Деримедведь! Он не остался в гостинице, а проследил за извозопромышленником! Лыков с трудом повернул голову. Сильные руки приподняли его, и вахмистр сказал: – Момент, Алексей Николаевич. Сейчас в санки и к доктору. На этих словах сыщик вновь потерял сознание, и уже надолго. Глава 19 Париж и снова Москва Лыков лечился больше месяца. Лишь в конце марта он смог ходить, а к середине апреля был полностью здоров. Сказался огромный запас жизненных сил, доставшийся сыщику от природы. Пройдя через такую жуткую мясорубку, он вышел из нее без тяжелых последствий. Все это время в Москве продолжались поиски Князя. Но тот как в воду канул. Питерца перевезли из Лефортовского военного госпиталя в «Неаполь», где за ним ухаживал Азвестопуло. Приехала было Ольга Дмитриевна, но Лыков отослал ее обратно: не хотел, чтобы она видела его в таком состоянии. 22 февраля приступил к своим обязанностям начальника МСП надворный советник Кошко. Все сразу же почувствовали новую руку: сыщики подтянулись, преступники приуныли. 10 апреля в Первопрестольной началось небывалой силы наводнение и продолжалось четыре дня. Вода залила Садовники, Болотный остров, Замоскворечье, Лужники, Зацепу, Дорогомилово, Даниловку. Москва-река подступила вплотную к кремлевским стенам. Брянский вокзал отрезало от города. На сахарном заводе Гепнера смыло все запасы готовой продукции на семь миллионов рублей. Брошенные обывателями квартиры ломали грабители. В числе прочего вода вынесла на поверхность десятки трупов, которые лежали в ямах и подвалах с зимы. Особенно много всплыло у лесных складов в Хамовниках, старого бандитского укрытия. Среди тел полиция опознала Канахистова. У него оказались сломаны ребра, одно из них пробило легкое. Барыга умер после того, как поборолся с Лыковым. Алексей Николаевич сказал Азвестопуло: – Я не держу зла на Фороскова. Он заплатил за свою слабость наивысшую цену. – Предатель ваш Форосков, – резко ответил титулярный советник. – Заманил в засаду. Что, скучно было в одиночку помирать? – Петра сгубила алчность. Впервые он вдруг сделался богат и покутил несколько дней. Жалко стало прощаться с такой хорошей жизнью. – Тьфу! Добренький вы… – Ты не все знаешь. Много лет назад под Варнавином он спасал мою семью[50]. Я всегда буду это помнить. В дверь постучали, и вошел фон Мекк. – Добрый день, господа. Как здоровье, Алексей Николаевич? Лыков молча вынул из кармана пятак, согнул его без видимых усилий и протянул магнату. – Ну, вижу, идете на поправку. Главного злодея так и не нашли? – Нет, – ответил Азвестопуло. Вдруг коллежский советник возразил: – Згонников – не главный злодей. Его собеседники опешили. Сергей подождал немного: не объяснит ли шеф свою мысль. Лыков перехватил его взгляд и повторил: – Не главный. – Почему вы так решили? – с интересом спросил Николай Карлович. – Сами рассудите. Украсть миллион и купить на все деньги московские доходные дома. – Э-э… Не понял, поясните. – Даже я давно уже вывожу накопления во Францию. – Ну и что? – с обидой воскликнул магнат. – А я продал южные имения и тоже вложил деньги в дома. По-вашему, это глупо? – Николай Карлович, вы хорошо ведете свое дело. Я вроде бы неплохо делаю свое. Но нам с вами и в голову не придет создать такой сложный механизм, какой создал господин, имени которого мы пока не знаем. – По-прежнему не понимаю! – Тот, кто придумал картель, – гений. Злой, но гений. И он не стал бы оставлять украденные средства в России. – Да почему же, черт возьми? – Предприниматель такого ума смотрит на годы вперед. И он понимает, что страну нашу ждут трудные времена. Чем все кончится, непонятно. Значит, лучше подстраховаться. Фон Мекк напряженно слушал сыщика. – Да, я помню, вы говорили уже об этом. Ваш пессимизм объясняется осведомленностью, верно? И вы полагаете, что неизвестный господин так же осведомлен, как и чиновник особых поручений Департамента полиции? – Повторю: этот человек – гений. Гений не допускает подобных ошибок. Если даже у него нет фактов, есть предчувствие. Предчувствие краха империи. – А ее ждет крах? – Несомненно, – с горечью сказал Лыков. – Наша власть марширует в пропасть строевым шагом. И нас всех за собой тащит. Тут заговорил Азвестопуло: – Что следует из вашей гипотезы? Что мы ловим не того? И какие приметы у вашего гения? – Я думаю, он до сих пор в Москве. Ему надо закончить дела. Но еще месяц-два – и он сбежит. Кассиры сообщили, что им велели сворачиваться и к маю увольняться с дороги. Купить поддельные документы и уезжать куда подальше. Картель изжил себя и должен был закрыться. – Мы все равно нашли бы всех. – Кассиров – может быть. А главаря навряд ли. Он намылился далеко. – Куда? Во Францию? – Туда, где его капиталы, – категорично заявил коллежский советник. Магнат сосредоточенно думал, сложив руки на груди. Лыков вперил в него взгляд: – Ну? Вы уже догадались? – Кажется, да. Посылать большие суммы через банк сей господин не может. Ибо средства его получены преступным путем. Так? – Так. – Остаются два других способа. Первый – это контрабандой вывезти золото через границу… – Чтобы контрабандисты тебя зарезали и присвоили рыжье? Глупо. – Понял! – крикнул Сергей. – Я тоже понял. Фон Мекк сказал осторожно: – Давно уже поговаривают, что курьеры Министерства иностранных дел вывозят неучтенное золото в дипломатических вализах. Особая услуга для узкого круга лиц. Это дорого, но надежно. – Так и есть, – согласился Алексей Николаевич. – Мы в департаменте давно приглядываем за ними. Даже знаем, кто из курьеров грешен. Я в девяносто восьмом году дознавал хищения с казенных золотых приисков и цапнул одного за пищик. – Взять такого почтальона и поглядеть, куда он денет секретную часть своего багажа, – подхватил Азвестопуло. – Чур, я еду с вами! Давно хотел Париж посмотреть. – Алексей Николаевич, а вы не ошибаетесь? – усомнился фон Мекк. – Из одного предположения, на мой взгляд спорного, сделать такой вывод. Что Згонников – подставная фигура, что есть другой главарь, настоящий, и что ловить его надо за границей. – Князь – не подставная фигура. Просто вторая в иерархии. Не по чину ему командовать тайными советниками. Он директор-распорядитель картеля. А тот, чьего имени мы не знаем, – владелец контрольного пакета. – Это он сидел в наклеенной бороде? – вспомнил Азвестопуло. – А другие обращались к нему как к главному? – Он. Титулярный советник принялся в ажитации бегать по комнате взад-вперед. – Ну и как мы поймаем этого невидимку? – закричал он во весь голос. – Через курьера? А как узнать, когда тот в очередной раз тайно повезет через таможню золото? Обыщем, а там пусто! Сломаем дипломатические печати и ни шиша не найдем. То-то Извольский[51] обрадуется. – Тише кричи, – цыкнул на помощника Лыков. – Но опасение твое справедливо. Такие вещи делают не в каждую поездку. Запечатанные вализы отправляют в Париж два-три раза в неделю, но в большинстве случаев там только дипломатическая почта. Может быть, лишь раз в месяц курьер сует в мешок посторонний груз. Не всегда это золото, которое надо тайно вывезти из империи. Тащат табак, вино, меха – все подакцизные товары. Бронзу перевозят! Любой мелкий служащий посольства может воспользоваться услугой курьеров, такие в МИДе порядки. Нам же надо не ошибиться и выследить именно того, кто будет переправлять империалы. И как выследить! С вокзала он отправится в посольство. Перво-наперво сдаст почту и лишь тогда сможет заняться гешефтом. Пока курьер возится с почтой, золото останется в экипаже. Значит, ему понадобится охранник. Или даже два. Покончив с официальной частью, курьер сунется в банк. Покажет доверенность, депонирует металл, возьмет вкладные расписки и потом в России отдаст их хозяину золота в обмен на комиссионные. Азвестопуло сказал: