И поежилась от такого нехорошего, упреждающего взгляда демоницы. – Говор-р-ри, не говор-р-ри, – у попугая имелось собственное мнение. – Думать надо! И не нашлось никого, кто бы возразил. – Погодите, – подал голос степняк, до того тоже слушавший и внимательно. – А с моей сестрой что? Тоже дар проснулся? – Вполне возможно. Я пока… пока сложно что-то сказать. Но она жива. Просто… мне кажется, она в обмороке. Мудрослава поднялась, опираясь на руку Яра. От слабости шатало. А еще тело, стоящее на двух ногах, казалось на диво неустойчивым. – Почему с ней понятно, – кривоватый палец указан на Мудрославу. – А с моей сестрой нет? Попугай, хлопнув крыльями, подпрыгнул и устроился на плече Мудрославы. – Дур-р-рень! – сказал он с упреком. – Потому что Повелители Разума имеют одну весьма явную примету. Это какую же? Когти? Зубы? Или она все-таки чешуей покрылась? Мудрослава тайком поглядела на свою руку. Нет, чешуи не было, хотя почему-то данное обстоятельство скорее огорчало, нежели радовало. – Рисунок, который появляется в момент слияния разумов. Рисунок? – Чего? – протянул Яр и уставился на неё. – Зеркало! – Мудрослава почувствовала, что все-таки, кажется, без слез ей не обойтись. Ладно, чешуя. Чешуя, если подумать, это красиво! И полезно. А… а рисунок… какой рисунок? Где рисунок? – Успокойтесь, – Повелитель Тьмы поглядел на демоницу. – Во-первых, речь идет о рисунке силы. Он виден лишь одаренным. Во-вторых, он проявляется именно в момент единения разумов. В-третьих… я не думаю, что это будет иметь хоть какое-то значение. Ну да, он не думает. Мужчина. Что взять с мужчины? И Мудрослава погладила попугая, после чего спросила: – Он хоть красивый? Глава 25 В которой Светозарный находится, а с ним и древние реликвии «Ворожба, даже та, коия глядится безобидною, суть есть грех великий, ибо не в силах человеческих прозревать грядущее. И уж тем паче, влиять на оное. А стало быть и то, что полагается пустым девичьим баловством, навроде гаданий о суженом, по сути своей – первый шаг на проклятый путь ведовства и чернокнижия» Из проповеди одного жреца Артан не знал, как долго сидел. Сидел. И… и стыдно в таком сознаваться. Разве герои плачут? Тем более над собой. Разве герои сдаются? Разве… Он не герой. И никогда-то, выходит, не был. Тьма смеялась, и в смехе её слышались новые голоса. Нет. – Нет, – Артан поднялся. Ноги дрожали, да и пить хотелось. Очень хотелось пить. Корона в руке показалась неимоверно тяжелой, и Артан даже подумал, что стоило бы вернуть её на место. Но почему-то не вернул. Так и побрел к выходу, с мечом в одной руке, с короной в другой. Но меч хотя бы можно было на плечо закинуть. А вот корона была мало того, что тяжела, так еще и неудобна на диво. Но Артан шел. Из зала. Через другой. Мимо статуй, которые больше не казались ни загадочными, ни даже впечатляющими. Чудилось, все они провожают Артана взглядами. И шепчутся. Шепчутся… о чем? Он оказался перед воротами, которые надо было бы запереть, но руки были заняты. И тогда Артан напялил корону на голову. Оказалось, что так удобнее. И надо было бы снять, но… Он пошел. И вышел. Стоило коснуться скалы, как та раскрылась, выпуская Артана на волю. В лицо пахнуло сыростью и ветром, и еще к нему вернулась возможность дышать. Он и дышал. Стоял и дышал, пошатываясь от слабости. И страха, потому что здесь, снаружи, все… было иным. Настоящим… Сверху с громким карканьем рухнул ворон. И птичьи когти стиснули плечо. А спустя мгновенье раздался голос: – Там он! – крик был громким и до того радостным, что Артан вздрогнул и прижался к камню. Появилось желание пещеру открыть и спрятаться. Но кусты качались и трещали, осыпались жирные лепестки и голос-то знакомый. Брат Янош. Артан вздохнул и погладил ворона. А потом заставил себя выпрямиться и шагнуть навстречу. – Говорю же, – первым на тропе появился почему-то не брат Янош, а Проклятый Командор. – Вляпался. И Артан, вздохнув, согласился, что так оно и есть. Ворон же на плече мерзенько захихикал, а потом оттолкнулся и улетел. Предатель. Ричард смотрел на Светозарного, который был ободран, грязен и слегка запылен, отчего смотрелся не магистром великого ордена, но обыкновенным бродягою. – Вы… извините, – Артан изобразил поклон. – Как-то и сам не ожидал, а оно взяло и вот… Бродяга в короне. В той самой Железной короне сгинувшей некогда Империи, о которой хроники упоминали, но как-то вскользь, стыдливо. Корона сидела слегка кривовато, надавливая на левое ухо, и ухо это оттопыривалось. От того ли или же по иной какой причине, но ухо это покраснело. – Я не хотел доставлять беспокойство, – он попытался приподняться, но тяжкая длань Лассара удержала. – Сиди уже… Император. – П-простите?