Глава 42 ЭЛИС Я сижу в кафе, когда с работы приходит электронное письмо. Мои отгулы закончились, значит, пора решать, как быть со мной дальше. Хелен из отдела кадров несет политкорректную чушь, наподобие того, что моя безопасность в приоритете, ну и так далее. Есть еще приписка редактора о том, что он опять отклонил просьбу полиции установить прослушку на наши телефоны. Я его понимаю. Ни одна газета не может функционировать в таком режиме. Но хорошо, что они хотя бы согласны встретиться. Это уже прогресс. Еще четверг. Мама уже устраивается на новом месте, а мне, наоборот, надо вернуться к старому. Я неспешно перемешиваю кофе с молочной пенкой, а сама размышляю. Мне во что бы то ни стало надо вернуться к работе. Я написала пост для сайта благотворительной организации, но его не спешат публиковать. Волнуются из-за ареста Алекса и хотят посмотреть, что из этого выйдет. Честно говоря, последние письма Клэр слегка напрягают. Она уговаривает меня опробовать ее новую сигнализацию, только об этом и пишет. Почему-то меня это беспокоит. Когда мы беседовали лично, мне показалось, что проект еще на стадии разработки. Ладно, неважно. Выбросив мысли о Клэр и ее фонде из головы, я пишу Хелен ответ, в котором выражаю согласие приехать на встречу и особо подчеркиваю, что планирую вернуться к работе еще до конца недели. Хватит с меня безделья. Конечно, я не буду скандалить с ними по этому поводу, но, если придется, вполне могу. В конце концов, почему я должна расплачиваться за выходки какого-то психа? Я кладу телефон в карман, потом поднимаю голову и вижу перед собой… сюрприз! На нем очень красивое шерстяное пальто и яркий полосатый шарф, которого я у него еще не видела, так что сначала я даже не уверена, он ли это. Но вот он поворачивается лицом, и я даже пугаюсь, ощутив, как гулко забилось сердце. Он выглядит потрясающе, а я, как всегда, испытываю вину от того, что никогда так не реагирую на Тома. – Джек! Что ты здесь делаешь? Он тоже удивлен. – Элис! Вот это да! – Озадаченное выражение его лица не сразу сменяется радостным – видимо, ему нужно время, чтобы свыкнуться с неожиданностью. Но он все же рад видеть меня, так же как и я. – А я заскочил перехватить сэндвич перед интервью. – Джек начинает поправлять шарф, словно засмущавшись. – В местной начальной школе. Конкурс учителей. А ты? Здесь вроде бы не твои места? – Да так, не знаю, куда себя деть. Катаюсь тут на машине. Присаживайся и рассказывай, как там дела. Кстати, я только что получила письмо из офиса. Надеюсь на следующей неделе выйти. – Отлично! Мы все по тебе скучаем. И считаем, что вынужденный отпуск – это несправедливо. Ну как ты поживаешь? Где твой охранник, не с тобой? – Джек озирается, точно ища глазами Мэтью. – Вообще-то он не охранник. И нет, сегодня он не со мной. Только по средам. К тому же главного подозреваемого арестовали, правда, я не должна говорить тебе об этом. – Но это же потрясающая новость. – Джек подается вперед, вглядываясь в мое лицо. – Или ты не рада? – Да нет, рада, наверное. Я пытаюсь вспомнить, когда же в последний раз видела Джека. Ах да, в доме у Лиэнн, когда он приехал предупредить меня о том, что редактор решил передать мою историю о сносе «Мейпл-Филд-хауса» другому журналисту. И невольно улыбаюсь, подумав о том, что он обо мне позаботился. Я очень ему благодарна. – Честно говоря, – вздыхаю я, – вряд ли я расслаблюсь, пока полиция не найдет конкретные подтверждения тому, что это он. А пока я просто жду. – Ну и кто он? Этот парень, которого взяли? Действительно персонаж твоей статьи? – Нет. Вообще-то я не должна об этом говорить. Мой бывший. – Вот это да, я и понятия не имел… Официантка берет у Джека заказ: двойной эспрессо и сэндвич на гриле. Я показываю, что мне ничего не нужно, мой кофе еще не выпит. – Кстати, я очень благодарна тебе за то, что ты предупредил меня насчет моих статей о сносе дома. Я встречалась в Лондоне с людьми, которые ведут эту кампанию, и собираюсь написать несколько последних материалов. И я не позволю Теду передать эту историю кому-то еще. Ни за что. Я слишком много в нее вложила. – Да не за что. К тому же на следующей неделе ты выйдешь, значит, проблем не будет. Но ты уверена, что все закончилось? Прямо гора с плеч. – Джек продолжает внимательно разглядывать мое лицо, когда приходит официантка с кофе и сообщает, что сэндвич будет готов через пару минут. Джек как будто не замечает ее – не поворачивается к ней, не говорит «спасибо», и тогда я проделываю все это вместо него. – Знаешь, Элис, я очень беспокоюсь за тебя. Мы все беспокоимся. Я не пишу тебе и не звоню, потому что не хочу встревать, знаю, что ты с Томом и он за тобой присматривает… – Тут Джек почему-то краснеет – ярко-алые пятна выступают на шее выше шарфа. Наверное, он тоже вспомнил наш жуткий ужин в итальянском ресторане. И мою оплошность. – Я в порядке, Джек. Конечно, не совсем… Но Том помогает, так что я справляюсь, и к тому же скоро выяснится, кончилась эта жуть или еще нет. – Я делаю паузу, не зная, стоит ли рассказать ему все без утайки или лучше не надо. Джек как будто чувствует мою нерешительность и вопросительно поднимает бровь. – Я только что отправила маму в новый дом престарелых. Там условия получше. – Не знаю, почему я не отваживаюсь сказать ему всю правду. Джек ничего не отвечает – наверное, не слышал о том видео. Конечно, наши с Лиэнн друзья его видели, но зачем кому-то с работы его смотреть? – Скоро я ее навещу, посмотрю, как она там устроилась. Тогда мне станет легче. – Хорошо. Это хорошо. Возвращается официантка с сэндвичем. Смотрю на расплавленный сыр, стекающий с золотистой хлебной корочки, и чувствую, что я, оказывается, тоже проголодалась. Пока раздумываю, не взять ли и мне сэндвич, звонит телефон. Это Саманта, секретарь Теда. Я поднимаю руку, прося прощения, и нажимаю кнопку ответа. Саманта бормочет извинения, говорит, что менеджер по персоналу сообщила ей о назначенной мне встрече, но у Теда за ланчем другая встреча. А потому не могли бы мы перенести мой визит на три часа. – Разумеется. Без проблем. – И я добавляю, что по чистой случайности со мной рядом оказался Джек, который уплетает сырный сэндвич. Саманта смеется, а потом произносит странную вещь: – Приятно узнать, чем занимается Джек в свой выходной. Глава 43 ЭЛИС – ПРЕЖДЕ Когда мама впервые увидела меня с новыми волосами, я внимательно следила за ее реакцией. Это было вскоре после суда над Алексом. Она наклонила голову и долго смотрела на меня, словно запоминая мой новый облик, а потом ее глаза на миг погрустнели. – Тебе не нравится, мам? Что, так плохо? Если ты не хочешь, чтобы я изменила имя, если тебя это огорчает… – Все замечательно. Тебе очень идет этот цвет. И если это поможет тебе забыть того ужасного типа, то я ничего не имею против. – Но ты привыкнешь? К моему новому имени? Оно не будет тебя раздражать? И тогда мама проделала этот свой фокус с глазами. Чтобы подбодрить и успокоить меня, она зажгла в их мягкой глубине теплую улыбку. – Я видела, что ты лишилась сна, Дженни. Наблюдала, как ты худеешь, пьешь таблетки, чтобы справиться с депрессией во время процесса над ним. Не думай, что я ничего не замечала. И знаешь что? То, что происходило с тобой, разбивало мне сердце. Если бы я встретила этого типа, то не знаю, что бы с ним сделала, и никакая ответственность меня бы не остановила. Лиэнн правильно предложила тебе сменить имя. К тому же имя «Элис» выбрала для тебя я, потому что оно мне нравилось. Так что я привыкну. Потренируюсь и привыкну. И оно тебе очень идет. Из тебя получилась прекрасная Элис. – На новой работе никто ничего не знает. Я никому не скажу. Но