– Она вернется! Она обязательно вернется… – старуха захрипела и схватилась обеими руками за горло, а потом, покачнувшись, осела на пол мешком грязного тряпья. Глава 6 В которой задается риторический вопрос о том, кто виноват «Трижды произнес он запретные слова, и окропил камень кровью черной курицы, возложил на него три ветви болотной полыни и перо ворона. Тогда-то и загремели небеса, гневом упреждая безумца, что пожелал свою душу бессмертную низринуть в пучины тьмы и беззакония» «Поучительное повествование о юноше, желавшем обрести власть невиданную, однако претерпевшему многие бедствия с того, писаное во наставление и предупреждение юных отроков» Я стояла и смотрела на труп. Задумчиво так. И ведь самое интересное, что никаких особых эмоций этот труп не вызывал, разве что раздражение. Приехала тут. Померла. А нам теперь думай, что делать и как девиц успокоить. Хотя… девицы тоже стояли и смотрели. Презадумчиво. – Сердечная жила не выдержала, – сказала Летиция Ладхемская и, подхвативши юбки, подошла к покойнице. А я еще подумала, что, может, она вовсе и не мертва. Нет, лежит себе, рот перекривился, глаза распахнуты, в потолок пялятся, но… вдруг да просто приступ какой? Или еще чего. – Или мозговая, – добавила Ладхемская принцесса, старательно обминая юбки. – Мне потрогать её надо. – Вы… уверены? – поинтересовался Ричард. – Само собой. Как иначе я могу определить причину смерти? – в раздражении принцесса дернула юбки. – Как же это все не вовремя… Точно. Вот был обед. Душевная беседа о прошлом, как-то мило и незаметно перешедшая в разговоры о настоящем и архитектуре. Когда о прошлом и родстве говорить стало неловко. Еще, кажется, музыку пытались обсуждать, но без особого успеха. О погоде поговорили. И кто-то предложил прогуляться во двор. Предложение это даже поддержали, особенно Ариция Ладхемская, которая не спускала с Лассара глаз. Причем смотрела этак, с прищуром и плохо скрытым желанием заглянуть под доспех. И ведь желание это, которое заметила не только я, Командора смутило. Потому-то и гулять он не пошел. Делами отговорился. Необходимостью что-то там проинспектировать. С ним сразу захотели инспектировать и прочие, сперва ладхемцы, которые определенно не отличались скромностью, там и степняки с островитянами, и виросцы. И как-то у всех вдруг сразу дела нашлись. Кроме Ричарда. Он на меня поглядел тоскливо, подавил вздох и пошел гулять. В сад. То есть, во двор, потому как сад выглядел слишком уж первозданно. В такой не всякую девицу гулять поведешь. Ну а я… Я тоже пошла. На всякий случай. Ричард, он, конечно, может, и Повелитель Тьмы, но все равно добрый и немного наивный. И как знать, что случится может. Принцессы-то на диво хваткие. За такими глаз да глаз нужен. Гуляли мы. Гуляли. Ладхемки щебетали о чем-то. Мудрослава Виросская беседовала с Брунгильдой и как-то так, что та позабыла о смущении и говорила тихо, но страстно. Сопровождавший её мужчина – звали его Никасом – время от времени задавал вопросы… а потом как-то так получилось, что раздался крик. Тонкий такой. Женский. Но за мгновенье до него Ричард вдруг остановился и, резко развернувшись к Замку, рявкнул: – Тихо. Все и замолчали. Включая единственного попугая, огромную птицу с ярко-красным оперением, принесенную дэром Гроббе, дабы несколько оживить пейзаж. Ну и придать парку хоть какой-то налет цивилизованности. Попугай имел массивный клюв, мрачный вид и обыкновение тихонько, но с душою, материться вслед принцессам. Причем это его свойство обнаружилось только сегодня. Принцессы сделали вид, что не слышат. А я даже не разозлилась. Но главное, что, когда Ричард сказал это вот свое «тихо», то замолчали все, включая нахохлившуюся птицу. А Повелитель Тьмы, развернувшись, бросился прочь. Бегом. За ним я. Принцессы. И вот… стоим в коридоре. И главное, людно так. – Да помогите же! – Летиция опять дернула платье и ткань слегка затрещала. А она все-таки сумела присесть. Сперва присесть. Потом встать на четвереньки, опираясь одной рукой на кружево. Вторую принцесса вытянула и осторожно коснулась пальцами старухи. Выругалась. Почти как попугай. Вот, говорю же, глаз да глаз. С виду-то приличная принцесса. Классическая даже. А такие выражения знает! Я тоже запомнила. Для общего развития. Жизнь – штука сложная, никогда не знаешь, что в ней пригодится. – Она умерла, – торжественно провозгласила Летиция Ладхемская, пытаясь обуздать мешающее ей кружево. – Заметили, – отозвалась Брунгильда, хмурясь. – Она уже давно умерла. – Быть того не может! – воскликнула рябая девица и подпрыгнула от переполнявшей её энергии. – Мы ж только что вот говорили! – Договорились, вижу, – прошипела Мудрослава Виросская, пытаясь к девице подобраться, а та попятилась, тихонечко так, будто бы разом вспомнивши о каком-то весьма важном деле, о котором позабыла. – Дня три уже как, самое меньшее, – продолжила Летиция Ладхемская и, снова дернув юбки, которые норовили раскрыться, погребая несчастную принцессу в шелках, подползла поближе. Теперь часть покойницы скрылась под кружевами, а я восприняла это как-то… спокойно, что ли? – Или нет… Надушенные пальчики ловко ощупали лицо, ненадолго задержавшись на лбу. Потом повернули голову влево. Вправо. – Мне нужно будет осмотреть её тщательнее, – сказала принцесса, пытаясь подняться. И Ксандр любезно подал руку. – Благодарю. Сложный случай. Интересный. До крайности. Почему-то я вздрогнула. От неожиданности, не иначе, ибо как-то не укладывались в моем представлении прекрасные принцессы и ужасные покойницы. – Она будто изъедена тьмой и, главное, органы пострадали в разной степени. Ощущение такое, что она умирала давно… очень давно. А теперь, наконец, взяла и упокоилась! Это было произнесено донельзя радостным голосом. А принцесса повернулась к Ричарду и поинтересовалась: – У вас анатомический театр имеется? – У меня и обыкновенного-то нет, – повинился Повелитель Тьмы, чуть склонив голову. – Извините.