– Это помощник начальника ПСП Филиппова. А прежде заведовал рижским сыскным отделением. – Рижским? Тем самым? Московичи насторожились. В дни восстания рижская полиция отличилась: применяли пытки в тюрьме, это дошло до газетчиков. Были даже запросы в Государственную думу. Рижан обвиняли в зверском обращении с арестованными. И вот человек оттуда приедет в Первопрестольную. Вдруг он захочет завести здесь свои порядки? Питерец запротестовал: – Нет-нет, не подумайте! Я знаю Аркадия Францевича пять лет, мы познакомились еще в Лифляндии. К истории с пытками он отношения не имеет. И вообще человек штучный. – А кто градоначальником станет? – хитро прищурился Воеводин. – Рассматривают две кандидатуры: Климовича и Андрианова. – Лучше Климовича, он город знает. – Я бы и сам выбрал его, – вздохнул Лыков. – Но Евгений Константинович только полковник. Придется его в генералы производить, а кто на это пойдет? Если он полковник без году неделя… – А кто такой Андрианов? – продолжили расспросы местные. – Человек бесцветный, зато генерал. Служит судьей Петербургского военно-окружного суда. А до того год состоял у вас в Московском суде. Вспомнили? – Юрист, стало быть? Ну-ну. Когда собеседники успокоились, Алексей Николаевич сказал исполняющему обязанности: – Григорий Васильевич, нам нужны люди. Давайте сейчас подумаем, кого из сыскных надзирателей можно оставить в кадре. У вас есть уже прикидки? – Есть, – ответил Воеводин. – А Василий Степанович мне поможет. Итак… – Он надел очки, взял список: – Братья Кайнихины пусть идут вон! И Ботнев Гаврила со Степой Соллогубом тоже. – Первые в части негодяи, – подтвердил Стефанов. – Далее. Марковкин, Кноль, Габоев – опять на выход. Согласны? – Жулики, гнать их поганой метлой. – Дальше. Роговского можно было бы еще испытать, но он подал рапорт. Переводится в околоточные надзиратели. – Ну и черт с ним, – так же неприязненно прокомментировал коллежский секретарь. – Так, это были нечистые. Я уж не говорю про Риске, Рагина и прочую шваль. Теперь чистые. Бояру, конечно, замены нет, стол приводов остается за ним. Также, на мой взгляд, могут продолжить службу следующие лица: Оппель, Федоров, Елоев, оба Никитиных – Василий и Федор, Королев и Филаретов. Насчет Финикова и Дубельта я бы еще подумал. – Оставить обоих, – высказался Стефанов и пояснил: – Не забывайте, что большинство надзирателей пришли всего год назад, когда увеличили штаты. А прежних, опытных, раз-два и обчелся. Фиников с Дубельтом из их числа. И люди… приспособленцы, конечно, но не мерзавцы. Такими не разбрасываются, особенно сейчас. В конце концов начальники поладили. К восьми проверенным добавилось еще девять человек, а это уже костяк. Сыщики повторили прием и поселили двух надзирателей, Финикова и Оппеля, в Измайловской земской больнице. Им выделили комнатку окнами на склады, дали морские бинокли и велели осторожно вести наблюдение. Для персонала придумали легенду, что это богатенькие симулянты, которым нужно отмазаться от воинской повинности. Надзиратели сидели неделю и записывали все, что видели. Приходилось маскироваться, чтобы остаться незамеченными. По ночам юркий Фиников прохаживался вдоль забора, подслушивал и подсматривал. Он быстро нашел общий язык со сторожами, угощал их папиросами, а по вечерам звал в палату. Там на пару с Оппелем они подпаивали караульщиков и ловко их расспрашивали. Роль бездельников, прячущихся от армии, так удалась сыщикам, что к ним даже явился околоточный. И потребовал взятку за то, что оставит в тайне их мошенничество. Ему посоветовали идти к черту. Докторам давно заплачено, и они напишут нужные бумажки. Служивый удалился ни с чем, крайне расстроенный. Ушлые ребята вошли в роль. Они дерзко нарушали режим, пели по вечерам в палате непристойные песни, щипали за филейные части сестер милосердия. Все, как полагается в таких случаях. И получили блестящие результаты. Во-первых, однажды Фиников увидел трех толстячков, которые гуськом прошли мимо него с узелками и вениками. Приятель-караульщик пояснил, что это бухгалтеры. Они живут у Луки Фомича в отдельном флигеле, из которого никогда не выходят. Только по субботам им разрешают наведаться в баню, а потом в трактир. Во-вторых, тот же караульщик, хлебнув однажды вечером водки больше обычного, сомлел. И проговорился, что следующей ночью они ждут большого прихода товара. Банда Хрипатого-Хотьковского готовит налет на станцию в Митьково. Туда завезли дорогой опоек[24], есть чем поживиться. Сергей Базякин по кличке Хрипатый и Леонид Забалдуев по кличке Хотьковский были известные бандиты. Стояли они в Новой Деревне, куда без батальона пехоты лучше не соваться. А тут вся банда идет на вылазку. Это был удобный случай расправиться с ней. И сыщики решили, что пора заканчивать спектакль. Следующей ночью Лыков в тужурке железнодорожного сторожа стоял у ворот, что со стороны Новой Алексеевской. Он был напряжен, но старался не подавать виду. Для полноты образа сыщик прополоскал горло водкой и теперь жалел, что не выпил ее… В ворота пролез крепкий малый, руки он держал в карманах. Увидев новое лицо, парень растерялся: – Эта… А где Прошка? – Допился твой Прошка, – сердито ответил Лыков. – Под слабосильный[25] паровоз попал. Сотрясение ребер. – Когда попал? – Два часа назад. Теперь вот меня дернули не в очередь, язви его в душу анафема! – А… Он тебе ничего не передавал? Лыков молча протянул руку. Детина что-то сунул ему в ладонь и негромко свистнул. Алексей Николаевич повернулся и двинул вдоль забора. В ворота зашли сразу человек двадцать, с тремя подводами. Коллежский советник развернул бумажку: пятерка. Ну-ну… Оставив одного человека у ворот, бандиты направились к пакгаузам. Дав им удалиться, питерец подошел к стремщику. – Закурить будет? – Свои надо… Бандит не договорил: от сильного удара в переносицу он полетел кубарем. Из темноты выскочили Ксаверьев с Бишовцем, подхватили тело и уволокли прочь. Теперь оставалось ждать. У складов расположилась засада. Возглавлял ее подполковник Запасов, а в помощники он взял вахмистра Деримедведя. Ворота прикрывали сыщики; вместе с Лыковым их было шестеро. Ну? Что там так тихо? Залп грянул неожиданно, и сразу началась густая стрельба. – Приготовились! – скомандовал коллежский советник. Топот ног нарастал, на них бежала целая толпа. Когда бегущие приблизились, полицейские открыли прицельный огонь. Тут же упало несколько человек. Бандиты заметались, закричали, как зайцы. Но самые смелые ответили из револьверов и продолжили атаку. Они напирали тараном. Почему их так много? Неужели жандармы никого не подстрелили? Лыков понимал, что ворота не удержать, если дать слабину. Хотелось отскочить, уйти с дороги бандитов, но тогда засада насмарку. Он усилием воли заставил себя остаться на позиции. Свалил одного, затем, почти в упор, второго. Рядом палили и другие сыщики. Кто-то, кажется, сдрейфил и метнулся за угол. Но прорваться хотьковским не дали. У ворот началась куча– мала, и через минуту все было кончено. Лыков расстрелял обойму, в исступлении схватил одного противника за горло и начал охаживать по голове пустым «браунингом». Сыщика обуяла дикая злость вперемешку со страхом, такое случалось с ним давным-давно, еще на Русско-турецкой войне. Тут его руку перехватили, и Стефанов сказал будничным голосом: – Хватит, Алексей Николаич. Успокойтесь. Никто не ушел. Лыков бросил пленного, и тот повалился без чувств. Питерец огляделся, с трудом приходя