– Элис. Я решила, что все же останусь Элис. Это мое второе имя. Настоящее. К тому же я привыкла воспринимать его как журналистский псевдоним, и оно мне нравится. – Ясно. – Том делает глоток и внимательно глядит на столбик пара над кружкой, избегая встречаться со мной взглядом. – Послушай, Том, ты имеешь полное право злиться. Столько всего случилось за последнее время, тебе нелегко это принять, я понимаю. Почему бы тебе не выплеснуть все свои эмоции наружу? Будь со мной искренен. Если хочешь выразить свой гнев, то давай. Том молчит, но в его глазах плещется боль, и это хуже пощечины. Вчера, после того как он привез меня сюда из полицейского участка, у него постоянно было такое же выражение лица. И для меня это, пожалуй, тяжелее всего. – Я не сержусь. Скорее я в шоке, как после контузии. Ну, в смысле, он же педофил, Элис. Ты жила с настоящим педофилом… – Но я же не знала, Том. Поверь, я и сама себя за это казню каждый божий день, задаваясь вопросом, могла ли я что-то предпринять, чтобы защитить этих нечастных девочек. И мне ничего не приходит в голову. Абсолютно. – Ясно. Да, все верно. Зря я это сказал. Ты и так пережила настоящий ужас… – Тут он наконец смотрит на меня. – Тебе поэтому так трудно? – В смысле? – Трудно со мной, Элис. Я пытаюсь не форсировать события. Даю тебе время, чтобы все шло своим чередом. Но, по правде говоря, я не понимаю до конца, что у нас с тобой… Я уже собираюсь ответить, когда начинает звонить мой мобильный, лежащий на прикроватной тумбочке. Я смотрю на экран. – Это Мэтью. Надо ответить. – Просто удивительно, как у него наглости хватает. Помощник, тоже мне. Я отворачиваюсь к окну и прижимаю телефон к уху. Мэтью не виноват, что вчера на меня напали, даже если Том думает иначе. Я сама настояла на том, чтобы ехать отдельно, значит, это моя вина. Я жду, что детектив начнет расспрашивать о подробностях беседы с Мелани Сандерс, но, к своему изумлению, слышу совсем иное: – Так, Элис, не буду ничего от тебя скрывать. Скажу как есть. Алекс Саннингем нарушил условия досрочного освобождения и скрылся. Та девочка-подросток, с которой он сбежал в тот раз в Шотландии, тоже исчезла. Она до сих пор не связалась с родителями, так что готовится обращение через средства массовой информации для розыска Алекса. Газетчики, скорее всего, слетятся на эту историю как мухи. И телевидение, возможно, тоже. Мы решили тебя предупредить. Не исключено, что полиция захочет еще раз допросить тебя. Я так плотно прижимаю телефон, что он буквально впечатывается в ухо. На мгновение я теряю дар речи. – В чем дело? – рядом со мной стоит Том. Я ненадолго опускаю телефон к груди и закрываю глаза, чтобы собраться с мыслями, а потом снова медленно подношу трубку к уху. – Не знаю, что сказать. Мэтью. Не знаю, что и думать. А что думает полиция? Они считают, что эта девушка сама с ним сбежала? Или он ее похитил? Или что? – Они пока не в курсе. Она уже совершеннолетняя, но дело не в этом. По условиям досрочного освобождения Алексу запрещены любые контакты с ней, к тому же теперь он главный подозреваемый в твоем деле, так что его надо срочно найти. – Пауза. – Послушай… Буду с тобой откровенным. Мелани Сандерс просила рассказать ей, как ты отреагируешь на этот звонок, но я не могу так поступить со своей клиенткой. Мелани – очень хороший полицейский, Элис, и тебе необходимо, чтобы в этом деле она была на твоей стороне. И мне тоже. Так что ничего больше от нее не утаивай. Ты должна быть на сто процентов честной и с ней, и со мной. Скажи, у тебя есть хотя бы малейшее представление, хотя бы намек на то, где он может скрываться? Что-нибудь приходит на ум? Какие-нибудь друзья? Родственники? Особые места? Куда еще можно отправить полицейских на его поиски? Я пытаюсь сообразить. Взгляд бегает туда-сюда, я не могу сосредоточиться. Я так долго приучала себя совсем к другому – не думать об этом негодяе, а теперь от меня требуется представить его во плоти, на свободе, затерявшимся неизвестно где. Нет, это уже слишком. – Послушай, Мэтью, я понятия не имею, где его искать, и это чистая правда, клянусь. И честно скажу, я ничего не хочу слышать об этом человеке, никогда. Но я тебя поняла. Отныне я говорю правду и только правду. Тебе и полиции. Обещаю. И спасибо, что сообщил мне об этом. – Я умолкаю. В голову приходит новая мысль: – А ты не знаешь, когда эту новость обнародуют? О нет. Мама. Я смотрю на часы и начинаю вставать с постели. Мама всегда смотрит новости по утрам. Господи. А тут еще Том внимательно наблюдает за мной, и морщинка между его бровями становится глубже. – Пока не знаю. Когда узнаю, сообщу. У тебя все нормально, Элис? Ты не одна? Сейчас, конечно, не среда, и вообще меня отстранили от твоего дела… – Я с Томом. Он все еще злится на меня и на тебя тоже. Я бы на его месте тоже злилась. – Эти слова я произношу, глядя прямо в глаза Тому. – Но я хочу, чтобы ты продолжал заниматься моим делом, Мэтью. Ты готов помогать мне и дальше? Насчет оплаты не сомневайся – мы все оплатим. Я оплачу. В трубке молчание. – Ладно, это был нечестный ход. Тебе необязательно отвечать прямо сейчас. Я позже перезвоню, вот только к маме съезжу. Том сверлит меня взглядом. Как только я заканчиваю звонок, он тут же накидывается: – Ты издеваешься?! Ты и правда хочешь, чтобы этот Мэтью Хилл продолжал заниматься твоим делом? После всего, что произошло? – Да, Том, хочу. Я знаю, ты сейчас притворяешься, будто не сердишься на меня, прячешь свои эмоции, но прошу тебя, потерпи еще чуть-чуть. Давай съездим к моей маме? Скоро это будет во всех новостях. Алекс Саннингем сбежал. Я все тебе объясню, но сначала надо предупредить маму. Она увидит сюжет в новостях, разнервничается, и с ней случится припадок. * * * Час спустя мы подъезжаем к дому престарелых. У Тома сменилось настроение – теперь он скорее обеспокоен, чем сердит. В конце концов он согласился оставить Мэтью. Я наблюдаю за Томом с пассажирского сиденья: похоже, известие о бегстве Алекса выбило его из колеи. Он говорит, что чувствует себя беспомощным, и это единственная причина, по которой он согласился не отстранять Мэтью от дела. Как и детектив Сандерс, Том считает, что за преследованием стоит Алекс, но я по-прежнему в это не верю. – Мне пойти с тобой? – спрашивает Том, тревожно оглядывая парковку – не следит ли кто за нами. – Нет. Тут надежная охрана. Все в порядке, я чувствую себя в безопасности. – А ты говорила маме про преследователя? – Ну что ты, нет, конечно. Вряд ли она это выдержит. Но она, безусловно, знает про Алекса, как и про то, почему я сменила имя. Ладно, я быстро. Ты меня подождешь? – Подожду, разумеется. Я смотрю на часы. Черт, одна минута лишняя, новости начались. Я забегаю внутрь, но на входе меня задерживают охранники. Сначала надо записать меня в книгу посетителей, потом снабдить пропуском и проводить в мамину комнату. Это делает медсестра. И, само собой, я опаздываю. Когда я вхожу в комнату, мама уже сидит с пультом в руке и щелкает по новостным каналам, пристально глядя в экран. По одному каналу рассказывают про поджог. На другом уже добрались до погоды. Мама снова возвращается на спутниковый новостной канал, и вот он. Алекс Саннингем. Фото во весь экран. Голос за кадром передает обращение полиции, запускается ролик с основными моментами этой старой истории, и еще одно фото – Алекс сияет улыбкой на фоне рояля. Мама оборачивается и видит меня в дверях. Ее грудь тяжело вздымается, глаза расширены от испуга. Она едва дышит. – Это опять он. По телевизору… – И тут она начинает задыхаться по-настоящему. Ладонь взлетает к груди, хватается за ткань. Слишком много слов. Мама перестаралась. Я хватаю медсестру за руку: – Прошу, помогите ей! Для нее это слишком большой шок – этот новостной сюжет! Сестра тут же подходит к аппарату и что-то делает с клапаном подачи кислорода, одновременно убеждая маму дышать ровно и медленно. – Не надо разговаривать, мам. – Я наклоняюсь над ней, почти касаясь ее лба своим. – Все нормально. Я знаю про эти новости. Ничего страшного. Я потому и приехала. Пожалуйста, не расстраивайся. Дыши ровнее. Тебе не из-за чего волноваться. Я в порядке. Все будет хорошо. Глава 24 МЭТЬЮ Середина утра. Мэтью звонит в дверь, а сам думает, не совершает ли он глупейшую ошибку в своей жизни. Вытаскивает телефон, пробегает глазами заголовки. Журналисты уже откликнулись на пресс-конференцию о деле Алекса Саннингема, а полиция до сих пор молчит – ни версий, ни внятных улик. Хилл планировал заглянуть к Иану Эллису с его маленькими человечками еще вчера, но замотался и не успел. Собственно, у него и сейчас нет времени, но тихие всхлипывания Иана по телефону так врезались ему в память, что, как он ни силится, не может их забыть. Когда дверь наконец открывается, детектива Хилла ждет сюрприз. Человек на пороге оказывается куда старше, чем он думал по голосу. Мужчина подтянут и аккуратно одет: безупречно чистая рубашка, галстук, брюки, отутюженные до острых стрелок, и кардиган – слегка поношенный, но не вытянутый и не линялый. – Иан Эллис? – Кто его спрашивает? – Я Мэтью Хилл. Мы с вами говорили вчера по телефону. Насчет крошечных человечков. – Ах, это вы? Господи, неужели вы все же решили взяться за это дело? – Не совсем. Буду с вами честен, Иан, у меня мало времени, но вы были так расстроены вчера, по телефону, что я решил к вам заглянуть. Старик густо краснеет и опускает глаза, словно задумавшись. Но тут же снова вскидывает голову и смотрит на Мэтью в упор, почти с вызовом. – Ясно. Ну что ж, входите. Они наверху. Постарайтесь не шуметь. – Иан подносит палец к губам и начинает крадучись подниматься по узкой лестнице. На площадке он останавливается у открытой двери. За ней, судя по всему, большая спальня. Старик кивком указывает на порог. Хилл подается вперед и внимательно смотрит туда, куда показывает ему глазами Иан, – на край ковра у самого входа в спальню. – Простите меня, Иан, но я ничего не вижу. Старик резко выпускает воздух из легких – как будто кто-то вдруг проткнул воздушный шарик. – Ах да, именно так они и ведут себя обычно. – В каком смысле? – Когда они не хотят, чтобы их заметили, то становятся невидимыми. Честно говоря, мне кажется, что сейчас они нарочно сделали так, чтобы из нас двоих их видел только я. Это тоже часть их заговора. – Какого заговора? Они сговорились вас похитить? – Ну да, – хмурится Иан. – Очевидно. Мэтью молча заглядывает в комнату. Спальня, похоже, женская: розовые шлепанцы на полу, пушистый халат, лежащий поперек кровати. На дверце шкафа, словно приготовленное для выхода, висит нарядное зеленое платье. В дальнем углу детектив замечает туалетный столик с флакончиками духов, фарфоровыми вазочками и прочими безделушками.