– Привет, Мел. Ну что там у тебя? – Прижав телефон плечом к уху, он наливает еще апельсинового сока в яркий пластмассовый стаканчик Амели и кладет варенье на блин. – Короче, Саннингем в ярости. Заявляет, что мы нарушили его права, не дав вступить в брак. Собирается подать на нас в суд. – Удачи ему. Значит, он все-таки псих? – Вне всякого сомнения. И неудивительно. Сейчас мы ждем дежурного юриста, он должен присутствовать при допросе Алекса на предмет нарушения правил условного освобождения. Спецы уже проверяют его телефон. Он прямо набит сообщениями той девице. Алекс беспрестанно слал их ей с момента выхода из тюрьмы. Но ничего, что касалось бы Элис, пока не обнаружили. – Ну так как, я приеду? Помогу тебе? Если вдруг начнешь рожать, я тебя заменю. – Заткнись. – Нет, ну правда. Мне очень хочется увидеть этот допрос. – Да хватит тебе, Мэтт. Ты же знаешь, я не могу разрешить. – А неофициально? Так, чтобы никто не знал? В качестве советника? Или, скажем, наблюдателя? – Ты спятил? Тебе что, действительно охота тащиться ради этого в Шотландию? – Еще как. Из Эксетера в Глазго есть самолет. К обеду я буду у вас. Когда ты собираешься его допрашивать? Наступает долгая пауза – похоже, Мелани задумалась. Это добрый знак. – Да ладно тебе, Мел. Ты же знаешь, что лучше всего нам удается работать в команде. Я что-нибудь придумаю, ты подхватишь, так дело и пойдет. Когда ты начинаешь? – Я пока только наблюдаю. Когда наступит моя очередь допрашивать его по делу преследователя, я отправлю вместо себя хорошего сержанта, а сама посмотрю и послушаю. Ты же знаешь, мне нравится эта игра. – Вот и я с тобой на пару посмотрю и послушаю. Прошу тебя, Мел. Мне очень нужно знать, тот ли это, кого я ищу. – Хм. Боюсь, это моя работа. – Конечно, твоя. Извини. Но заметь, отчасти и моя тоже. В трубке раздается вздох. – Слушай, я ничего не обещаю. Хочешь – прилетай, а я прикину, что смогу сделать. Но все это будет неофициально. Возможно, даже придется лапши на уши кому-нибудь навешать. – Ты супер. Завершив вызов, Мэтью слышит, как в замке поворачивается ключ. Он смотрит на часы и подмигивает Амели: – Ну вот, моя сладкая бусинка, мамочка дома, а папочке пора на работу. Я полечу на самолете и привезу тебе хаггиса[13]. – Что такое «хаггис»? – Это как колбаса, только лучше. Вкуснятина, тебе понравится. – Так же вкусно, как блинчики? – Точно. * * * Позже, сидя за рулем взятой напрокат машины и выруливая из аэропорта Глазго, Мэтью мучается угрызениями совести из-за того, что ему все время приходится обманывать Салли, пусть и по мелочи. Например, он все еще делает вид, что его айпад сломан, хотя сам планирует заглянуть к Иану, как только вернется. Старик уже согласен на помесячную оплату интернет-пакета и всерьез занялся изучением девайса. Скоро у него все получится. Только что Мэтью убедил жену, что шотландскую поездку оплачивает Том. Да, Том исправно оплачивает все дневные расходы Мэтью с тех пор, как Элис снова наняла его, но ни о каких поездках речи пока не было. Мэтью прекрасно понимает, что он скорее коп, чем бизнесмен, и не решается добавить эту статью расходов к счету Элис без предварительного согласования. Вообще-то Том, этот счастливчик, родившийся с серебряной ложкой во рту, сказал ему: «Сколько бы это ни стоило, я плачу», но Мэтью до сих пор ломает голову над законным оправданием своей поездки. Мяч сейчас в руках у Мелани. Пока технари прошерстят телефон Алекса и проверят все камеры наружного наблюдения, которые могли зафиксировать его передвижения вне тюрьмы, пройдет время. Мэтью уверен: Алекс, скорее всего, не сознается. Он разыгрывает из себя жертву и всячески усложняет им жизнь. Так что, по правде говоря, надо было подождать, посмотреть, чем кончится дело. Но Мэтью не терпится, ему во что бы то ни стало надо видеть лицо Алекса на допросе. Ему надо самому почувствовать, к чему идет дело. В прошлом ему всегда удавалось подмечать разные значимые мелочи. Он по-прежнему верит в силу своего инстинкта, но для этого ему надо видеть Алекса воочию. А еще очень хочется подвести наконец черту под этим малоприятным делом. Ради Элис. Въехав на парковку перед полицейским участком, Хилл вдруг чувствует прилив адреналина, как всегда бывает, когда главный подозреваемый оказывается под стражей. Мелани наверняка тоже это сейчас испытывает. Войдя внутрь, Мэтью тут же подходит к стойке дежурного и просит вызвать инспектора Сандерс. Сержант за стойкой, похоже, удивлен. Он спрашивает Хилла, кто он такой, но подошедшая Мелани вынимает телефон и притворяется, будто проверяет сообщения, куда-то звонит, торопливо говорит в трубку: «Он здесь. Пять минут максимум», – и тут же заканчивает разговор. Двое представителей общественности ожидают приглашения у стойки регистрации. Мел, подняв брови, выразительно смотрит на наручные часы. Потом знаком показывает дежурному, что Мэтью нужен бейдж, и торопливо объясняет, что это «бывший коллега», он «с юга», «по уши увяз в этом деле» и «на допросе без него никак». Мэтью уже кажется, что ее вранье не прокатит, но дежурный смотрит сначала на ее выпирающий живот, потом на народ у стойки – и сдается. Мэтью получает свой бейдж. Участок маленький, комната, куда его быстро ведет Мел, тоже совсем небольшая и примыкает к комнате для допросов. На часах уже почти четыре часа дня, Алекс вредничает, жалуется на плохое самочувствие и притеснение со стороны полиции. «Брексит брекситом, а в Европейский суд по правам человека я на вас все равно подам». Дежурный юрист уже на месте и, видимо, проконсультировал Алекса. Мелани объясняет его позицию: никого не касается, на ком он собрался жениться. Девушка уже совершеннолетняя. – Вот он, полюбуйся. – Мел кивком указывает на невероятно красивого мужчину, который сидит за стеклом, прямо напротив них. Хилл делает долгий медленный выдох и разглядывает Алекса. В памяти вдруг снова всплывает тот жуткий момент, когда мимо них с Элис промчался мотоцикл. Струя жидкости ей в лицо. Страшные минуты, когда он думал, что это была кислота и жизнь Элис никогда уже не будет прежней… На такое мог пойти только очень самоуверенный человек. Самоуверенный и наглый. Он еще раз окидывает Алекса взглядом с головы до пят. Тот сидит, откинувшись на спинку стула, вытянув перед собой ноги. Руки сложены на груди. Глаза прищурены. – Я подаю на вас в суд, – холодно заявляет Алекс. «Так, понятно. Наглости тебе не занимать, – думает Мэтью. – Но ты это был или нет?» Он испытующе смотрит на Алекса. «Неужели все-таки ты?» Глава 41 ОН – ПРЕЖДЕ Еще две недели, и ему исполнится десять. Начнутся двойные цифры. Он давно уже ждал, когда это случится. Вспоминает уроки математики в школе. Новая учительница принесла в класс счеты, которые она держит на специальной полке. Черная рамка с блестящими красными косточками. Ему нравятся счеты. И вообще, математика ему тоже очень нравится, и он учится еще старательнее, чем раньше. Он всегда в самой первой группе и всегда первый. Он уверен, что скоро все изменится: все станет по-другому, когда его возраст начнет измеряться двумя цифрами, а не одной, как раньше. На счетах десять – это две косточки. Ему не терпится стать сильнее и выше. Он