— Хрен вы дождётесь… А через стену, интересно, можно пробиться? — А давайте попробуем! — загорается азартом Мэлори Кинг. Она зависает на уровне второго яруса и начинает раз за разом палить в стену пирамиды. Стена поддаётся, обрушиваясь слой за слоем… и тут у американки кончается магазин. — Стоп! — командует Сентено, заметив, что Мэлори потянулась за запасным. — Без зарядов останешься! Виктор, продолжишь? — А давай! — принимаю я эстафету. После двух выстрелов через пролом в стене становится виден бросивший оружие тасотль, которому и достаётся третий… Корабельный кот Прасад, 1 ноября 2040 г. На самый нижний уровень первыми спускаются Краузе, Кинг и Тальбот, за ними – Пешё, и Отто сразу снимает тасотля, стоявшего чуть поодаль. — Стоп! — тут же говорит он. — Я, кажется, понял, где мы! Вот этот проход справа ведёт в зал с пандусом! Ричард суётся было в узкий проход. На него уже несётся тентакулат, спикировавший из ниши, прямо под которой оказался англичанин – повернуться и вскинуть пушку шансов уже нет… но в последнее мгновение растопыривший щупальца монстр вертится на месте, затем сворачивает вбок – и скользит точно под выстрел Леона! — Чёрт! — Тальбот судорожно отпрыгивает назад. — Тут их целое гнездо, я ещё двух гадов заметил! А с этим что? Неужели контроль? — Ага-а… — стонущий, прямо-таки оргазмический голос Томпсон. — Подгоняю второго! — ещё один грязно-розовый шар с щупальцами соскользнул из ниши вниз и неподвижно завис, перекрывая проход другим монстрам. — Мя! — испуганно подаю я голос. Это какая же ментальная сила нужна, чтобы подчинить инстинкты сразу двух двух неразумных монстров? Акватоида и то проще. А вот и он, кстати! На втором ярусе большого зала – восемь ниш, в углах и по стенам. Зелёного пришельца в дальнем углу заметил, конечно же, контролируемый Мелани тентакулат, и Гастон Лекуант заставляет алика спрыгнуть вниз – прямо перед стоящим на полу тасотлем. Того немедленно берёт под контроль уже Юрик Бакович. Жёлтый ящер стреляет куда-то вверх, и на пол зала планирует ещё одна сдувшаяся «жопа с щупальцами». — Сожрите друг друга! — в восхищении восклицает в соседнем кресле Кабрал. Он давно уже не берёт на себя командование – понимает, что такому вдохновенному бою его приказы только помешают. — Е… трахала жаба гадюку! Последнее относится уже к первобытной драме, разворачивающейся в узком коридорчике. Кинг даже не успевает выстрелить в зависшего перед ней тентакулата, как того накрывает сверху стена щупалец, и измятый ужас глубин опускается на пол. Второй тентакулат, ликвидировавший «врага народа», скользит дальше в зал, Мэлори вылетает за ним, и Ричард из-за её спины рвётся к пандусу, успевая при этом застрелить сделавшего своё дело акватоида. Из самой дальней угловой ниши тем временем скользит следующий тентакулат, подчинённый Томпсон – акватоид сделал ещё и это дело, высмотрел! По пути у монстра ещё одна угловая ниша, а в ней – понятно кто. Но Мелани сегодня просто неудержима! Оба тентакулата планируют вниз, зависая перед Мэлори и выскочившим из прохода Отто. Сервировка что надо – только ножей с вилками не хватает. Оба оперативника стреляют в упор, тентакулаты оседают на пол, и тут за спиной Краузе опять тянутся щупальца. Пешё стреляет издалека – мимо! Мелани уже не может, ей нужно хоть несколько секунд передышки, но остаётся ещё тасотль со звуковой пушкой, и остаётся отдохнувший Гастон… Пучок смертельных щупалец валится на пол – прямо к ногам Отто. Ричард, взбежав по пандусу, видит у лифта ещё одну «жопу с щупальцами». Промахивается, но опять работает Мелани! Тентакулат плывёт над пандусом и дальше – прямо под пушку Краузе, засекая по пути ещё одного. Томпсон, не желая прослыть плохой хозяйкой, угощает инопланетного гостя, и освобождённый от контроля тасотль, увидев предложенное блюдо, рефлексивно стреляет в упор. — Я всё… — наверху Мелани без сил сползает на пол. Выглядит она – краше в гроб кладут, но при этом дурацкая улыбка до ушей. — Ч-чёрт… — устало выдыхает Кабрал. У него тоже отходняк. — Профессор, похоже, у нас проблемы. — Не без этого, — Номинханов здесь же, стоит рядом с командирским пультом. — Шесть таких монстров подряд! Впрочем, я догадываюсь, что с Томпсон. — Узел связи уничтожен, сэр! — весело докладывает Тальбот. — Даниэль, командуйте отход! — приказывает полковник. При отходе Краузе даже умудрился немножко похулиганить. Нет, он не нацарапал на стенке «Здесь был Отто» – всего лишь слегка задержался, чтобы прихватить с собой убитого тентакулата. На чучело, что ли? Оперативники один за другим поднимаются наверх, и Кабрал, прошептав «Слава Пресвятой Деве!», тянется к шкафчику за виски… Профессор Церендорж Номинханов, 1 ноября 2040 г. На лице полулежащей в кресле Томпсон – одновременно блаженная улыбка и глубочайшее омерзение. Не могу назвать себя человеком с бедным воображением, но раньше я и представить себе не мог, что такое вообще возможно… пока сам не увидел. — Мелани, — как можно более дружелюбным тоном спрашиваю я, — что вы чувствуете? И что вы чувствовали тогда? Прошу, не скрывайте ничего. Вас никто не объявит сумасшедшей, у меня есть письменный приказ полковника о недопустимости разглашать полученные от вас сведения кому бы то ни было, даже ему самому. А если вам просто стыдно рассказывать мужчине, можно пригласить вместо меня женщину из нашей исследовательской группы. — О-ох! — с трудом выдавливает из себя американка. — То-олько не женщину! Попро-обую… Никаких воспоминаний не было… ни разу… Про-оф… — моё имя ей не выговорить, тем более сейчас. — У меня немно-ожко путаница – ско-олько раз я подчиняла эти жо-опы? — Шесть. — Ну во-от… Картинок в памяти не было. Только пятна чё-ёрные… Они как-то по-разному чёрные были. — На картинку в приборе ночного видения не было похоже? Понимаете, тентакулаты очень хорошо чувствуют тепло, даже лучше, чем гремучие змеи. — Да… Именно тепло-о… А пото-ом… Всех сожру! — Мелани корчится от отвращения. — Хочу родить! Ребёночка хочу-у! — понятно, что она пытается передать инстинкты монстра из бездны, вот только подобные «тентакулаты» и двуногие на каждом шагу встречаются. — Именно «родить»? — прерываю я эту жуткую вспышку. — По-другому немного, но суть была именно эта, — теперь Томпсон говорит практически нормально, без стонов. — В общем, все шесть раз вместо нескольких картинок, как у тасотлей, сначала были вспышки таких вот мерзких эмоций и… — наша «железная леди» смущается, — и даже что-то типа оргазма, но только по всему телу и даже по всему сознанию. Потом, конечно, я уже плыла, куда было нужно, и снимала контроль, как всегда. Ну, в последний раз было хуже всего – тентакулата убили, когда я ещё его контролировала. — Чувствовали полёт в бездну? — Откуда… ах да, я же не первая с этим столкнулась. Ну, типа того. Чувствую, что умерла, но понимаю, что умерла не я… Не могу словами передать. — А сейчас? Как вы себя чувствуете? — Честно? Как под кайфом. Проф, что со мной? — Вы в каком-то смысле и есть под кайфом, — подтверждаю я. — Поскольку инстинкт тентакулата размножиться был вами на мгновение осознан как свой собственный, произошёл мощный выброс гормонов, вызывающих, в том числе, сильную эйфорию. Да ещё шесть раз подряд! Это пройдёт само, нужно просто отдохнуть. — Уфф… Скажите, — мнётся Мелани, — а вот это чувство омерзения от оргазма пройдёт? Мужчин, как вы знаете, я терпеть не могу – они настолько привыкли нас подавлять и ставить ниже себя, что даже не замечают этого. Но мужчины только раздражают, их хочется поставить на место – и всё. А к женщинам у меня сейчас… нет, такого слова в языке просто нет. Как только вспоминаю, что они могут рожать – сразу чувствую эту мерзость подводную. Они что, тоже вот так хотят родить? — Знаете, — говорю, — бывает и такое, утешить не могу. Но чтобы это чувство отвращения прошло быстрее, постарайтесь его контролировать. Как только возникает ассоциация с инстинктами тентакулата, сразу чётко говорите себе: «Могут – не значит хотят». Тем более что на «Приме» вроде бы никто из женщин не рожал и не собирается, здесь вам будет проще разорвать эту связь в голове. Томпсон устраивается спать прямо в лаборатории – сейчас она видеть никого не хочет. А мне всё не даёт покоя мысль: что будет, если тентакулата возьмёт под контроль мужчина? Или мужчинам это в принципе недоступно? У Лекуанта, по крайней мере, так ни разу и не получилось… Полковник Антон Кабрал, 7 ноября 2040 г. Три дня назад мы пережили несколько очень нервных часов. Замигавший красными вспышками тактический планшет – дело уже привычное: обнаружена субмарина противника, сейчас будем топить. Но это была не просто субмарина, а дредноут! Станция слежения выдала расшифровку: «Акватоиды, цель – атака на базу, Индийский океан». Два десятка акватоидов, а на «Чагосе» в строю только трое! Пришельцы шли почти точно в направлении базы, лишь в последний момент промахнувшись слегка мимо – генератор псионического шума, похоже, пока не дал окончательно обнаружить нас. Дредноут какое-то время нарезал круги в районе «Чагоса», потом ушёл на глубину и исчез. Пронесло! Но ведь и сегодня ситуация та же! Пульсарные батареи всё ещё сооружаются, а отражать высадку десанта придётся тем же троим, один из которых к тому же псионик, а не стрелок. А все эти псионические атаки – что аликов, что наши – хорошо проходят только под водой. Остаётся только надеяться, что дотянем до завтра – должны вернуться Цандер и Макеева, а пятеро, да в бронескафандрах, да со звуковыми пушками – это уже серьёзные шансы против любого противника. Кстати, о псиониках. Быстро выяснилось, что если просто тренироваться в лаборатории, ментальная сила растёт медленно – у всех, кто начал с апреля, сейчас шестьдесят с чем-то. А вот оперативники, которые регулярно ходят с гипнотизаторами на задание, показывают просто запредельные результаты. Высоцкий с «Меганезии» – больше ста, Шадрин – под сто, наша Мелани Томпсон – восемьдесят восемь, не хотите? Но тем не менее на «Приме» нужен ещё один псионик – во вспомогательную группу, которая будет захватывать малые субмарины. Там высокий порог внушаемости не потребуется – найдётся дело и опытной Веласкес, и хорошему стрелку Боналю. А псиоником будет Вернер Хайнш – со стрельбой у него неважно, но ментальная сила очень даже неплохая… Лейтенант X- COM Иван Шадрин, 16 ноября 2040 г. Пронесло! Нам уже не придётся отражать нападение на «Чагос» втроём – кроме Вольфа и Тани, окончательно поправился ещё и Спенсер Чейни, наш командир. Да и вряд ли вообще придётся отражать! Шесть пульсарных батарей, вставших по краям базы, разнесут даже дредноут – нападать будет некому. Вообще после того, как мы узнали о Т’летлхе, ситуация уже не выглядит так безнадёжно, как мне казалось в начале осени. Более того, на горизонте показалась… победа! Даже боязно раньше времени произносить это слово – если и сконструируют субмарину, способную погрузиться в бездну, скрывающую чужой звездолёт, то всё равно нам идти в полную неизвестность. Но и это, в конце концов, не так тревожит, как ожидание предательства от наших правительств. Вольф слетал на два дня домой и был просто в шоке, что сейчас творится в Европе. Демонстрация за демонстрацией, все требуют «договориться с пришельцами». О чём договариваться – никто сказать не может, люди просто хотят кончить весь этот ужас и хватаются за воображаемые соломинки, надеясь, что под пришельцами жизнь «как-то наладится». Сейчас она, понятно, не фонтан – кроме очередного кризиса, власти под предлогом войны с аликами окончательно закрутили гайки. Везде комендантский час, а все территории ближе пяти километров от моря вообще чуть ли не на осадном положении: нихт аусвайс – полицай пиф-паф. Это в Европе-то, где половина населения у моря живёт! При этом сами власти, похоже, склоняются к сотрудничеству с пришельцами. Предательство – это ведь тоже государственная монополия… Капитан-лейтенант ВМФ Александр Матюшин, 20 ноября 2040 г. — Как вы все уже в курсе, — начал Кабрал, — Т’летлх лежит очень глубоко на дне, и наши десантные субмарины достигнуть его не могут. Но пришельцы же как-то выплывают оттуда? Мы не обнаружили ни в их колониях, ни в «узлах силы» чего-то похожего на судостроительный завод, следовательно, подлодки пришельцев строятся в Т’летлхе. Их характеристики нам известны, материалами и технологиями мы уже располагаем теми же самыми – значит, тоже можем построить подобную субмарину! И действительно, хоть и не быстро, но получилось. Вот она, наша надежда! Появилась голограмма новой субмарины. В два с лишим раза больше «Тритона», она напоминала мифическое водяное чудовище. Широкая в передней части, без «пасти», но с двумя «глазами» (пушки, конечно же!), сзади подлодка слегка сужалась, и вся задняя часть была обрамлена горизонтальным «плавником». — Левиафан! — восхищаюсь я. — Неужели построили? — Именно, Александр! Так её и назвали конструкторы – «Левиафан». Пока только разработка, но уже сегодня у вас на «Меганезии» начнётся постройка. — А скорость какая? Как у вражеского дредноута или меньше? — Больше, гораздо больше! Почти шесть тысяч узлов, а у дредноута – меньше пяти. Вот только в бою дредноуты гораздо сильнее, поэтому всё равно придётся обходить их стороной. — Понятно… — я разочарованно вздыхаю. — Я вас прекрасно понимаю, но и вы поймите – выиграть нужно не бой, а войну! Поэтому конструкторам было поставлено задание разработать не столько линкор, сколько батискаф, способный погрузиться на глубину Т’летлха. — А какая численность десанта? — Виктора, понятно, не бои субмарин интересуют. — Двадцать шесть человек. Десантный шлюз очень широкий, как у «Тритона», поэтому «Левиафан» может нести орудийные платформы. Пилотов двое, воороужение – два звуковых излучателя, ну или пульсарные пушки. — И что, сразу отправляемся разносить Т’летлх? — в нетерпении спрашивает по видеосвязи Иван с «Чагоса». — Извините, лейтенант, но лично вы – почти наверняка нет. Только те, у которых высокий порог внушаемости. Да, Виктор, вы, конечно, один из кандидатов, но тоже имейте терпение! — полковник заметил, что Курченко собирается что-то спросить, и понял, что именно. — Постройка субмарины займёт месяца полтора…