– Какая еще там комната? – чуть не кричал он. – Вот наше добро! Бери и работай, доводи дело до суда. Хлопот полон рот с тем, что мы вскрыли. Сотни человек проходят по делу. А меня хотят уверить, что это все отвлекающие маневры. Есть какие-то неведомые силы, которые два года воруют составами, а никто этого отчего-то не замечает. Бред! Лыков был сдержан. Он и раньше уважал Василия Степановича, а совместное дознание лишь укрепило его уважение. Больной, дерганый, половину времени вынужденный проводить в постели, тот не жалел себя. Лез под пули, лично арестовывал вооруженных бандитов, на допросах ловко доводил их до признания. Порядочный и безукоризненно честный профессионал. Тем нелепее выглядел их конфликт. У Стефанова шоры на глазах, он из-за деревьев не видит леса. Но не хочет в этом признаться. Как быть? Лебедев предложил разделить дознание на два. То, что уже начато, ведет Василий Степанович. Там многое достигнуто, но предстоит еще большой объем процессуальных действий. Дай бог управиться до лета и передать дело в суд. А Лыков открывает новое дознание в связи с дополнительно открывшимися обстоятельствами. Пусть заходит в свою комнату и шарит там. Увидим, что из этого получится. Такое предложение устроило всех. Стефанов привык смотреть на Василия Ивановича как на начальника. А Лыков – как на друга. Питерец и москвич извинились друг перед другом, пожали руки. Они отправились втроем в ресторан «Самарканд», что в Петровском парке. И на второй бутылке водки помирились окончательно. На следующий день, проводив Василия Ивановича на вокзал, коллежский советник засел в номере и стал чертить стрелки и кружочки. Он делал так всегда, если дознание попадалось запутанное. Это помогало внести ясность. Итак, что мы имеем? Кто-то умный и очень осведомленный в части железнодорожных перевозок создал огромное преступное сообщество. Будем называть его, согласно подсказке Бродского, картелем. Во главе стоит некий Князь. Кто он? По всем прикидкам, человек должен быть с железной дороги. И не товарный кассир, а крупный чин, с самого верха. Он выявил уязвимые места транспортировки грузов, их учета, сопровождения и наладил механизм хищений. Без стрельбы и поножовщины, в тиши кабинетов. Ловко. С таким умом быть ему не меньше как начальником дороги! Вот среди них и надо искать. В Москве сходятся восемь дорог, некоторые имеют дирекцию в других городах, а здесь сидит какой-нибудь наместник. Но все равно он тут главный, и нужно поместить его под лупу. Николай Карлович вне подозрений, это ясно. Но остальные семь железнодорожных князьков должны быть тщательно – и негласно – изучены. Живут ли они сообразно получаемого жалованья или шикуют сверх меры? Имеют ли долги, дорогие слабости вроде карт и ипподрома? С кем общаются? Нет ли пятен в их прошлом? Затем собственно бандиты. Стефанов делает важное дело, спору нет. Лыков погорячился, обидел его зазря, когда сказал, что этих ребят главари завели для отвода глаз полиции. И воры, и бандиты всерьез орудовали два года и украли товаров на астрономические суммы. Просто это было началом картеля. Князь с окружением скопили на них первоначальный капитал и набили руку. А потом незаметно создали в тени громкого воровского дела тихое, в разы превосходящее его по объему. Но связующие нити остались, и они там, в дознании Стефанова. Тугарин Змей общался и с атаманами шаек, и с крупнейшими перекупщиками. Остались следы в документах, протоптанные тропы, счета в банках. Василий Степанович может их не заметить, он не верит в идею с «соседней комнатой». Надо ему помочь, но так, чтобы не обидеть. Боевики никуда не делись. Они нужны картелю, например, чтобы прикончить Лыкова. За силовое сопровождение в организации отвечает Змей. Не все головорезы сидят в следственной тюрьме. Хорошо бы их тоже поймать, пока они не взялись за коллежского советника как следует. Далее. Стефанов прав еще в одном: почему все так тихо, если масштаб хищений столь огромен? Думается, жертвы не молчат, они жалуются, пишут, скандалят, требуют вернуть деньги. Но их жалобы и крики где-то застревают. И это «где-то» нужно найти. Скорее всего, там сидят сообщники, задача которых – тормозить наведение порядка на дорогах. Найдешь человека, который не пускает жалобы дальше себя, – вот тебе и подозреваемый. В Москве такими сообщниками являлись Мойсеенко и Рейнбот. А на самих дорогах? А в Петербурге? Столицу надо поручить Азвестопуло. Он как раз вернулся из свадебного путешествия по Италии, пускай потрудится. Где Сергею искать в первую очередь? Есть два департамента железнодорожных дел: один в Министерстве финансов, другой, главный – в Министерстве путей сообщения. Финансисты в первую очередь занимаются тарифами. Еще от них зависит развитие сети. Многие чугунки в России до сих пор однопутные. И если доходность их превысит девять тысяч рублей с версты в год, такую дорогу заставят тянуть второй путь. Еще в Министерстве финансов занимаются выкупом частных дорог в казну, гарантированием их займов, кредитованием и тому подобными делами. Это интересно, но для картеля малополезно. А вот в Министерстве путей сообщения им человек нужен, и не столоначальник, а повыше. Ведь именно туда сходятся все жалобы и претензии обворованных купцов. Где-то им поставили шлагбаум, и бумаги копятся, копятся… Вся идея с картелем изначально должна была предполагать, что однажды ему придет конец. Кражи вскроются, будет огромный скандал, полетят головы. На скамью подсудимых сядут мелкие сошки, заранее подобранные на роль жертв. А заправилы убегут с капиталами. Так, вроде все логично. Вот только список лиц, подлежащих проверке, растет. Одиннадцать товарных кассиров, дворник с неизвестной пока фамилией, кучер Красноложкин, директора «Оборота» (последние, видимо, в бегах). А теперь еще и семь железнодорожных генералов. Московская сыскная полиция с этим не справится. Чистка рядов еще не произошла, Соллогубу с Рагиным такое не поручишь. Надо снова идти в охранное отделение, просить подполковника фон Коттена, чтобы выделил своих филеров. Далее. Как быть с Вандой Подгурской? Если Лыкова в поезде пытался убить человек из картеля, значит, его поездка в Киев была отслежена. Сыщик не заметил за собой хвоста, хотя проверялся постоянно. Опытные ребята работали… Они засекли, что он встречался с Бродским. И Подгурская знает, что находится под наблюдением. Она должна найти другой способ передать очередные семьдесят тысяч хозяевам дела. Следить за ней, конечно, надо, но обольщаться нельзя. Лыков решил, что пора вызвать ее на беседу. Ее и кучера. Вдруг что-то удастся вытрясти? Теперь Тугарин Змей. Если о загадочном Князе ничего не известно, то этот персонаж полиции хорошо знаком. Он изменил внешность, живет по чужому паспорту, но провалиться под землю не может. Дела требуют от «ивана» постоянного участия. Надо контролировать процесс, иначе неизбежны сбои. И деньги начнут прилипать к рукам мелких исполнителей. Бандит должен лично объезжать угодья, толкать, направлять, забирать комиссию. Тут-то он и может попасть в поле зрения сыщиков. Ну и остается дом на Лаврентьевской улице, куда любящий отец и муж регулярно захаживает через заднюю калитку. Запасов обещал подыскать дворнику Швенцеровой сослуживца по жандармскому корпусу. А МСП – копнуть прошлое дядьки. Теперь, когда Стефанов отошел от дела, всем придется заниматься Лыкову. Нужен, срочно нужен Азвестопуло. Пусть быстро прощупает железнодорожных начальников в Петербурге, и бегом сюда, на подмогу. Размышления сыщика прервал стук в дверь. Вошел коридорный и сообщил: – Ваше высокоблагородие, к вам китайцы пришли. – Какие китайцы? – Не могу знать. Косоглазые. – И чего? – Целая толпа явилась, и просят вас спуститься к ним в буфет. – Скажи, сейчас приду. Коллежский советник убрал бумаги и отправился вниз. Что еще за китайцы? Может, чаеторговцы прослышали о его поручении и сейчас вывалят ему ворох жалоб? Внизу действительно ждала целая компания людей азиатской наружности. Все они были одеты по-европейски, что придавало им несколько комичный вид. Вперед шагнул самый представительный из китайцев и сказал, хоть и с сильным акцентом, но вполне правильно: – Здравствуйте, господин Лыков. Мы благодарны вам, что вы согласились поговорить. Позвольте пригласить вас в буфет? – Позволю. Кто вы и с чем пришли? Визитеров оказалось семеро. Они чинно расселись за табльдотом. Главный представился сам и назвал остальных: – Меня зовут Джо-Хун-О. А это