— Нет. От меня не требовали ухаживаний, — немного холодно и тускло ответил Себастьян. — Я мог бы сказать, что вы прекраснейшее создание на свете, но это ничего бы не значило. Я уже встречал красавиц прежде и считал их самыми уродливыми чудовищами в мире. Как странно он выражается — «не требовали ухаживаний»… По коже пробежал холодок. — Простите. — За что вы извиняетесь? — спросил он уже не так мрачно. — У вас грустный голос, а мне не нравится, когда окружающие грустят. В мире и так достаточно печали. — Мне не грустно, мисс Синклер, я зол, — прошептал он. — Очень зол, и это меня пугает. Иногда мне кажется, что ярость поглотит меня заживо. Платье Клео зашуршало по траве. — Вам не нужно себя бояться, Бастьен. — Бастьен? Она спрятала улыбку. — Мне нравится такое сокращение. Давайте отбросим формальности. Я знаю, что спешу, ведь мы только познакомились, но отец все равно отдает меня за вас замуж. И вы милый, я могу вам доверять. — Мисс Синклер… — Нет-нет, я уверена. — Клео намеренно коснулась его руки, весело помахивая корзинкой. — Но вы меня совсем не знаете. Я совершил… многое, чего бы стоило стыдиться. На самом деле, мне совершенно нечем гордиться. Она замешкалась. Бастьен, судя по ее способностям, совершенно нормальный. Клео прежде не ошибалась. — А вы намеренно совершили те поступки? — Нет. — Тогда зачем вы их совершили? — Мисс Синклер, не… — Я никому не скажу, я умею хранить секреты. Пару минут они шли в молчании. — Моя мать Моргана — чародейка. Много лет назад ее обидели, и она поклялась отомстить всем виновным. Я… я… — Она заставляет вас совершать жестокие поступки? Почему вы не отказались? — Не могу. Выбора нет. — Его тон помрачнел. — Когда она чего-то хочет, то ее почти ничего не остановит. Она находит способ заставить человека. Клео все равно не очень понимала. — Она угрожает вашим близким? Бастьен горько усмехнулся. — Иногда. На мое двенадцатилетие она дала мне Рабский Ошейник. Предложила надеть его, уверяя, что это замечательный подарок. И я послушался. Клео резко втянула воздух. Она лишь слышала о подобном ошейнике, что причиняет носителю невероятную боль и отдает его во власть обладателю парного кольца. Ее затошнило. Двенадцать… Всего в двенадцать лет. Мальчика предала собственная мать. Клео не знала, что сказать. — Но это запрещено. — Вы не знаете мою мать, она опасается моих способностей. — Бастьен снова усмехнулся. Звук был полон ненависти и жажды крови. Клео стало не по себе. — И не напрасно. Как только представится возможность, всего одна, я прикончу ее на месте. И кто я после этого? Вы по-прежнему считаете меня хорошим? — Мрачность его голоса едва не вызвала пророческий транс. — Лучше бы нам вообще не знакомиться. — Возможно. Клео задумалась. Она никак не могла воспринять Себастьяна в качестве злодея. Клео встречалась со злодеями прежде, они причиняли ей боль и требовали видений. И с теми, у кого руки в крови, встречалась. Он совершенно на них не походил. И у нее возникло легкое предчувствие, что Себастьян находится на краю пропасти. Один шаг в неверном направлении, и он упадет во тьму и тени и никогда не выберется. Но если отступит на шаг, его можно спасти. А если можно, Клео поклялась себе от всего сердца, что обязательно спасет новоиспеченного жениха. — А если бы был выбор, вы бы совершили те поступки? — Нет. — Значит, не вам отвечать за свои действия, — просто сказала она. — Если у вас не было выбора, вина лежит на вашей матери. Вы не должны казнить себя за ее проступки. Вы инструмент в ее руках, Бастьен. Я… я понимаю, каково это. Мой отец использовал много моих видений себе на пользу, и я знаю: кое-какие пророчества воплотились лишь потому, что я ему о них сказала. Но по правде, я не могу остановить предсказания. Они накатывают на меня, независимо от попыток отгородиться. А отец сам решает, как распорядиться полученной информацией. Я тут ни при чем. И не стану брать на себя эти проблемы. — Я даже не знаю, зачем вам это все выложил. — Себастьян вздохнул. — Ни разу никому не говорил о том, что она со мной делает. Вы не только красивы, мисс Синклер, — признался он с легким беспокойством. — Я начинаю думать, что вы опаснее своего отца. — Ну вот, вы начинаете осваиваться. — Клео снова покраснела. — Девушкам нравится, когда молодые красавцы считают их опасными. Можно задать вопрос? — Не уверен, что смогу вас остановить. — Ну, этот вопрос… несколько откровеннее обычного. — Боже милостивый, я уже боюсь. Она рассмеялась: — Прекратите, я серьезно. И приняла его молчание за знак согласия. Клео вздохнула, стараясь успокоиться. Сердце стучало в ушах. — Вы хотите жениться на мне? После долгого молчания Себастьян ответил: — Нет. Клео резко втянула воздух. — Ну и я не хочу выходить замуж. Мы только познакомились, а я уже нахожу вас… мрачным. Вам следует больше улыбаться. — С этими словами она пошла вперед, ища в корзинке бумажный пакетик с крошками. Еще три шага. Себастьян медленно двинулся следом. Он снова смотрел на нее. — У меня мало поводов улыбаться. — У меня тоже, — ответила Клео, бросив горсть крошек. Утки, крякая, кинулись к лакомству со всех сторон, задевая ее юбки перьями. — Я слепа. Меня закрыли в этом поместье, словно Рапунцель в башне. Я каждый день предсказываю ужасные события и иногда просыпаюсь с криками, потому что даже во сне не могу избавиться от видений. — Она склонила к нему голову. — У меня нет причин улыбаться, но это мне не мешает. Я нахожу повод радоваться. Например, покормить уток. Нельзя грустить, когда стая уток насмерть сражается ради кусочка черствого хлеба. Слышите? Громкое кряканье определенно поражало. — Что именно? — Их боевой клич, — пояснила Клео, смягчаясь. — Я даже раздала им имена. — Вот тут… — она указала налево, — сэр Гагачий пух. Он всегда особенно агрессивен. И сейчас нападает на лорда Перьевой зад. Они вроде Монтекки и Капулетти. У них целая история взаимоотношений. — По-моему, вы правы. — Себастьян чуть отвернулся, отчего слова стали менее разборчивы. — Тут явно намечается предумышленное убийство. — Отлично. Очень мило. Вы явно прочувствовали ситуацию. Он снова замолчал, и по коже Клео побежали мурашки. — О чем вы думаете? Ненавижу, когда люди молчат. Я их не вижу, поэтому некрасиво с их стороны не рассказать мне о своих мыслях. — Я думал о том, что на самом деле улыбаюсь. И что вы очень странная девушка. — Это оскорбление, сэр? — спросила она с дразнящей улыбкой. — Имейте в виду, меня окружают рыцари. Будет жаль, если им придется защищать мою честь. Они покланяются мне, я их леди Крошек. Они могут заклевать вас до смерти или по меньшей мере испортить вам обувь. — Уверен, последнее уже произошло. Вам повезло, что вы не видите, где мы стоим. Да уж, запашок тут характерный. — Вот спасибо. Теперь я переживаю, куда ступить. — А куда вы хотите пойти? — спросил Себастьян, приблизившись. Клео вздрогнула. — Вы так тихо двигаетесь, сэр. В беседку. Мне хотелось бы посидеть на солнышке и насладиться теплом. Лето — мое любимое время года. Он кашлянул: