– Я хочу, – ответила она еле слышно, понимая, что сейчас на нее устремлены взоры многих прихожан, ждущих ее решения. – Но я так боюсь сделать это… Макс, взяв ее руки в свои, проникновенно продолжал смотреть в глаза. Хрусталь его взгляда гипнотизировал и зачаровывал. – Я не могу сделать это за тебя и выбрать тоже не могу, – печально произнес он. – Только тебе решать, но время уже пришло. Этот момент, когда их Святой Максимус сошел лично к ней со сцены, решил все. Лина судорожно закивала и, ничего больше не говоря, залилась слезами умиления и счастья. * * * Близился отъезд. Макс почти завершил все дела. Часть прихожан ушла «доживать» в обычном мире, но большинство сделало правильный выбор, и маг был практически уверен, что все они совершат то, что от них требуется. Кто-то уже сделал это, кто-то был совсем близко. Некоторые расстанутся с жизнью после его отъезда, но ему обязательно сообщат все их имена, чтобы он мог почтить их память тут и порадоваться за них там. Проделанной работой Максим был очень доволен. Правда, пока кровавые чернила все еще впитывались без остатка ненасытными страницами, но он чувствовал, что уже скоро настанет долгожданная пауза. При этом жертвоприношения пока не прекратятся, значит, у него будет еще очень много имен в запасе. На сегодняшний вечер у него была назначена последняя встреча с Яной – одной из влюбленных фанатичек. Она выбрала яд как способ: ей почему-то казалось это очень романтичным. Правда, дожидаться там она Макса не хотела, и он пообещал, что отправится вместе с ней уже сразу, выпив то же самое зелье. Женщина не посещала его «священное собрание», они всегда общались наедине, и Макс сумел убедить ее отписать свою квартиру на благотворительность, который занималась его же фирма. – Ни тебе, ни мне уже это, конечно, не понадобится, – говорил он, не сводя с нее горящих глаз, – но зато мы сможем помочь нуждающимся! В назначенный час они встретились в гостинице: Яна несколько дней уже как жила там, потому что квартира ей больше не принадлежала. Вместе с ней Макс торжественно принял дозу сильнодействующего яда, рассчитанную на то, что они проживут еще около часа. Занимаясь с ней напоследок любовью и рассматривая лицо с закатившимися в блаженстве глазами, он даже не думал о том, что в течение часа этой женщины уже не станет. Что вскоре после того, как он отстранится от нее, в истоме откинувшись на подушки, Яна вдруг почувствует сильнейшую головную боль и спазмы в висках, сердце ее застучит с неимоверным ритмом, и она начнет задыхаться. Какое-то время Макс будет хладнокровно наблюдать за тем, как бьется в судорогах тело, которое он еще недавно сжимал в объятиях, а затем женщину парализует, и она умрет в муках, в последние секунды с ужасом и недоумением глядя на живого и здорового Макса, стоящего над кроватью. Он знал, что остатки его магии справятся со смертельной отравой, и поэтому согласился на ее совместное принятие, раз по-другому Яна никак не желала совершать переход. Из гостиницы Макс сразу уехал в аэропорт и сел на ночной рейс до Москвы. Перед тем, как заснуть в удобном кресле бизнес-класса, он вытащил «Рукопись», вынул из нагрудного кармана ручку с особыми красными чернилами и вписал имя Яны на первой свободной строчке шершавой страницы. Тонкие губы его непроизвольно растянулись в довольной улыбке: новые слова остались на бумаге. Прожорливая тварь временно наелась и, стало быть, наградит Макса изрядной порцией магической силы. Продолжая улыбаться, Макс убрал книгу и ручку, закрыл глаза и с наслаждением растянулся на кресле, проваливаясь в сон. Глава 16. Глаза очерчены углем… Эрик сидел на диване в кабинете и задумчиво перелистывал одну из книг, привезенных из Карелии. На лице у него застыло скептическое выражение, и страницы он переворачивал скорее машинально, чем сосредоточенно. Он уже понял, что нужных сведений в этой книге нет. Ситуация все сильнее казалась ему фантасмагорией: кому и как удалось наложить такое сильнейшее заклятье, что ни он, ни Вадома с Михаилом с их безграничной, казалось бы, силой не могут найти одного-единственного человека. Женщину, которая, если