Кон-Ха-Шен, Сю-Фа-Юн, Та-Чуань-Юй, Тин-Тай-Хен, Ту-Чен-Юй и Фа-Юань-Чо. – Я не запомню! – воскликнул сыщик. – И не надо. Мы представители главных чайных домов Поднебесной империи в Москве. Мои земляки уполномочили меня общаться с полицейской властью. Вы готовы, господин Лыков, вести дела со мной? И в моем лице с остальными. – Да, конечно. Уполномоченный сообщил о согласии питерца своим спутникам, и те одобрительно закивали. – Что у вас за дело ко мне? Джо-Хун-О наклонился через стол к сыщику и доверительно спросил: – Правду говорят, что сам царь, да продлятся его годы бесконечно, послал вас сюда? Чтобы навести порядок на железных дорогах. – Нет, неправда. Меня послал Столыпин. – Это даже лучше, – обрадовался китаец. – Есть мудрая русская поговорка: до царя далеко. До Столыпина ближе. А то мы уже устали писать во все… как это? Ин-стан-ци-и. – О чем писать? О краже вашего чая в пути следования? Уполномоченный что-то сказал остальным, и они загалдели, как стая сорок. Через минуту чаеторговцы успокоились, и Джо-Хун-О продолжил: – Вы правильно нас поняли. Значит ли это, что ваше… э-э… дознание? да, дознание, обратит наконец внимание властей на наши беды? – Значит. Я сам давно хотел выяснить, как обстоит ситуация с вашим товаром, да все руки не доходили. Хлопок и сахар воровали у русских купцов, и поэтому мы начали с них. Говорите. Обещаю вам от имени Министерства внутренних дел полную поддержку законных торговых интересов. – Очень хорошо! Китаец помолчал, подыскивая слова, потом продолжил: – Мы, здесь сидящие, обеспечиваем поставку в вашу империю настоящего китайского чая. Кроме нас этим занимаются и русские чаеторговцы, мы честно конкурируем. Связи Китая с Россией насчитывают уже столетия. Но последний год наш товар все чаще и чаще не доезжает до Москвы. – Минуту! Его воруют здесь или он пропадает в пути? – Бывает и так, и так. Сейчас чаще пропадает в пути. – Вы обращались к властям? – Да, – ответил Джо-Хун-О. – Я приходил к Мойсеенко, просил защиты. – Он потребовал денег за это? – Конечно. Я лично передал ему две с половиной тысячи рублей. – И что? – Мойсеенко ничего не сделал. Как это у вас? Палец в палец не ударил. Мы ждали три месяца и пошли к Рейнботу. Толку и здесь не было. – Мойсеенко отстранен от должности, – сообщил Лыков. – Его, скорее всего, ждет суд. Вы будете выдвигать обвинение? На лице китайца мелькнула брезгливая гримаса. – Нет. Он бесчестный человек. Но мы живем в чужой стране, нам не нужны скандалы. А нужна хорошая торговля. Так часто бывает, что приходится нести убытки. Мы списали эти затраты на убытки. И долго молчали, потом писали, жаловались… Но устали терять прибыль из-за воровства. Когда крали десятками ящиков из подломанного вагона, мы терпели. Но когда начали тащить уже целыми вагонами… Просим вас навести наконец порядок. Мы готовы платить опять, назовите вашу цену. Лыков отмахнулся и сказал: – Меня послал премьер-министр не для того, чтобы обирать потерпевших. Поймать воров – обязанность властей. Мы и так уже перед вами виноваты. – Хорошо, – важно кивнул уполномоченный. – Это слова государственного человека. Но если вам лично что-то понадобится, только скажите. Можете не волноваться: мои товарищи плохо понимают по-русски. Свидетелей, считайте, нет. Мы всегда договоримся. Алексей Николаевич по глазам «товарищей» видел, что они все прекрасно понимают, поэтому сказал: – Мне от вас понадобятся сведения. Как именно пропадает товар, какие сорта и объемы чая, как преступники подменяют документы… Но Джо-Хун-О невежливо остановил сыщика жестом. – Что? – не понял тот. – Мы нашли воров сами. – Как? – Наняли отставного агента сыскной полиции, и за пятьсот рублей он все выяснил. – Частный сыск в России запрещен законом, – возразил коллежский советник. – Да, мы знаем. Но от государственного нет никакого толка. Мы приняли меры. – Говорите! – потребовал заинтригованный Лыков. – В Москве есть место, где наш чай расфасовы-вают. Клеят другой этикет и отпускают продавцам. Те продают, как свой товар. – Что это за место? Джо-Хун-О заговорщески огляделся по сторонам и сказал шепотом: – Фабрика электрической развески чаев торгового дома Перлова и Казакова, Каланчевская улица, дом двадцать три.