Неужели они правы? И это все-таки Алекс? Дело в том, что я сама совсем не представляю его в роли своего преследователя. Пусть слишком поздно, но я все же поняла, что никогда ничего для него не значила. Я была для него прикрытием. Тем, что придавало ему респектабельность. Алекс втянул меня в свою жизнь с одной-единственной целью: убедить родителей учениц, школьных учителей и вообще всех окружающих, что он счастливо помолвлен. Очаровательный молодой человек с очаровательной невестой – следовательно, совершенно безопасный для девочек-подростков. Так что я сомневаюсь, что он хоть раз вспомнил обо мне после того, как все раскрылось. Он злился на полицию, на родителей ученицы, на прессу. В суде он клялся, что любит ту девочку, с которой сбежал, а возраст – всего лишь цифра. Утверждал, что его неправильно поняли. «Как можно вообще судить человека за любовь к кому-то?» Он ни разу даже словом не упомянул меня в суде, так с чего бы ему теперь меня преследовать? Зачем? С какой целью? Что это ему дает? – Лиэнн, ты тоже думаешь, что это Алекс? – вдруг спрашиваю я у сестры и даже сама удивляюсь своему вопросу. Она теребит ремень безопасности и только потом отвечает: – Честно? Я не знаю. Но, по-моему, не стоит сбрасывать со счетов такую возможность. Он же сидел в тюрьме. Кто знает, на что он теперь способен? Я просто хочу быть уверенной, что тебе ничего не угрожает. – Что со мной не так, Лиэнн? – У меня вырывается тяжелый вздох. Я разглаживаю край своего свитера. – Ты о чем? – О том, что все это случилось именно со мной. И то, и другое. Как два снаряда в одну воронку. Даже смешно. – Я вытаскиваю из кармана резинку и стягиваю волосы в хвост. – Ты права – неудач на твою долю выпало больше чем достаточно. Но кому, как не тебе, знать – если уж жизнь начинает играть с нами в кошки-мышки, она не признает слова «честно». Разве твоя работа тебя этому не научила? – И она прибавляет звук радио, давая понять, что беседа закончена. Намек понят, и я снова утыкаюсь в телефон. Я добавила в закладки несколько страниц о преследователях. Одна мысль не дает мне покоя после вчерашнего разговора с Джеком. Он, разумеется, прав. Мне до смерти хочется написать обо всем этом. Хотя бы для того, чтобы скинуть тяжесть, не держать все внутри. Я перескакиваю со страницы на страницу – снова просматриваю данные, которые нарыла еще тогда, после первого звонка. Судя по всему, преследователи редко становятся убийцами. Зато многие убийцы начинают как преследователи. Почти все жертвы знают своих преследователей в лицо. И не сообщают о них в полицию, боясь только усугубить ситуацию. А потом жалуются, что полиция ничего не делает. Я делаю новый поисковый запрос в «Гугле» и нахожу благотворительную организацию, которая помогает жертвам преследования. Этот сайт не встречался мне раньше, при первом поиске, и я просматриваю его теперь. Внимательно читаю страничку советов, изучаю статистику. И только потом выхожу на страничку с описаниями реальных случаев. Там есть история актрисы, которой присылали непристойные сообщения, когда она была беременна. Рассказ учительницы, которую преследовал бывший ученик. Медсестры, которую и в самом деле облили кислотой. И еще много жутких историй. Там есть цитаты из показаний пострадавших, и эти выдержки я читаю особенно внимательно. Мурашки бегут по коже, когда в описаниях я узнаю те эмоциональные качели, на которых пребываю сейчас. Чувство беспомощности. Привычку постоянно оглядываться через плечо. Гнев. Недовольство собой из-за собственного страха… Потом я начинаю просматривать блог этого сайта. И тут мне в голову приходит идея. И я тихонько отправляю письмо, которое усугубит мою ситуацию, хотя я этого пока еще не знаю. Глава 30 ОН – ПРЕЖДЕ Сидя за партой, он смотрит в окно на деревья, которые растут за игровой площадкой. Огромная птица чертит над ними круги. Один, другой, третий. Жаль, что он так мало знает о птицах. Кажется, это орел, но как-то раз он показал бабушке орла, а она сказала, что это вовсе не орел, а красный коршун. Он решил, что бабуля имеет в виду красного воздушного змея на веревочке, и она, услышав это, рассмеялась[10]. Бабуля много знает о разных птицах и животных, потому что выросла на ферме. Город ей вообще не нравится. Иногда во время школьных каникул они с бабушкой садятся в автобус и едут на пикник, обычно на целый день. Бабушка выглядит очень счастливой в такие моменты, и ему хочется сбежать с ней из города и жить где-нибудь на ферме. Они развели бы там коров, овец и коз, и бабушка не ходила бы на свою вонючую работу. Он опускает взгляд в книгу и продолжает водить пальцем по странице. Ему теперь разрешено читать более сложные книги, ведь он отлично с этим справляется. Мисс Хендерли подходит к нему и присаживается на краешек стола. – А у нас есть какие-нибудь книги про птиц, мисс? – спрашивает он и, обернувшись к учительнице, указывает на птицу, которая по-прежнему кружит в небе. – Мне хочется знать, как они называются. – Кажется, это пустельга, но точно не скажу. Я схожу в библиотеку и поищу что-нибудь подходящее. У тебя все в порядке? – Да. – Ложь. Но сегодня еще только понедельник, и он не чувствует себя уставшим. Он не заснет на уроке. По крайней мере, не сегодня. Но вот беда – еще две ночи, и бабушка опять оставит его одного. Брайан говорит, что если он расскажет бабушке их тайну – про «Лего» и про услугу, – то Брайану придется рассказать полиции, что бабушка оставляет его одного по ночам, и тогда ее посадят в тюрьму. Брайан говорит, что старым людям трудно в тюрьме, и бабушка заболеет, а может, и умрет. Так что он должен молчать. Брайан говорит, что самый лучший вариант, если он будет составлять ему компанию по средам, когда бабушка на работе. Он будет приносить особое печенье, а еще шоколад, бельгийский, самый вкусный в мире. Когда он вспоминает о соседе, ему хочется кого-нибудь поколотить, а также расплакаться, поэтому он изо всех сил прижимает к глазам тыльные стороны ладоней. – Что это ты делаешь? Он открывает глаза и видит, что его сосед Эндрю пристально смотрит. – Зачем ты так делаешь руками? – продолжает Эндрю расспросы. – Хочу посмотреть, могу ли я создать темноту, приложив руки к глазам. – Очень странно. И сам ты странный. – Ничего я не странный! – Он толкает Эндрю в плечо, но тот жалуется учительнице, которая уже вернулась за свой стол: – Он пихается, мисс! Я ничего ему не сделал, а он меня толкнул. – Это еще что такое? А ну-ка, успокойтесь оба и продолжайте читать. * * * Позже, когда они с бабушкой идут домой, он задает ей множество вопросов про птиц. Он решил, что заведет себе хищную птицу и обучит ее так, чтобы она смогла напасть на Брайана и убить его. Да. Он научит ее, чтобы однажды она спикировала вниз и напала на Брайана. Тогда никто не узнает, чья это вина: все будут думать, что это просто какая-то хищная птица сошла с ума, и его бабушка не попадет в тюрьму. – А мы можем завести птицу? Большого орла или что-нибудь в этом роде? – Не говори глупостей. – Бабуля на ходу крепче сжимает его руку. – В такой крохотной квартирке, как наша, большим птицам не место. – Но люди же держат попугаев. Они часто большие. – Это не одно и то же. И к тому же мне совсем не нравится идея держать птицу в клетке. Птица должна летать. – А почему ты уехала с фермы? И почему мы не можем жить на ферме? – Это была не наша ферма, мы ее арендовали. А потом срок аренды вышел, и деньги кончились. «Деньги, деньги. Вечно эти деньги…» Он поднимает голову к небу и задумывается, нельзя ли ему тайно приручить хищную птицу. Где-нибудь в парке, например. Он вспоминает программу про хищных птиц, которую показывали по телевизору: там говорилось, что они охотятся на мышей и прочую мелочь. Может, ему стоит поймать мышку и предложить ее птице в парке? Приучить ее к себе, научить выполнять команды. Тут он вспоминает, что ему нельзя играть одному в парке. Он опять ничего не понимает. Почему в парке одному гулять нельзя, а оставаться ночами по средам – можно? Он все еще думает об этом, когда наступает время купания. – Я буду сам принимать ванну. Я же уже большой. Бабуля выглядит обеспокоенной – как в прошлый четверг, когда он сказал это в первый раз. – Я знаю, что ты большой, но я должна убедиться, что ты не поскользнешься. Мало ли. Это может быть опасно. – Давай оставим дверь слегка приоткрытой. Но я хочу мыться сам. Всегда. На самом деле ему просто хочется хорошенько поскрести себя жесткой мочалкой, с головы до пят. И он боится, вдруг бабушка о чем-нибудь догадается. Вдруг она поглядит на него без одежды и сразу все поймет. Узнает про его секрет с Брайаном. Про услугу. А ведь если правда выплывет наружу, то ей придется сесть в тюрьму. И вдруг, что самое ужасное, его заставят жить с Брайаном? Он снова бросает взгляд на бабулю. Он думает о том, как она печет печенье по воскресеньям, как рассказывает ему истории о своем детстве на ферме. Ему очень нравится, когда она гладит его по волосам. Внезапно его охватывает желание обнять ее крепко-крепко и рассказать все прямо сейчас. Но он подавляет его, стискивает руки в кулаки, чтобы удержать поток неправильных слов, которые готовы сорваться с губ. Нет, лучше думать о птице, которую он будет дрессировать. Точно. Как только ему разрешат гулять одному, он сразу начнет дрессировать птицу. Большую птицу с мощными когтями, которая убьет Брайана. – Я уже большой, бабуля. Ничего со мной не случится. Глава 31 ЭЛИС Пожалуй, я несправедлива к Лондону. То есть мне понятна его привлекательность: река, очертания зданий на фоне неба, люди и суматоха. Моя неприязнь к столице не имеет логического обоснования. Я и не отрицаю вполне очевидных плюсов этого города. Но мне не нравится, что некоторые журналисты считают, что Лондон – это центр вселенной, а значит, и движение здесь самое интенсивное, и рестораны самые лучшие, и истории самые захватывающие. Тогда как мой журналистский опыт показывает лишь одно: здесь расположены штаб-квартиры всех изданий, и поэтому у местных репортеров больше возможностей общаться с топ-менеджерами. И писать о них.