следовать логике, должна тоже искать Эрика или хотя бы ждать и желать, чтобы ее нашли. Колдун долго не мог принять то, что случилась измена. Не потому, что слепо доверял своей избраннице, а потому, что по всем канонам у нее даже мыслей таких возникнуть не могло. Но других причин не было. Возможно, произошло насилие, но разве можно это считать неверностью? Измену совершает душа, а не тело. Конечно, дела из-за бесплодных поисков простаивать были не должны, и Эрик все это время по-прежнему изучал информацию, которую удалось собрать Михаилу с женой по тем местам, где могла скапливаться нужная негативная энергия и где обитали неупокоенные души. Эти данные уже не вызывали такого скепсиса и разочарования, как книги, не дающие ответов. Михаил с Вадомой потрудились изрядно и составили отличную базу данных. Скорее всего, это была заслуга Михаила, который чуть ли не с упоением вел статистику и учет в электронной таблице с возможностью фильтров, сортировки и исчерпывающими комментариями. Эрик в очередной раз усмехнулся, просматривая таблицу, составленную мужем цыганки. – Вот же черт старый! – не выдержал Эрик. – И не лень же было. В который раз он подумал, какое счастье, что все обернулось именно так, что судьба свела с этими людьми. И сейчас он ощущал поддержку, и во время его забытья супруги все время находились рядом и держали руку на пульсе. Другие сподвижники тоже были с ними на связи, и все, несмотря на отсутствие Эрика с Ниной, продолжали подготовку и поиск нужных мест, а также колдунов с такими же способностями к слиянию. Но все-таки именно Вадома с Михаилом были его правой и левой рукой. И не потому, что он сыграл роль посредника между умершим цыганом и его дочерью. Просто эти люди верили в Эрика, а он полностью доверял им. Кроме того, Эрик решил возобновить свои психологические практики. Не в полную силу, но просто чтобы занять часть времени, а также понаблюдать за людьми. В психиатрическую клинику, правда, он возвращаться не спешил, но числился там как приходящий консультант. Мало ли, вдруг еще какая-нибудь полезная ему ведьма в больницу загремит. Или он сам найдет кого-то и определит туда на время. Внезапно колдуна охватило странное ощущение, что кто-то за ним наблюдает. Это не было похоже на наблюдение астральным зрением, которое он после четырех лет, проведенных в тонких мирах, стал чувствовать здесь. Точнее, произошло-то это всего один раз и было совершенной случайностью. Кто-то неопытный, но любопытный, возможно, даже к магии не имеющий отношения, экспериментировал с вибрациями, и в конце концов ему удалось покинуть тело. Не понимая, спит ли он или на самом деле все получилось, новичок в астральных путешествиях хаотично перемещался по привычному вроде бы миру, но при этом с восторгом проходя сквозь окна и стены, и каким-то образом его вынесло в квартиру Михаила с Вадомой, у которых Эрик засиделся допоздна. Увидев чуть сгустившийся воздух, колдун насторожился, тем более что супруги ничего не заметили. Но тревога быстро рассеялась: Эрик не почувствовал опасности. Скорее, это он представлял опасность для путешественника, потому что поднялся во весь рост и, в упор взглянув на едва заметное колебание воздуха, дал понять, что видит «летуна». Тот, увидев, что прозрачные глаза с крошечной точкой зрачка мрачно уставились прямо на него, буквально физически ощутил этот взгляд и испугался до такой степени, что молниеносно ринулся обратно в тело. Скорее всего, он так и не понял, человека видел или попал в какое-то чужое измерение и столкнулся с его жителем, но вряд ли захотел бы повторять этот эксперимент. Эрик через пару минут забыл о незваном госте, хотя кожей почти чувствовал остатки осязаемого ужаса, испытанного горе-путешественником. – Что случилось? – удивленно спросила тогда Вадома, увидев, как Эрик на несколько минут встает, смотрит в никуда, а затем как ни в чем не бывало садится и продолжает разговор с Михаилом. – Да ерунда, – неопределенно махнул рукой колдун и улыбнулся. – Пережитки слишком долгого отдыха в астрале. Увидел залетного гостя и прогнал. Нечего ему подглядывать. Эрик