сразу: – Значит, наладив наблюдение в Хапиловке, мы узнаем клиентов черной биржи. А они сейчас все разбойники, поскольку воры сидят в Николаевских казармах. Легко сказать, да трудно сделать… – помолчав, вздохнул Стефанов. – Сыскная полиция деморализована, вот-вот разгонят ее чуть не целиком. Есть всего восемь человек, которых рвут на части. Большой город вытягивает из них последние силы. А тут круглосуточное наблюдение на неопределенный срок. Где взять людей на это? Стефанов целый день беседовал со своими бывшими сослуживцами. Пособники Мойсеенко его не интересовали. Их всего дюжина, на каждого уже заведено дело, отставка этих людей лишь вопрос времени. А в МСП шестьдесят надзирателей. Правда, многие из них только числятся как уголовные сыщики, а прикомандированы к охранному отделению. Но почему не забрать их оттуда на время? И дополнить теми, кто готов служить честно. Ведь большая часть людей – так всегда и бывает – не белые и не черные, не герои и не злодеи. Они ведут себя сообразно обстоятельствам. В кабинете начальника МСП состоялось совещание. Присутствовали Стефанов, Лыков, а еще Воеводин. Сам чиновник охранки, он временно командовал сыскной частью. И считал дни, когда ему разрешат вернуться обратно. Открыл совещание Лыков и огорошил москвичей новостью: – Принято решение о новом начальнике МСП. Григорий Васильевич, кончится скоро ваша каторга. – Кто? Кто придет? – загалдели москвичи. – Надворный советник Кошко. – Не знаем такого. Лыков пояснил: