– Чернокнижницу! – Некромантку, – поправила ладхемка и развернула даму. – Слышали? Прошу остаться вас, господин Уршах. Посол поклонился. И рукой взмахнул. Рядом с почтенною вдовой, которая бормотала что-то про потерянные души, проклятья и святых, возникла пара плечистых то ли лакеев, то ли телохранителей. Минута, и дышать стало свободнее. За ладхемцами потянулись вироссцы, оставив темнобородого задумчивого посла. И Яру, которая явно не намерена была уходить. А там и островитяне удалились, и степняки. Почти все. – Я… прошу прощения, – заговорил Ричард, обведя взглядом оставшихся. – И клянусь силой, именем своим, этим местом, что не причастен к произошедшему. – Они живы? – сухо поинтересовался ладхемец. – Несомненно. Леди Летиция спит. – Крепкий у нее сон, – Ариция взяла сестру за руку. – Но пульс есть. И сердце бьется. И вообще она до отвращения живая. – А вы предпочли бы иное… – С мертвыми мне спокойнее. Да ладно, Уршах. Хватит… матушка, может, делала вид, что не знает, но я в жизни не поверю, что она и вправду не знала. Просто, скорее всего, я показала себя более разумной, нежели сестра. И более осторожной. Она прижалась к холодной ладони Летиции щекой. – Я так по ней скучала… а теперь вот… мы поговорили. Она сказала, что у нее голова болит. И прилегла. А потом… уснула. И спит с тех пор. – Ваше высочество… – Мое, Уршах. Мое… это место на нас так влияет, верно? – Ваша сестра долгое время находилось под действием заклятья. Ментального. Весьма сложного. Подобные не рекомендуют использовать больше месяца или двух, – Ричард коснулся висков принцессы. – И маг это знал? – Скорее всего. Но точно утверждать не рискну. Но заклятье стало рушится. – И разрушилось. – Именно. Но, повторюсь, она находилась под заклятьем на протяжении… скольких лет? Двух? Трех? Больше? Молчание. – Это не могло не повлиять на её разум. А избавившись от оков, он должен восстановиться. И лучше всего восстановление проходит именно во сне. Ваш лекарь её осматривал? – Да, – нехотя признался посол. – Её высочество всецело здоровы. – В таком случае, нужно просто ждать. – А со Славкой что? – не выдержала Яра. – Свихнулась? – Дурная девка, – пробормотал посол куда-то в сторону, но я с ним согласилась. – Боюсь, с ней немного сложнее. Вероятно, у нее очнулся дар. – Дар? – Повелительницы разума. – Чего? – это уже Яра и посол, одновременно высказались. И оба – басом. Переглянулись. Смутились. И отвернулись. – Когда-то давно… когда была жива Империя, – Ричард встал возле окна. – На землях её существовали люди, способные подчинить себе тварей сущих. Их называли Повелителями Разума. Я покосилась на принцессу. Бледненькая. Немочная. – Правда, сколь знаю, речь шла прежде всего о созданиях, сродственных силе или сотворенных магами. К примеру, о драконах. Дракона нам тут только не хватало. Для полноты впечатлений. – Есть несколько трудов, где описывались признаки и… да, дар этот довольно опасен тем, что разум человека и разум существа соединяются. – То есть, она станет… тварью сущей? – осторожно поинтересовался посол. И на Мудрославу покосился. – Не думаю. Она пыталась вернуться. И если повезет, то у нее получится… Именно в этот миг Мудрослава распахнула глаза и сделала глубокий вдох. А потом выдала фразу, после которой попугай восхищенно произнес: – Щучье племя! Больно. Как же больно было! Болело все и особенно отчего-то волосы. Мудрослава ощущала каждый волосок, от корня до самого кончика. И еще ногти. И кожу, которая вдруг показалась слишком тонкой да мягкой. И зубы маленькие. И шеи нет. Крыльев тоже. От обиды она едва не расплакалась и еще зарычала. – Славака, – братец тотчас возник, закрывая прочих. – Славка, ты только не кусайся! Она? Она царевна, между прочим! Она никогда никого не кусала, хотя порой очень даже хотелось. И вот сейчас особенно. Мудрослава зубы стиснула, поскольку ладно кусаться, но рычать… а вдруг она говорить разучилась? – Выпейте, – ей поднесли воды. И мужчина держал кубок обеими руками, не дрогнул даже, когда Мудрослава их обнюхала. А вода принесла облегчение. Волосы хотя бы болеть перестали. И ногти тоже. Мудрослава пошевелила пальцами и вздохнула. Дракона было жаль. Хороший дракон в хозяйстве всяко сгодился бы. А он был хорошим. И мяса опять же обещала… нехорошо нарушать слово. …а при драконе всяко с думскими говорить было бы легче. Убедительней. – Как вы себя чувствуете? – заботливо поинтересовался Повелитель Тьмы. – Н-нор-р-рмально, – получилось немного рычаще все-таки, но все же говорить она может. – Что… что это было. – Это вы нам расскажите, что это было. – Дар у тебя, Славка, проснулся. Повелительницы Разума! Чего? – Дар-дар… кар-р-ракатицу мне в глотку! – повторил попугай, слетая с подоконника. Он перебрался на лавку, на которой Мудрослава лежала и клюнул её в руку. – На абор-р-рдаж! Он растопырил яркие перья. – Тихо, – велела Мудрослава и потерла лоб. – То есть… я вдруг упала, а потом очнулась, когда летала. И летала… и… Рассказ получился донельзя сбивчивым, но слушали её внимательно. И выходит, что это не сон? И… И вспомнился камень на цепочке. Синенький. И тот, кто… если она Повелительница разума, то как вышло, что сама поддавалась? На любовь наведенную, на… на остальное все. – Знаете, – Мудрослава поглядела на брата, который почти потерял маску. – Мне… нам надо с вами поговорить. Наедине.