чувствовал, что, находясь там, познавал очень многое, открывал неведомые для себя вещи, мог видеть то, что отсюда увидеть невозможно. Но, к сожалению, только малая толика этих знаний оставалась с ним сейчас. Может быть, еще не пришло время. А может, просто нужно было найти к этим знаниям особый путь. Но иногда судьба радовала вот такими эпизодами, где он вдруг мог осознать свои новые возможности, хотя пока совсем немногие. Однако он стал понимать, что так называемая безграничная сила сообщающихся сосудов велика лишь в сравнении с магией остальных живущих на земле колдунов и ведьм и есть намного более мощные силы, несоизмеримые с их. И самое важное здесь – на чьей стороне эти силы. Сейчас колдун чувствовал, что его хотят видеть и этот человек очень близко, но то не было посещением очередного астрального путешественника. Повинуясь внезапной безумной мысли, что вдруг это Нина наконец нашла его, он вскочил и подошел к окну. На улице стоял тихий летний вечер. Вчера только спал очередной приступ жара у измученного города, и сегодня было совсем немного прохладнее. Горячие каменные стены с неохотой расставались с накопленным теплом, отпуская его в воздух, еще не успевший остынуть. Эрик спасался напольным кондиционером, не желая портить стены особняка уродливой коробкой, выдыхающей горячий воздух. Было еще светло, и Эрик отчетливо разглядел фигуру женщины, стоявшую неподалеку от подъезда. Она держала за руку маленькую девочку и то и дело оглядывалась по сторонам. Еще какие-то секунды находясь во власти надежды, что внизу его ждет Нина, и глядя на ребенка, Эрик ощутил, как его накрывает ледяной волной и холодная невидимая рука выкручивает сердце из грудной клетки. Неужели она?.. В следующий момент он шумно вздохнул и выдохнул: это была не Нина. Но она точно пришла к Эрику. Эрик как был, в легких и стильных спортивных штанах, натянув только футболку, спустился вниз и вышел из подъезда. Он подошел к своей машине, осмотрел ее критическим взглядом, отступил на несколько шагов, чтобы посмотреть, не пора ли ей на мойку. Все это время он спиной чувствовал направленные на него взгляды двух пар глаз. Черных, проницательных глаз: взрослых и детских. Это были не обычные люди, почувствовал Эрик. К нему явилась ведьма с дочерью. «Да не может быть! – вдруг осенило его. – Это ж одна из Нинкиных ведьм». Он резко обернулся и посмотрел на незваную гостью. * * * Гульнара очень долго решалась на этот шаг. Сколько же она передумала, прежде чем приехать и робко встать недалеко от дома, еще не зная, хватит ли смелости подняться в ту самую квартиру. Туда, где когда-то они с Мариной обнаружили страшную картину: два бездыханных тела на белоснежных простынях, усыпанных высохшими лепестками роз, темно-бордовыми, как запекшаяся кровь. Квартиру, в которой потом Марина зачем-то судорожно искала вещи Нины, чтобы забрать с собой: все пыталась найти какие-то ответы на свои вопросы. Гуля надеялась, что колдун живет там и сейчас. Она не знала о его дальнейшей судьбе, она и Ниной-то не особо интересовалась. Хотелось все забыть, зачеркнуть те времена, но только разве такое забудешь? Теперь ведьма предположила, что раз очнулась Нина, которая удерживала колдуна там, то он либо умер, либо тоже пришел в себя. Когда Гульнару впервые посетила мысль наведаться к Эрику, она чуть не расхохоталась сама над собой, настолько это показалось нелепым. Она отмахнулась от нее, как от навязчивой мухи, но мысль настойчиво возвращалась и стучалась в голову. Занявшись семьей, Гуля настолько отошла от своих бывших занятий, что растеряла все имеющиеся связи в колдовских кругах, и без того немногочисленные. Она даже почти перестала общаться с подругами, с которым когда-то входила в круг. А беда пришла в дом в виде открывшегося дара дочери, и теперь было почти все равно, к кому обращаться за помощью, лишь бы помогли. Но все, кого она знала, не имели понятия о свойствах ее наследственного дара, или же родового проклятия, с какой стороны посмотреть. Будто это было только их, семейное и очень личное, наследие, с истлевшей от времени, передававшийся только устно легендой. И даже верные