в себя. Всюду лежали тела. Сыщики по одному приводили задержанных и ставили их на колени вдоль забора. Откуда-то выскочил возбужденный Запасов: – Все целы? – Вроде все, – ответил Бишовец, на вид тоже ошарашенный. Алексей Николаевич закричал на подполковника сиплым голосом: – Откуда их столько? Вы спали там, что ли? Зашли двадцать человек, а обратно летели чуть не тридцать! – Так и есть. Банда разделилась, другая часть проникла с Митьковской, – объяснил Дмитрий Иннокентьевич. – Много их, чертей! У нас одного тяжело ранили, а Деримедведю шинель в трех местах прострелили. На этих словах появился вахмистр. Он был в одном мундире, а в руках держал продырявленную шинель и бранился: – Вот мерехлюндия! Придется в штопку отдавать. С ним пришли железнодорожные жандармы и привели пятерых пленных. Их добавили к остальным, получилось двенадцать человек! Восьмерых убили сыщики, и примерно столько же – «чугунки». Другие разбежались. Искать их ночью на огромной станции было бессмысленно. Да и дело сделано: нападение отбито, банда разгромлена. Среди убитых опознали Леньку Хотьковского. Серега Хрипатый исчез. Уже утром полиция устроила в Новой Деревне повальный обыск и нашла притон, в котором пряталась банда. Обнаружили ящик револьверов, кассу с тремя тысячами рублей, а во дворе – свежеразрытую землю. Копнули и извлекли труп мужчины с ножевыми ранениями. Из бежавших со станции не задержали никого. Похоже, они рванули прочь из города. Банда, несколько лет наводившая ужас на Москву, перестала существовать. Глава 9 Загадки черной биржи А коллежский советник ранним утром в тот же день участвовал в разгроме Лукоморья. Сыщики ворвались внезапно. Помогли «симулянты» Фиников и Оппель, которые сняли часовых, по-приятельски открывших им ворота. В первую очередь были арестованы бухгалтеры, обитавшие в особом флигеле. Их взяли спящими. В комнате все столы были завалены штемпелями, фирменными бланками, прейскурантами, накладными со следами исправлений. Лыкова поразила техническая оснащенность фабрики подделок. На столах красовались две пишущие машинки – американская «ундервуд» и немецкая «мигнон». Рядом стоял арифмометр Однера. У сыщика в Нефедьевке управляющий Титус по старинке гонял на счетах костяшки, а тут… Сам Лука Фомич Морев изображал невинность, но его слушать не стали: оприходовали в одиночку губернской тюрьмы в Малых Каменщиках. Алексей Николаевич с интересом осмотрел вместительные склады черной биржи. Чего там только не хранилось! Вероятно, часть товаров имела законное происхождение. Ведь были же у «Хапиловской конторы по транспортировке кладей» и легальные клиенты. Полиции предстояло разобраться со всем этим. Внимание сыщика привлекли тщательно укупоренные большие ящики. На них было выжжено: «Акционерное общество русских аккумуляторных заводов «Тюдор». Рядом высился штабель тары побольше, с надписью «Товарищество аппретуры В.А. Дислена». Аккумуляторы, скорее всего, были автомобильные: товар дорогой и неликвидный. А зачем Луке аппретура? Это же стригальные и ворсовальные машины, их просто так не продашь. Много интересного оказалось на складах. Бензин из Грозного, латунь и алюминий, сафьяновые кожи, ростовские папиросы. Нашлись и каракуль со швейными машинками, захваченные недавно бандой Савоськи на Николаевской улице. Не было только серебра в слитках, самой ценной части добычи. В дальнем сарае обнаружили большую партию китайского чая. Законный товар или тоже краденый? О хищениях чая Стефанов никогда не говорил. Как, впрочем, и о хищениях стригальных машин и аккумуляторов. Василий Степанович руководил обыском в Новой Деревне, и расспросить его сейчас Лыков не мог. Но ассортимент товаров в Лукоморье вызывал много вопросов.