мне очень стыдно. Журналистка, человек, которому по долгу службы положено докапываться до правды, начинает новую жизнь с подлога… Кто же я такая, мам? – Ты женщина, которой не повезло. Ты встретила человека-змею, дорогая. Те, кто пишет, часто пользуются псевдонимами – девичьей фамилией, да чем угодно. А у тебя есть на то причина. К тому же твое имя не придуманное. Он записано в твоем свидетельстве о рождении. Это имя выбрала для тебя я. – А вдруг кто-то все же вычислит меня по фото? Я так этого боюсь. – Ты прекрасно выглядишь. Моя прекрасная девочка. К тому же в газетах было совсем немного твоих фото. И мама обняла меня, а у меня задрожали губы. Я все еще сомневалась, что поступаю правильно, и с моральной стороны, и с практической, но я не хотела, чтобы Алекс выиграл и положил конец моей карьере, заставив меня прекратить писать. Когда Лиэнн впервые заговорила со мной о перемене имени, я решила, что она сошла с ума, и наотрез отказалась. Мне было страшно, что я не справлюсь с новой ролью и чем-нибудь выдам себя, например, представлюсь по телефону как Дженни. Люди начнут задавать вопросы, возникнет разбирательство, меня разоблачат. Но время шло, я злилась на Алекса все больше, и предложенный сестрой вариант начал казаться вполне жизнеспособным. Новое имя. Чистая страница. Новый старт. В конце концов, что я теряю? Я все еще жила у Лиэнн, когда решила попробовать. Сестра начала называть меня Элис, чтобы посмотреть, удастся ли нам привыкнуть. Мы привыкли, и довольно скоро. А потом, когда мне, вернее «Элис», предложили место репортера-стажера в Девоне, я окончательно убедилась, что новая жизнь возможна. К тому же Девон далеко от Шотландии, в тех краях свои сплетни, свои газетные истории, да и вероятность встретить знакомых мала, так что вряд ли меня кто вычислит. Правда, теперь я буду реже видеть маму и Лиэнн, мне будет трудно без их поддержки, хотя чисто географически что Шотландия, что Девон одинаково далеко от Лондона. – Я буду часто приезжать, мам, и звонить тоже буду часто. – Ну конечно, родная. И тут она задала мне тот же вопрос, который то и дело задавали полицейские: – Ты уверена, что больше ничего не хочешь мне рассказать, милая? Об Алексе? О том, как началась эта жуткая история? Он ведь не обижал тебя, правда? – Нет, никогда. – И ты не замечала ничего подозрительного? Ничего такого, что могло бы… – Нет. Ответ прозвучал слишком резко и громко. Я почувствовала, что краснею. Усталость и подавленность, вызванные всей этой историей, еще не оставили меня. Но знаете что? Ночами, в часы бессонницы, мне часто не давала покоя одна мысль. Одно сомнение. Оно касалось вещей настолько личных, даже интимных, что я так и не нашла в себе сил открыться полиции. Я предпочитала верить, что это не имеет никакого отношения к случившемуся. Мне было стыдно. Я посещала психолога, который повторял, что я должна перестать думать об этом и обвинять себя. Извращенец – Алекс, а не я. Это он лгал, он притворялся, а не я. А меня обманули. Обвели вокруг пальца. «Это не ваш проступок. Вы не должны себя винить». Я слушала утешения, пыталась им поверить, но в тишине и темноте ночи продолжала мучиться сомнением. Вспоминала подробности нашей совместной жизни. И опять чувствовала себя виноватой в том, что не раскусила Алекса, когда услышала тот разговор по телефону. И еще одна деталь не давала мне покоя. Одна мелкая, сугубо личная деталь, которая касалась только Алекса. Однажды я по глупости заговорила с ним об этом, но он так расстроился, что я больше не возвращалась к этой теме. Но мне все равно не хотелось верить, что эта мелочь имела какое-то отношение к тому, что он сделал. А вдруг имела? Значит, я все-таки виновата во всем? А если так, значит, я все же должна рассказать обо всем полиции, пусть даже с большим опозданием… Глава 44