Глава 17. Маленькие тайны, большие секреты Макс ввалился в квартиру, швырнул на пол дорожную сумку и сразу сунулся к зеркалу. Всю дорогу до дома ему казалось, что его внутреннее состояние отражается на лице. Он представлял, как увидит за зеркальной гладью свое побледневшее лицо с бегающими глазами, кривящийся рот и дрожащий подбородок, потому что никак не мог унять эту дрожь. Пристально вглядевшись в отражение, он убедился, что все надумано, и лицо его как всегда красивое и отнюдь не бледное, а напротив, украшенное небольшим румянцем на щеках, пусть и лихорадочным. И серо-голубые умные глаза не бегают, а смотрят прямо, только вот подбородок и правда еле заметно дрожит. Сжав челюсти, чтобы не клацать зубами, и слегка взъерошив стильную прическу, Макс прислушался и на мгновение почему-то подумал, что Нина уехала. Она не вышла его встречать, хотя он довольно громко хлопнул входной дверью. Не было слышно никаких звуков: ни музыки, ни шагов. В воздухе стояла тишина пустой квартиры. Растерянно оглядев прихожую в поисках хоть каких-то Нининых вещей, он вдруг вспомнил про ее новое развлечение: балконный сад. Если она там, тогда понятно, что не слышала, как он вошел. Неужели еще не наскучило? Мысли, что Нины нет, явились из ниоткуда, без причины: Макс созванивался с ней на протяжении всей поездки и точно знал, что все в порядке. Она возилась со своим садом, приглашала подруг, в общем, никуда сбегать не собиралась. Он только не позвонил ей с дороги, потому что недавнее событие совсем выбило его из колеи. Чуть отступившее было волнение, отодвинутое мыслями про Нину, снова вернулось, и Максима заколотило в ознобе. Он быстро прошел на кухню и открыл мини-бар, чтобы плеснуть себе чего-нибудь покрепче, но в этот момент с балкона в дом шагнула Нина. Она скромно улыбнулась Максу, не выражая ни удивления от его внезапного возвращения, ни особой радости. – Вернулся? – ласково сказала она и уселась на высокий стул за барной стойкой. Макс предпочел бы более бурные приветствия, даже не столько из-за удара по самолюбию, который тут же остро ощутил, а больше из-за опасения утраты контроля. «Как ребенок: не видел и забыл», – вспомнилось ему. А еще именно сейчас черствый и самодостаточный Макс как никогда нуждался в поддержке. Чуть ли не впервые за взрослую жизнь ему захотелось, чтобы Нина обняла его крепко-крепко, а затем села рядышком с ним на диване, и он бы уткнулся лицом ей в колени, обхватив, как маму в детстве, и чтобы она гладила его по голове и уговаривала забыть все, как страшный сон. Он застыл с бутылкой коньяка в руке, не решаясь первым проявить непривычную для него нежность и не получая ее от Нины. Если бы это требовалось сыграть, изобразить, то Макс сделал бы это не задумываясь, с притворными чувствами и эмоциями. Но сейчас он и вправду нуждался в этой поддержке и не знал, что делают в таких случаях. Он растерянно глядел на Нину. – Что-то случилось? – Взгляд Нины резко переменился, и она, с тревогой посмотрев ему в глаза, поднялась с места: почувствовала. Макс кивнул. – Только что у меня на глазах, – медленно начал он, как будто слова давались ему с трудом, – человек под поезд попал. Молодая девушка. Дернул же черт в метро поехать. Нина ахнула, зажав рот руками. – Ты прям видел? Как разрезало? – сквозь ладони пробормотала она. – Нет. – Макс покачал головой. – К тому моменту я уже отвернулся. Но так даже страшнее. Я видел, как поезд гнал ее перед собой какие-то секунды, а тело крутилось перед ним вокруг своей оси. Нина широко распахнутыми от ужаса и сочувствия глазами смотрела на него. А из Макса слова уже полились рекой. – Знаешь, она прижимала руки к ушам… Страшно, когда ты точно знаешь, что этот человек сейчас умрет и ты видишь последние мгновения его жизни. И уже ничего нельзя сделать. Потом я отвернулся, а поезд резко затормозил с жутким скрежетом и встал посередине платформы, половина состава в тоннеле осталась. Люди кричат, какая-то женщина рыдает. Ужасно. До сих пор не могу в себя прийти. Я даже не ожидал от себя такой реакции. Сейчас Максу почти не пришлось притворяться, он действительно искренне делился пережитым, правда, кое в чем все-таки покривил душой. Нина тем временем подошла наконец к нему, обвила руками шею и заглянула в хрустальные глаза. Встретившись с ее жгучим карим взглядом, Макс внутри обмяк и расслабился. Он прижал ее к себе, и они долго стояли так молча, только по его телу изредка проходила легкая дрожь. – Ты такой чуткий и впечатлительный, – нежно сказала Нина. – Никогда бы не подумала. Тебе надо отвлечься. Вот хорошо, что ты мне все рассказал, как воде. Знаешь, как сон дурной надо рассказать проточной воде. Она его унесет, сон забудется и не исполнится. У Макса похолодело внутри. Она что-то вспомнила о себе? Ее слова прозвучали, словно их говорила какая-то старая знахарка. – Откуда ты это знаешь? – не выдержал он. Нина засмеялась, целуя его в краешек губ. – Бабушка так в детстве говорила. Ты чего такой серьезный? – Макс виновато пожал плечами. – Пойдем я лучше сад тебе покажу. Заодно нарву травок, чай успокоительный заварю. – Каких еще травок? – остолбенел Максим, слегка отстраняясь. – Да я тут баловалась, – смутилась Нина. – Завела себе маленькую грядку со всякой мятой и тому подобным. Думала, что долго будет всходить, но ты даже не представляешь, как тут все молниеносно приживается. Нина вышла на балкон, а Макс все еще в нерешительности стоял за стойкой, размышляя, выпить ли все-таки коньяку или отведать Нинкино зелье. И заодно понять, что там за новые навыки травницы. – Ты, кстати, голодный? – раздался голос Нины из сада. – Ох, нет. Пока перед глазами это тело вертится, аппетита ноль, – пробурчал Максим и отправился вслед за ней. Балконный сад его удивил. Он сильно отличался от того, который Макс оставил. Казалось, что после его отъезда команда озеленителей побывала тут еще раза три, не меньше. Зелень бушевала сочными красками. Набухали малиновые ягоды, чернели гроздья смородины. Пышная растительность заполняла когда-то унылый Максов балкон. – Смотри, какая красота! – восхищалась Нина, не замечая растерянности Максима. – Я тут даже спать стала иногда. В жизни крепче и слаще не спала! Меня здесь и насекомые не трогают, обходят стороной. Она наклонилась над небольшим участком земли, где устроила свою полезную грядку. Яркие изумрудные побеги перемежались здесь с темно-зелеными листьями. Сбоку пестрели какие-то мелкие цветки. Рядом торчали длинные острые стебли, напоминающие стрелки лука. Нина ловко отщипнула листочки от нескольких кустиков, собрала пучок трав. Макс отстраненно наблюдал за ней, не зная, что и думать. Девушка потерла один лист между пальцами и протянула к его лицу. Он осторожно вдохнул. Запах был незнакомый, но очень приятный. От одного только аромата по телу разлилась истома и умиротворение, правда, это чувство быстро прошло. – Что это? – настороженно спросил Макс. – Честно, даже не знаю. – Как не знаешь? – усмехнулся он, округляя глаза. – Ты ж семена покупала. – Да нет! – со смехом возразила Нина. – Я все эти травки в лесу выкопала. Про половину не знаю, что это, но они все точно какое-то полезное действие оказывают. – Полезное? – охнул Макс. – И ты собиралась меня этими неопознанными листьями поить? Отравить хочешь? – Да ты что! – весело ответила Нина, не замечая, что он всерьез обеспокоен. – Я все уже на себе проверила. И девчонок угощала чаем, ко мне же подруги приезжали, ты знаешь. Я сама не представляю, откуда мне известно, что это такое и как оно действует. Она поднесла к лицу пучок трав, вдыхая с наслаждением сразу все запахи. Макс сверлил ее потемневшим встревоженным взглядом, поджимая тонкие губы. «Чертова любительница природы, – подумал он. – Они действительно два сапога пара с этим колдуном. Партия зеленых, будь они неладны!» Он с трудом сдержался, чтобы неприязнь не отразилась на его лице. – Если боишься – не пей. Налей себе коньяка, на который ты столь вожделенно нацелился, раз тебе так приятнее. – В голосе Нины прозвенели нотки обиды. Она отошла к перилам и уставилась на город. Нина подумала, что без Макса ей, пожалуй, было спокойнее. Она поскучала первые дни, а затем занялась садом, где под ее заботливыми руками все буквально тянулось вверх. В самом начале посадки принялись не очень хорошо. Где-то завяли цветы, пожухла трава на одном из участков газона, поник куст смородины. Но стоило Нине прикоснуться к растениям, и они словно получали второе дыхание. «Вот что значит – относиться с любовью», – думала девушка. Как ей в голову пришло отправиться в лес за травами, она и не запомнила. Просто захотелось погулять на природе. Она укатила куда-то за сто километров от города, – просто выбрала наугад маршрут по карте, – и с рюкзаком за спиной отправилась на прогулку. Углубившись в глухие заросли, где день казался темнее, она совершенно не боялась заблудиться или встретить кого-то. Лес словно расступался перед ней, открывал тайны. Она даже прочитала стихотворение, которое часто слышала в детстве от бабушки, когда они ходили за грибами. «Здравствуй, лес, дремучий лес, полный сказок и чудес…» Это стихотворение звучало как языческое заклинание, после которого словно краски в лесу становились ярче, запахи гуще. Его последними строками было «Все открой, не утаи, ты же видишь – мы свои». В детстве Нина верила, что только после этих слов она сможет набрать грибов или ягод, а иначе искать бесполезно, и бабушка ее не разубеждала. Сначала Нина просто бродила по выстеленным засохшими еловыми иголками тропкам, по мягкому светло-зеленому мху, вдыхая влажный насыщенный хвойный аромат, а затем вдруг заметила небольшой кустик с листьями интересной формы. Потом она нашла мяту, полынь, затем снова встретила незнакомые растения, но была уверена, что они ей могут пригодиться. Набив выкопанными ростками рюкзак, она дошла до ярко-зеленых зарослей папоротника, простирающихся насколько хватало глаз. Нина в детстве читала о волшебных свойствах этого растения. Интересно, была ли правда хоть в одной из историй? Нина зачем-то выдернула несколько кустиков, отрезала себе корешки, положила их к остальным лесным дарам и пошла дальше наугад через заросли папоротника. Она гуляла уже несколько часов, не чувствуя ни усталости, ни голода. Потом она резко вышла на открытое место, с трех сторон окруженное стеной леса, и замерла: темной громадой перед ней высилась заброшенная церковь из бурого кирпича. Выбитые черные окна мрачно смотрели в никуда, пересеченные ржавыми решетками. Массивный высокий забор из кирпичных столбов и железных прутьев опоясывал почти всю территорию. День стоял светлый, безоблачный, но казалось, что в это место лучи солнца не проникают, как будто на этой поляне всегда сумерки. Полюбовавшись на красивое старинное здание, тронутое разрушением, Нина наконец почувствовала усталость и какую-то легкую грусть. Что-то словно защемило, заныло в сердце, и там поселилось неуютное чувство тоски. Внутрь Нина идти не рискнула: не захотелось лезть через высокий забор с острыми пиками, да и от места этого исходило нечто тревожное. Со странным чувством уверенности, что она сюда еще вернется, Нина обошла церковь и обнаружила наезженную дорогу, по которой затем выбралась на проезжую часть, где ходили рейсовые автобусы. «Эх, приехать бы сюда не одной, а хотя бы с Максом, но ему явно это будет неинтересно», – с досадой подумала Нина. Дома она тщательно изучила лесные гостинцы. Корень папоротника сразу завернула в салфетку и убрала в свою тумбочку, решив потом придумать из него что-то вроде ожерелья. Какие-то из найденных трав она смогла определить с помощью интернета, какие-то так и остались для нее загадкой, однако Нина откуда-то знала и свойства этих трав, и что с ними нужно делать. Содрав пласт декоративного газона, она всыпала туда специальный грунт и высадила все, что смогла довезти и сберечь. К ее величайшему удивлению, растения не погибли, а тут же принялись. Только вот Макса это по необъяснимой причине озадачило и взволновало. Странно. Подумаешь, трава. А вообще интересно, были ли у нее такие увлечения до потери памяти? Или теперь она настолько изменилась, что Максима это расстраивает? Макс обнял Нину сзади, уткнулся лицом в каштановые волосы. Они уже немного отросли, и непокорные кудри шевелил ветер. Волосы тоже еле слышно пахли какой-то смесью трав, дурманящей и расслабляющей. Нина обхватила себя поверх его рук, прижимая их к телу, повернула вполоборота голову, и Макс поцеловал ее в висок. Странно все это было. То, что он знал о прошлом Нины, не совпадало с тем, что он наблюдал сейчас. Она точно не была знахаркой-травницей, она владела совсем иными силами и способностями, хотя, конечно, ритуал слияния мог все изменить. Видно, силы эти невозможно долго сдерживать, и вот они уже выбиваются наружу, изливаются сами, не в состоянии находиться в заточении. Нина ничего не помнит, но это не важно. Магия найдет путь, чтобы вернуться в ее жизнь. А связь с колдуном невозможно разорвать окончательно. Надо что-то придумать, иначе Нину нельзя будет оставить в живых. От этих мыслей Макса замутило. Он снова вспомнил происшествие в метро. Дело было не совсем так, как он поведал Нине. Приземлившись в Шереметьево и посмотрев в телефоне на кошмарные пробки, Макс решил не брать такси, а добраться на метро. Он доехал на экспрессе до «Белорусской», откуда до дома оставалась всего пара остановок по кольцу. И только там он наконец заметил, что кто-то за ним следит. Аккуратно, не выдавая себя, Макс оглянулся по сторонам, и вдруг взгляд его вырвал из толпы знакомое бледное и длинное лицо, обрамленное тусклыми прямыми волосами. Хитрые лисьи глазки смотрели на него в упор, только былой преданности во взгляде сейчас не было. Глазки пялились колюче и зло. Макс обомлел: Лина, девица с брекетами, протащилась за ним аж из самого Владивостока. «Да она чокнутая совершенно, – с раздражением и подступающим беспокойством подумал Макс, одновременно злясь на себя за то, что не почувствовал ничего раньше. – Что ей надо-то?» Увидев, что ее заметили, Лина с высоко поднятой головой подошла к нему и, перекрикивая грохот поездов, принялась сыпать упреками. – Я все видела и даже слышала! И гостиницу, где ты с какой-то телкой встречался, и как ты по телефону какой-то Ниночке названивал, к которой ты теперь возвращаешься. – Ты что тут делаешь?! – не реагируя на ее слова, перебил взбешенный Макс, не успевший нацепить на лицо маску дружелюбия и благообразия. – Ты обещал, что мы будем вместе! Я ушла от своего мужа! – заорала Лина с перекошенным лицом. – У тебя не было мужа, – ядовито парировал Макс, уже не притворяясь небожителем и с неприкрытым отвращением глядя на девушку с брекетами. – Мог бы быть, если бы не ты! Он мне собирался предложение сделать, а я тебе поверила! – Ты зачем сюда приперлась? – снова спросил Максим, отступая на пару шагов, потому что она придвинулась почти вплотную и кричала ему прямо в лицо. Мимо пролетел, замедляясь, очередной состав, и Макс поморщился от громких звуков, которые на него набросились: крики Лины и металлический грохот. – Пойду с тобой к Ниночке. Ты от меня не отвяжешься, ты мне жизнь сломал. А в церкви я потом расскажу остальным, что ты всем врешь. Мысли Макса лихорадочно метались в голове, пока он придумывал новую ложь, чтобы выкрутиться, но Лина застала его врасплох, и его первая реакция была слишком очевидной. Настолько неожиданной вышла эта слежка, что Максим оказался совершенно не готов к подобной встрече. – Выполни обещание! – тем временем кричала Лина. – Либо ты мой, либо ничей, и дома про тебя все узнают! – Да что узнают? – искренне удивился Максим. Он не видел ничего страшного в том, чтобы рассказать прихожанам, что у него есть женщина. Нужно просто было пофантазировать на эту тему и создать интересную легенду, почему для святого необходима пара на земле. – Что никакой ты не святой! Я слышала твои разговоры, про то, как ты тут новую партию дураков обилетил и едешь собирать подать в следующий город. – В школу милиции не думала поступать? – съязвил Макс, пораженный, как она в течение столь долгого времени таскалась за ним, умудряясь даже подслушивать некоторые разговоры, в том числе и с сестрой, а он не замечал. – Зачем же я тебе такой нужен? Раз я обманщик, подлец и сволочь? Мимо прогремело уже несколько поездов, а они все препирались. У Макса начала болеть голова. Было не ясно, насколько опасна эта сумасшедшая девица и кто ей вообще поверит, но она всерьез собиралась увязаться за ним домой. Конечно, охранники бы ее дальше подъезда не пустили, но у нее явно хватило бы упрямства и злости, чтобы караулить на входе. И если она каким-то образом вычислит Нину, а потом расскажет ей то, чем занимается Макс в поездках… – Поживу такой же богатенькой жизнью с красивым мужиком, – продолжала орать Лина. – Буду делать вид, что верю в твою святость. В голове Макса продолжали прокручиваться варианты избавления от навязчивой безумной фанатички и количество магии, которую на это придется угрохать, но самое простое решение пришло мгновенно. Увидев в глубине тоннеля яркий свет фар приближающегося поезда, Макс быстро отошел от Лины на несколько шагов, скрывшись за пассажирами, и пока она, кипя от возмущения, пробиралась к нему по краю платформы, он вдруг откинул надменно голову и, глядя на девушку вприщур ледяным взглядом, глубоко вздохнул и замер. Она вдруг нелепо взмахнула руками и, теряя равновесие на ровном месте, попыталась отшатнуться от края и уцепиться за кого-то из пассажиров, но люди рядом в испуге отступили. Лину словно подрубили под колени, и она, провернувшись на полусогнутых ногах почти на девяносто градусов, вдруг повалилась спиной на рельсы. Макс отступал все дальше, еще не веря, что он на такое пошел. Взметнулись тонкие русые волосы, в беззвучном крике раскрылся рот, в котором блеснул металл, а дальше из черной пасти тоннеля вылетел поезд, с ужасным свистом тормозя на полном ходу. Мелькнуло белое, словно гипсовое, лицо машиниста в кабинке, и, как Макс рассказывал Нине, Лину втянуло под колеса не сразу, а какие-то мгновения гнало перед сцепкой. Он завороженно смотрел на барахтающееся тело и затем резко отвернулся, до того, как железная махина подмяла девушку под себя. Хриплый и взволнованный женский голос из динамиков объявил, что в связи с чрезвычайной ситуацией временно приостановлено движение поездов в сторону станции «Новослободская», и попросил выбирать варианты объезда или пользоваться наземным транспортом. Макс наконец выдохнул. Сердце заходилось в бешеном стуке, как после спринтерского забега. Максим перебросил тяжелую сумку с вещами на другое плечо и заторопился к выходу. Его не могли связать с гибелью Лины, он стоял слишком далеко, но это совершил он, и пусть ко всем жертвам, которые приносили добровольно, косвенно тоже был причастен Макс, но своими руками он еще никогда не убивал. Черт, теперь эта жизнь ему не зачтется, можно даже не пытаться вписывать ее в книгу. Чем дальше отходил он от места трагедии, чем сильнее отдалялось это событие во времени, тем быстрее отступало каменное спокойствие, вызванное шоком, и захлестывала противная, тошнотворная паника. «Сама виновата!» – убеждал себя Максим, но это не сильно помогало. В такси крошечное расстояние до дома он преодолевал аж сорок минут: Москва стояла вся. И поэтому домой он пришел совершенно уже на взводе, даже не предупредив о приезде. А Нина, вместо того, чтобы броситься с порога на шею, торчала в своем гребаном огороде, а теперь предлагала еще напоить его каким-то сомнительным отваром. Максу даже вспомнился очень к месту анекдот про мужа и жену. «Выпей отравы, тварь, – говорит жена и спохватывается: – Ой, прости, я оговорилась. Выпей отвары трав». – Прости, я что-то совсем расклеился, – сказал Макс, продолжая вдыхать чудесный пряный запах ее волос. – Давай свою балконную настойку. Вдруг правда поможет? – Поможет, – расцвела улыбкой Нина и, высвободившись из его объятий, тут же отправилась на кухню. Целебный чай она приготовила быстро. Кухня наполнилась травяными ароматами, и Нина вынесла на балкон большую дымящуюся чашку с темной жидкостью. Макс сидел в шезлонге, нервно дергая правой ногой. Он взял чашку обеими ладонями, долго и внимательно смотрел на причудливые узоры пара, поднимавшегося с поверхности, словно пытаясь угадать по ним, что же его ждет, и только потом рискнул сделать глоток. Снадобье подействовало почти сразу. Тут же куда-то ушло беспокойство и даже крошечные зачатки мук совести. История с Линой превратилась в мутную затертую картинку, словно мельком увиденную не воочию, а по телевизору в каком-то фильме о вымышленных событиях, и выглядела будто ненастоящей. Однако Макс теперь знал, как тяжело и муторно марать собственные руки в крови. Нет уж, пусть и дальше все делают это сами. А насчет Нины он еще подумает. Пока ее деятельность не выходит за рамки возни с травами. Вкусное волшебное питье не только успокоило нервы и совесть, но и пробудило зверский аппетит. – Закажем чего-нибудь? – оживился Макс. Но Нина, как выяснилось, все-таки его ждала. Холодильник был забит яствами ее собственного приготовления. Она тут же разогрела и поставила перед ним тарелку с оранжевым, блестящим от жирка борщом с сочным куском говядины и густым шлепком сметаны. Подала к нему свежий и душистый черный хлеб. Максу вдруг стало так хорошо, уютно и спокойно, как не было уже очень давно за вечной суетой, гонкой за магической силой, убеждениями прихожан. Все это пожирало столько ресурсов, физических и эмоциональных. Нина же словно сама являлась источником энергии и сейчас щедро поделилась ею с Максом. «Я не смогу ее убить, – подумал он. – Что же делать?» * * *