подруги Марина с Ладой, она была уверена, помочь бы ей с этим не смогли. Хотя они способны были перенести силу ее дочери в амулет, но все видели, что потом случилось с Ксенией, и об этом Гуля даже не помышляла. Нужен был кто-то сильный и опытный. Даже, возможно, такой, как Нина. И Гульнара обязательно бы пошла к ней со своей просьбой. Но она не успела еще обрадоваться ее пробуждению, как Варя разочаровала ее тем, что у Нины амнезия по поводу всего, что случилось за последние два года. «Вот интересно, а если она невзначай как наколдует что-нибудь? – подумала Гуля. – Испугается до жути или все вспомнит?» Мысли о Нине потянули за собой ниточки к Эрику, и Гульнара наконец стала всерьез об этом задумываться. Правда, тут же одергивая себя, как только вспоминала, что творилось с Варварой в больнице: та в итоге все рассказала в подробностях. Потом сожгли их Дом, их родное место, намоленное, заговоренное, чудесное. И затем наполеоновские планы Эрика по отношению к людям, что вроде бы должно было переполнить чашу ненависти и отторжения, но, когда дело касалось дочери, Гуле было уже все равно. Она так долго жила с уверенностью, что счастье материнства ее не коснется, что она будет вынуждена всю жизнь рассказывать другим о том, чего они не сделали или что сделали зря, но вот рискнула и получила этот подарок. Гульнара не знала, почему ее настолько пугает, что у дочери уже открылась способность. Но та проявлялась все чаще и чаще, и даже в совершенно случайных местах с незнакомыми людьми девочка могла что-то нечаянно услышать и тут же сказать. Сколько раз Гуля спрашивала у дочери, что она видит и как это происходит, но маленькая Эля не могла объяснить. Она смущенно улыбалась и прятала глаза, чувствуя себя провинившейся, хотя и не понимала, чем. Но раз мама так беспокоится, значит, то, что делает Эля, делать нельзя: ни видеть, ни рассказывать. Но она же не может по-другому. Она не нарочно. Гульнара чувствовала, что родной ребенок начинает даже немного бояться ее, и сердце обливалось кровью. И вот как-то она приехала к дому Эрика одна и долго стояла на противоположной стороне узкой улочки, рассматривая особняк, но не решаясь подойти. Из подъезда никто так и не вышел, и Гуля уехала. Потом эти посещения чуть ли не вошли в привычку, и она стала волноваться намного меньше, уже подобрала слова и заготовила целую речь, которую собиралась сказать колдуну. Но каждый раз во дворе было пусто, а идти к Эрику сама Гуля все-таки пока опасалась. В этот раз она, то ли повинуясь какому-то чутью, то ли уже внутренне решившись подняться в квартиру, взяла с собой дочь. Конечно, глупо было надеяться, что жестокого и расчетливого человека разжалобит какой-то ребенок, но у Гули был припасен козырь в рукаве. Они с Элей вошли во двор, и ведьма попыталась настроиться на разговор, хотя ее внутренне просто колотило. Дочь доверчиво держала ее за руку и ничего не спрашивала. Скрипнула входная дверь, и сердце Гульнары совершило невероятный кульбит в груди. «Может, это не он?» – почему-то с надеждой подумала она, быстро принимая решение, что, если выйдет кто-то посторонний, она сразу ретируется и больше уже никогда не вернется в это место. Но вышел Эрик. Ведьма его узнала, хотя и видела недолго: несмотря на то, что скорую им пришлось подождать, заставить себя смотреть на безжизненные фигуры, которые вначале приняла за трупы, она не могла. Марина, пока они ждали врачей, накинула на них какое-то покрывало, чтобы не смущать ни себя, ни Гулю, а сама потом долго вглядывалась в его лицо, все рассматривала, изучала. Гульнара вообще вернулась в кабинет и в оцепенении сидела там, ожидая скорую. Но тем не менее и она хорошо запомнила черты его лица: хищный нос с горбинкой, жесткие красивые губы и черные брови. Только глаз Эрика тогда она, конечно, не видела, и теперь, когда колдун резко обернулся и взглянул в упор льдисто-голубыми глазами, словно обведенными черным карандашом, она испытала сверхъестественный ужас. И не ясно было, что именно ее пугает. Как может красивое быть одновременно таким страшным? Ведьма нечаянно сжала в кулак руку, в которой лежала Элина ладошка. – Мам, ты чего? – пискнула девочка. – Больно! – Прости, солнышко, – испуганно ответила Гуля, нагибаясь к малышке и целуя прищемленную ладошку. Но девочка уже словно и забыла об этом и теперь во все глаза смотрела на Эрика, который стоял сейчас у своей машины и рассматривал непрошеных гостей. – Ого, – протянула вдруг Эля, приглушив голос, и Гуля прислушалась. – Если бы дядя не заснул давным-давно, я бы не родилась. Гульнару словно обдало ледяным ветром, а затем сразу бросило в жар. Сдерживая дрожь в голосе, она переспросила у дочери: – Почему? – Было бы все по-другому. – Как по-другому, Элечка? Эрик продолжал молча стоять. Кажется, он слышал их разговор. – Не знаю, страшно было бы… Но это вначале. А потом – красиво, – добавила она шепотом. – А когда потом? – Гуля никогда не поддерживала такие прогнозы у Эльвиры, но тут словно хотела продемонстрировать колдуну то, на что способна ее дочь. – Ну, потом. Не сейчас. Но уже все, дядя же заснул, как сейчас – я не знаю, – замялась девочка. Поразило Гульнару то, что девочка, пусть и совсем неопределенно, непонятно, но говорила ей о будущем. Она сказала: потом было бы красиво. Неужели она могла видеть дальше, чем ее мать? От этих мыслей у нее голова пошла кругом, она раньше не замечала в Элиных предсказаниях слов о будущем. Тем временем Эрик наконец прекратил сканировать Гулю с дочкой глазами и направился в их сторону. * * * Она явилась к нему с какой-то просьбой, Эрик сразу это понял. Что-то неуловимое, невидимое, но выдающее эту просьбу было в ее позе, в движениях, во взгляде, которым она смотрела на колдуна, когда прошел первый страх. Странно это было: сиделка при виде его упала в обморок, эта ведьма чуть не рванула с места. Ее удержала только какая-то сильная необходимость в его, Эрика, услугах. Любопытно. И довольно смело. А с тем, что так пугает в нем людей, пожалуй, стоит потом разобраться. – Добрый вечер, – сдавленно проговорила Гуля, когда колдун приблизился и встал напротив. – Добрый. Эрик изучающе смотрел то на Гульнару, то на ее дочку, которая, в свою очередь, без какого-либо смущения пялилась на интересного дядю. – Эрик… Романович? – спросила ведьма. Полное имя она слышала от Вари. – Да, чем обязан? Гульнара же, если я не ошибаюсь? Гулю снова накрыло удушливой волной тревоги. Она криво улыбнулась и кивнула. – А я – Эльвира, – выступила вперед девочка. Гуля хотела ее удержать, но не успела. Эрик снова взглянул на девочку и приподнял уголки губ. Холодные глаза скользнули по маленькой фигурке. Он вдруг нагнулся и протянул Эле руку, и та, заулыбавшись, вцепилась в нее, хотя смогла захватить ручонкой только два пальца. – Ну, привет, Эльвира. Какая ты сильная, – вкрадчиво сказал колдун, и Гуля не поняла, имел ли в виду он рукопожатие или почувствовал магию ее дочери. Эля покраснела, отпустила руку и отошла за маму, вдруг застеснявшись. Эрик выпрямился и снова бесстрастно уставился на ведьму. – Ну, так зачем пожаловали? – повторил он. – Я хотела с вами поговорить. – Ну, так говорите, вот же я перед вами. Гуле не нравился его тон, хотя она ожидала худшего. Сейчас перед ней стоял обычный на вид мужчина. Да, взгляд у него был неприятный очень, и глаз таких она никогда не видела, но молнии колдун не извергал, огнем не дышал и, кажется, почему-то понравился ее дочери. Эля лукаво выглядывала из-за маминой спины, цепляясь за юбку, и снова во все глаза его разглядывала, да так, что Гульнаре даже стало неловко. Но зато уже почти не страшно. На смену какому-то первобытному ужасу, что она испытала вначале, пришло вялое безразличие. А и правда, что такого, ну, попросит она, ну, посмеется он над ее просьбой, и уберутся они отсюда поскорее, с тем, чтобы больше не возвращаться. – Или давайте пройдем в дом, – неожиданно предложил мужчина, указывая на подъезд. – Если вы, конечно, не боитесь. Гуля пожала плечами. – Я не хотела вас надолго задерживать, – пробормотала она, но Эрик скривился и махнул рукой. – Да бросьте вы уже жеманиться, – сказал он. – Пойдемте. Троица последовала к подъезду. По пути Эля тихонечко спросила у мамы, не веря своему счастью: