Мэтью подносит к губам чашку и делает глоток, одновременно размышляя о коварном Алексе и о том, для чего ему нужны эти отношения. Саннингем не может не знать, что его тайный брак скоро станет явным, и тогда его отправят в тюрьму, где он отсидит весь свой срок, день в день, без всяких поблажек. Во-первых, в условиях его освобождения ясно сказано – регулярно отмечаться в полиции. Во-вторых, человеку, условно-досрочно выпущенному из тюрьмы, где он отбывал наказание за сексуальное преступление, никогда бы не позволили жениться на своей жертве. Так зачем делать то, за что он наверняка снова загремит в тюрьму? Чтобы показать властям средний палец? Или чтобы, обзаведясь прикрытием в виде молоденькой жены, соблазнять девиц помоложе? Хотя, может быть, он просто решил, что его не вычислят. Или ему плевать, пусть даже придется досиживать свой срок. Или он настолько чокнутый, что считает, будто, взяв эту девушку в жены, восстановит некий моральный баланс? Нет, есть в этом какое-то безумие. Он явно не в себе. Всего через полчаса Хилл поднимает голову и видит Мелани Сандерс: она входит в кафе, на ней макинтош, под которым огромным воздушным шаром вздымается ее живот. – Я ненадолго, у меня всего пять минут. Ничего заказывать не буду. Но тебя поцеловать успею. – Не стесняйся. Мелани тычет его кулаком в плечо и садится. – Я серьезно. Вот знать бы, как ты это делаешь? Ты такой умный, прямо зла не хватает. Попал в точку – Алекс Саннингем и та девица подали заявление на регистрацию брака в Гретна-Грин, причем под своими настоящими именами. Знаешь, когда свадьба? – Понятия не имею. – Завтра. И так совпало, а может, и не совпало… – Но завтра среда. – Мэтью не меньше Мелани ошарашен тем, что оказался прав. – Служащие из Гретна-Грин ужасно расстроены, что пропустили эти имена и ничего не вспомнили. Заявление лежит у них уже несколько недель. Наверное, Алекс подал его буквально сразу после освобождения. Думаю, после двух лет тюрьмы он и выглядел не так, как на фото в газете, неудивительно, что никто из служащих не сообразил, что к чему. – Думаешь, Саннингем и правда считал, что у него получится? Что после недавнего репортажа в СМИ сотрудники Гретна-Грин их не узнают и не сообразят, что дело нечисто? – Большим и указательным пальцами Мэтью вертит пакетик с сахаром. – Чего он добивается, этот Алекс? Чтобы все смотрели на него и восхищались? Он что, нарцисс? Хочет продемонстрировать свою власть над девушкой? – Кто его знает. Но в Гретне каждый день заключают столько браков – одной парой больше, одной меньше, может, и правда никто ничего не заметил бы. Ну ладно, так или иначе, эту парочку уже ищут. Местная полиция проверяет гостиницы в округе и просматривает записи всех камер наружного наблюдения. Если их не найдут, то мы прибегнем к крайнему средству – заявимся завтра на церемонию и арестуем его прямо там. – Ты сама туда поедешь? Я думал, ты до декрета будешь заниматься исключительно кабинетной работой, сидя за столом. – А я и так за столом. Но ты же меня знаешь: я все люблю держать под контролем. Правда, насчет Шотландии пока не уверена. Местные полицейские наверняка начали свое расследование, и если я туда заявлюсь, возникнет путаница с пересечением дел, юридических процедур и прочий кошмар. Но я борюсь за то, чтобы мое расследование дела преследователя оставалось в приоритете. Короче, посмотрим. В любом случае, допрашивать мистера Алекса Саннингема о его отношениях с Элис я буду, когда настанет момент. – Мелани, ты правда думаешь, что наш преследователь – это он? – А ты нет? Глава 33 ЭЛИС Сегодня вторник, я все еще в Лондоне. Очень устала, больше, чем обычно: из-за приближения среды я почти не сплю. Смотрю сначала на чашку с