думает о том, что ему будет позволено делать, когда он станет старше и выше. Он сможет ходить в спортзал и качать мышцы. – О чем ты задумался? – спрашивает бабушка. Она вяжет ему новый школьный свитер. Свитер ему не нравится: у него неправильный цвет – слишком темно-синий. К тому же от шерсти все чешется, и его опять будут дразнить. «Пусть бабушка еще трусы тебе свяжет. Шерстяные трусы, шерстяные трусы!» – А все-таки? – продолжает настаивать бабуля. – Ни о чем. – А, ну да. Дети вообще часто думают именно об этом. – Она улыбается, а сама бросает взгляд на часы. Среда. Когда ему исполнится десять, все станет по-другому. В десять лет он перестанет открывать Брайану дверь. Приставит к запертой двери стул и притворится, будто не слышит стука. А еще он пойдет в старшую школу, сколотит свою банду и расскажет про Брайана. Не все, конечно, – грязную вонючую правду он ворошить не будет. Просто скажет, что Брайан обидел бабушку и его надо проучить. И они проучат его, все вместе. А Брайан будет умолять их о пощаде, умолять, умолять… Он смотрит через комнату на бабулю, а та смотрит на него и улыбается. Он думает о том, какой у нее всегда усталый вид. Как много она работает. По воскресеньям она печет ему кексы-бабочки с джемом и сахарной пудрой, а перед школой варит яйцо всмятку и делает «солдатиков» – узкие полоски жареного хлеба, которые он макает в желток. А еще о том, как она каждый день смотрит в окно на дедушкину скамейку и говорит «доброе утро». – Когда я вырасту, то сам буду о тебе заботиться, – обещает он. – Чтобы тебе совсем не надо было ходить на работу. – Конечно, будешь. Обязательно будешь, мой хороший мальчик. – Бабуля сворачивает вязанье, складывает в сумку для рукоделия и опять смотрит на часы. Теперь она работает в ночную смену один раз в две недели, каким-то образом договорившись со Стэном. Как ей это удалось, он не знает. Так что ночной стук в дверь раздается теперь раз в две недели. И входит Брайан со своими печеньем, гадкими шуточками и толстым животом. За «маленькой услугой». Однажды он просто хотел не открывать дверь, но Брайан сказал, что все уже так давно тянется, что передумывать нет смысла. Никто ему не поверит, а его бабушку все равно посадят в тюрьму за то, что она бросала внука одного ночью. Он закрывает глаза и начинает думать о школьной математике. Он давно усвоил: чем лучше учишься, тем меньше достают тебя учителя. В тот раз, когда он сломал руку однокласснику, рассерженная директриса отстранила его от занятий. Бабушка плакала, и отстранение длилось совсем недолго. Но бабушка все равно очень расстраивалась и повторяла, что образование – его единственный шанс выйти в люди. И тогда он решил, что сделает все, лишь бы она больше не огорчалась и не плакала. Теперь он носит значок лучшего ученика класса. Он в первой группе по всем предметам. А еще он получил специальную школьную награду и будет бесплатно ходить на уроки музыки. И даже может выбрать любой инструмент. Он никак не может решить, что лучше – гитара или пианино. А ведь скоро придется давать ответ. Он представляет, как будет играть, а люди станут смотреть на него и говорить: «Какой умный мальчик». Замечательная хитрость: все будут слушать его музыку и думать о том, какой он хороший, и никто не узнает, что творится у него в голове. И никто не узнает правды. Никто не узнает о том, что все его мысли по-прежнему о молотке, об орле и о луже крови. А еще о том, сколько ему расти в двойных цифрах, пока он не станет взрослым и не заведет свою банду, чтобы отплатить Брайану. Заставить его молить о пощаде.