– Я тоже не понимаю, – Брунгильда остановилась. – Погодите. – Может, лекаря позвать? – предложил Ричард, а потом вспомнил, что нет у него в замке лекаря, даже самого захудалого. С другой стороны, в свите ладхемок должен был быть. Или у вироссцев? Если попросить, то не откажут. – Не надо. Пройдет. Давно уж слабой такой не была. Один год такое случилось. Аккурат, как вошла в возраст, – сказала Брунгильда и осеклась, покраснев. Но все же продолжила. – Тогда-то и слегла. То ли молока холодного выпила, а может, еще чего приключилось. Не помню уж. Помню только слабость вот эту, будто кто внутри жилы тянет-вытягивает… – Возможно, ваш дар пробудился. – Дар? – она поглядела на него с недоумением. И Ричард вздохнул. – Дар. Он вам помог. Вы не просто сумели заглянуть на изнанку мира. Вы прошли по нити крови. И открыли увиденное другому человеку. – И? – На такое способны лишь Вещуньи. – Что? Она огладила волосы. И взглядом поискала зеркало. Женщина. Пусть с секирой, которую она зря с собой не захватила, а все одно женщина. – Думаю, если Лассар не соврал, то в вас пробудилась та, старая кровь. И вот так вот… Летиция Ладхемская способна коснуться смерти. Вы Вещунья… – Нет, – Брунгильда затрясла головой и мягко так, словно болезному, сказала. – Это все он. Никас. Удумал какой-то обряд. И… провел. А я глупая, что поверила. Дома… там будет неправдою сказать, будто бы на Островах люди иные, что только правду говорят и чести держатся. Люди, они везде разные. Хватает и у нас подлецов, но вот… путается все. В голове. – От усталости, – Ричард предложил руку. – На самом деле ваш… знакомый… Почему-то показалось, что другом того человека называть не стоит. – Многое узнал. Хотя, конечно, в книгах пишут далеко не все. Главное отличие чернокнижия от некромантии состоит в том, что некромантия использует силу тьмы. Тьма суть явление природы. Она существует вовне, как существует свет. Ибо там, где есть жизнь, смерть неизбежна. На самом деле кое-кто из моих предков полагал, что изначальная сила вовсе едина, что лишь тот, кто берет её, он и придает «окрас». Скажем так. Она слушала внимательно. Медленно ступала и… пожалуй, в какой-то момент эта неловкость, которую Ричард ощущал постоянно, исчезла. – Чернокнижник же не имеет возможности использовать сам силу мира, однако он может забрать кровь и жизнь другого существа, обменяв их на эту силу. В том помогают ритуалы. – У нас говорят, что чернокнижник уродлив. – Становится. Со временем. Сила меняет, особенно такая. Ваш… знакомый… еще предстоит выяснить, понимал ли он, сколь опасен этот ритуал. И что проводник обречен. – Но я… – Другой бы человек остался бы там. Он бы не сумел отыскать обратной дороги. И его жизнь, его душа была бы платой тьме. Тьма… она весьма своеобразна. Но плату берет. Всегда разную. – И все-таки… – у дверей в свои покои Брунгильда остановилась. – Он… он, наверное, не хотел… не собирался. Только почему-то показалось, что и сама она в сказанное не верит. – Я разберусь, – пообещал Ричард. Глава 18 Где случается важный разговор с непредсказуемыми последствиями «И взяла тогда ведьма горшок, бросила в него три мышиных хвоста, толстую жабу и светлый волос. А после плеснула черной-черной крови. И, поставив котелок на огонь, стала варить зелье, костью помешивала да приговаривала: «Через солнце, под луной, будешь ныне только мой»». Детская сказка о злопакостной ведьме, которая притворилась прекрасною принцессой, и добром королевиче. Мать, мать, мать… Что еще сказать? Стоило мне выглянуть из библиотеки, как навстречу попался рыцарь. Такой вот типичный рыцарь в сияющих доспехах. Причем доспехи и вправду сияли. Белизной. С плеча красиво стекал плащ, а в руке виднелся меч. Серьезный такой. Я только икнула. И рыцарь тоже. Хотя получилось гулко, как из бочки. – Здрасьте, – сказала я, пытаясь понять, как бы поплотнее в крылья завернуться, если они огненные и полупрозрачные. – А вы не подскажете, что за ерунда тут происходит? – Демоны. – Да? – я стрельнула глазами влево. Вправо. Даже вверх. И рыцарь тоже поглядел. Я еще подумала, что ему, бедолажному, на диво неудобно должно быть голову задирать. В шлеме. – Где? – поинтересовалась я, раздумывая, что мне делать, если вдруг крылья погаснут. Я же ж… это даже не неглиже, это полное ню. А менталитет тут такой… ню не искореженный. – Не знаю, – он потер мечом лоб, вернее шлем. – Вы же демон? – Местами, – не стала отрицать я. – Убивать будете? – Не знаю, – растерянно произнес рыцарь. – А надо? Вы же ж вроде бы тут… – Тут. – Ну вот… и не собираетесь душу мою пожрать? – Я на диете! – почти искренне ответила я. – Это хорошо… а…. – он, наконец, что-то такое разглядел. Или понял. Отступил. Оглянулся и почувствовалась этакая вот неуверенность. – Может… вам помочь чего? Меч отправился в ножны, а вот плащ слетел с плеча, чтобы опуститься поверх моих огненных крыльев. И вовремя, поскольку те взяли да погасли. – С-спасибо, – выдавила я, вцепившись в этот самый плащик обеими руками. – Оно как-то… вот… получилось. Я стояла, стояла, а потом что-то вдруг раз… и нехорошо так. – Тьма первозданная очнулась, – пояснил рыцарь, отступая. И еще немного. – Вот-вот. И крылья… а платье взяло и осыпалось. И командор. – Осыпался? – Нет, но… что-то с ним было не то. Не так. – Наш тоже пропал. – Это тот, который… Светозарный? – дурацкий, если подумать, разговор получается. Тем паче, что я даже имени этого славного рыцаря не знаю. – Жоржетта. Я решила представиться первой. И присела. Руку не протяну, во избежание. – Брат Янош, – сказал рыцарь и шею потянул, пытаясь разглядеть хоть что-то. – Так вы не видели? – Вашего Светозарного? Нет. К сожалению. Но можем поискать. – Будем весьма вам благодарны. Вежливые они. Но вот спиной поворачиваться все одно не тянет. Потому как вежливость вежливостью, а меч на поясе у него все одно висит. – Так а что с Проклятым?