орнаментом из листьев какао, потом на скрипача. Даже для района Ковент-Гарден, где уличные музыканты всегда высший сорт, этот хорош просто на диво. Играет так, словно скрипка – продолжение его тела. Интересно, откуда он – из Королевской академии музыки? Скорее всего. Наверное, так музыканты платят за обучение. И тут же меня охватывает внутренняя дрожь, стоит подумать о музыке. Алекс и его рояль… – Здорово играет, правда? – Клэр проследила за моим взглядом, устремленным на музыканта. – Ну как ты, Элис, тебе получше? – Да. Прости. Сама не знаю, что на меня нашло. – Я пока не решила, нравится мне Клэр или нет, но очень стыдно за свои недавние слезы. – Не извиняйся. Это я должна была выбрать место поспокойнее. Обычно в это время дня здесь тихо. Жаль, что в офисе все было занято. Если бы не это собрание, мы бы нашли там укромное местечко. Конечно, нам бы не помешало помещение побольше, но мы стараемся не наращивать накладные расходы. – Я сама виновата. Надо было предупредить заранее. – Чайной ложечкой я беру из чашки немного молочной пены и кладу в рот, а затем отпиваю кофе. Вкус приятный. Нежный. Несмотря на свой недавний конфуз, я все же рада, что пришла на эту встречу. Обсудить с Клэр все, что происходит в моей жизни, – это уже большое облегчение. – Ты даже не представляешь, как это здорово – поговорить с человеком, который по-настоящему понимает. Клэр кладет ладонь мне на руку и слегка пожимает. – Очень даже представляю. Именно поэтому наша организация этим и занимается. Каждый, кто приходит к нам со своей бедой, говорит примерно то же самое. Преследование – одно из самых пугающих событий в жизни человека, и этот опыт вряд ли вполне ясен тем, кто его не имеет. Мы помогаем чем можем. Не буду притворяться, будто у нас есть волшебное решение для всех проблем, но одно обещаю точно – полное принятие и понимание. – Так, значит, ты не часто видишься с сестрой, Клэр? По телефону она рассказала, что основала благотворительную организацию, помогающую жертвам преследования, когда ее родная сестра, Лиза, попала в настоящую беду – однокурсник облил ее кислотой. Он придумал отношения, которых между ними никогда не было, и преследовал Лизу в течение двух лет. Забрасывал ее открытками, подарками и сообщениями. Ходил туда же, куда и она, – на все лекции, мероприятия, даже домой к ней заявлялся. Лиза жаловалась в полицию, в попечительский совет университета, но никто ничем не смог ей помочь. Университет присылал тому студенту предупреждения, но не более того. Полиция считала, что все само рассосется. А потом, на третьем курсе, когда до экзаменов оставались считаные недели, молодой человек явился к ней с пузырьком кислоты. Сестра открыла дверь, и он выплеснул кислоту ей в лицо. Парня посадили, а Лиза получила травмы, которые потребовали хирургических операций и нескольких месяцев лечения. – Она уехала за границу, – пояснила Клэр. – Сказала, что больше никогда не сможет чувствовать себя в безопасности в этой стране. Тем более что того мерзавца уже выпустили на свободу. Так что я ее не виню. – То есть фактически ты потеряла сестру? – Мы общаемся. Через «Скайп». Я навещаю ее по возможности. Но вообще да – у меня такое ощущение, что я потеряла ее. Из-за того типа. – И ты поэтому занялась благотворительностью? Чтобы помогать таким, как твоя сестра? – Я чувствую себя ищейкой, которая взяла след. Отличная выйдет история. Клэр кивает: – Кто-то же должен. Мне удалось найти финансирование на четыре года. Но вот пошел уже третий год, начинается борьба за существование. Не знаю, что мы будем делать, когда деньги кончатся. Я молчу. Мне очень хочется помочь, но я пока не готова с головой бросаться в новое дело. Я уже объяснила, что хочу написать о том, что со мной происходит. Пообщаться с людьми, которым это знакомо. Показать обществу, через какой ад проходят жертвы преследования. – Так как, можно мне писать в ваш блог анонимно? – Конечно. Человек с писательским даром и с личным опытом восприятия ситуации – находка для нашей организации. Но я беспокоюсь за тебя, Элис. Твоя история с преследователем ведь еще не закончилась. А вдруг это усугубит ситуацию? – Честно говоря, Клэр, по-моему, все и так хуже некуда. Я не буду включать в тексты подробности, которые сразу укажут на меня. Например, не буду упоминать про среды. Главное для меня – описать свои эмоции. Чтобы другие люди их увидели. – Но мы всегда публикуем только законченные истории. Не текущие. Я опасаюсь, что преследователь ее увидит и это подтолкнет его к каким-то поступкам. Не хочу ему подыгрывать. Я делаю глубокий вдох. – Да, я понимаю твое беспокойство. Вот и мой редактор то же самое говорит. Но я просто на стену лезу из-за невозможности поделиться с другими своими чувствами. Если хочешь, я начну писать, а публикацию мы слегка придержим. Мне станет намного легче, если я смогу дать какой-то выход всему, что накопилось у меня внутри. Тем более если это поможет другим людям. – Договорились. – Клэр допивает кофе и протягивает мне визитку. – Здесь мои личные контакты. Пришли мне свой первый текст, и мы обсудим детали. Если я решу, что он не выдает тебя лично и не осложнит полицейское расследование, мы выложим его на сайт, в раздел реальных историй, со ссылкой в соцсетях. В конце концов, годятся любые способы, чтобы донести информацию до жертв преследования. – Договорились. Кстати, это хороший сайт, – добавляю я. – Я лично нашла на нем немало полезного. – Спасибо. Я рада. А ты как – у тебя хватает поддержки? Завтра же среда. – Клэр внезапно становится серьезной. – Сегодня вечером я возвращаюсь к себе на юго-запад. Мне предстоит сделать выбор, где провести ночь: у сестры, у парня или у себя. – А где, как тебе кажется, будет наиболее безопасно, Элис? – В доме, который я снимаю, поменяли замки, поставили сигнализацию. Думаю, там мне ничего не грозит. – А у тебя есть личная сигнализация? – Есть – при нажатии воет, как сирена. – Нет, я не о шуме. Я о такой сигнализации, которая запускает действия. – Не совсем понимаю. – Есть такая сигнализация, которая связана напрямую с полицией или с кол-центром. – Я даже не знала, что такие существуют. Клэр раздраженно качает головой. – В чем дело, Клэр? – Не понимаю, почему полиция не сделает это стандартной услугой. Пусть платной, но все же доступной всем. А полицейские предлагают это лишь в редких случаях. Когда речь идет об охране важных персон. – Я никогда о таком даже не слышала. – В продаже уже есть индивидуальные сигнальные устройства. Можешь купить себе такое, если хочешь. Устройство вешается на шею и соединяет тебя напрямую с кол-центром, сотрудники которого могут позвонить в полицию. Мы сейчас заняты разработкой нашего собственного устройства, специально для жертв преследования, но пока обсуждать нечего. – Почему? Отличная идея. Как раз то, что нужно жертвам. – Мы еще в начале пути. Тестирование впереди, а это дорогое удовольствие. Вряд ли у благотворительной организации хватит средств. – Может, пришлешь мне подробности? Очень хочется взглянуть. – Было бы здорово иметь такую штуку на шее, пока сидишь дома. Одно нажатие кнопки – и помощь уже в пути. Не надо шарить в поисках телефона. – Я подумаю, Элис. Я пришлю тебе информацию о том, что уже существует на рынке, и кое-что о том, что разрабатываем мы. – Ладно. И тут на мой телефон приходит сообщение. От Мэтью Хилла. У меня внутри все съеживается. «Хорошие новости. Мы почти нашли Алекса».