Макс решался. Выбор был непростым. Стоило взвесить все за и против. Если допустить, что задуманное осуществимо, то что принесет возвращение инкуба? Максим уже не раз в своих размышлениях приходил к выводу, что влез в эту канитель с Ниной и ее любовником очень зря. В женском внимании недостатка он не испытывал, скорее, наоборот, но зачем-то взвалил себе на плечи эту тяжелейшую ношу в виде постоянных отношений. А не проще было изначально нанять какого-нибудь смазливого актера и выплачивать ему ежемесячно что-то вроде зарплаты, чтобы он изображал то же самое, что сейчас Макс? Правда, в нынешней ситуации Нина хотя бы была под присмотром, только измотало это Максима вконец. Что, если материализация инкуба – это выход? Ведь она «создавала» его как собственный идеал, и не важно, что ей в этом сильно кое-кто пособил. Кстати, как он это сделал? Не существовало ритуалов, с помощью которых из ничего можно было бы создать человеческое тело. У колдуна не было «Рукописи желаний», даже если имелись другие экземпляры этой книги, служащие мостом в наш мир и для иных сущностей, о чем Макс не слышал. Иначе бы тут уже разыгралась борьба не на жизнь, а на смерть, а колдун пока себя никак не проявлял, кроме того, что слепо и безрезультатно тыкался в защиту, что с помощью книги поставил Макс. Белокурый маг чувствовал эти поиски, попытки прощупать брешь в невидимой завесе, скрывающей Нину. Эти жалкие потуги не наносили вреда ни ему, ни защите и ощущались как легкое давление в районе шейного отдела позвоночника. Видно, он сразу пошел в правильном направлении, соблазнив Нину, изобразив безутешного влюбленного, чьи надежды и ожидания неожиданно оправдались. Это разрушало связь и тем самым – их общую силу. Максу почему-то представлялся дырявый шланг, из которого вода вытекает тоненькой струйкой, просачиваясь где-то по пути в разрез. Вот что остается от их силы. Но тогда как он смог помочь инкубу обрести здесь телесное воплощение? Видимо, и у колдуна на той стороне имелись свои связи, правда, что-то не сильно они помогали ему в поисках. Хотя рано или поздно он все-таки найдет Нину, или сама она что-то вспомнит. Макс чувствовал, что она никак не может успокоиться и пытается найти хоть какие-то пути, ведущие к прошлому, правда, Максиму больше об этом не сообщает. Мысль избавиться от Нины преследовала Макса теперь постоянно, но какая-то невидимая нить уже протянулась между ними, и ее не так просто было разорвать. При мысли, что ее не станет, у Максима сразу начинало ныть в груди. Эх, если бы вышло привязать ее крепче к себе, но она настолько была другая. Чужая. Хоть и желанная. От этих противоречий внутри все переворачивалось. Если затеянное получится и Нина увлечется демоном, то разрыв между нею и колдуном, конечно увеличится еще сильнее. И так будет лучше, чем убить Нину, ведь весь гнев колдуна за ее смерть и несбывшиеся планы обрушится на Макса, и вряд ли он станет осторожничать, как сейчас. Максим упустил один момент, хотя, возможно, он просто об этом не знал: связанные ритуалом не живут поодиночке, и после смерти Нины колдун тоже будет обречен. Но если оставить ее в живых и отдать инкубу? Насколько это будет менее болезненно для него самого? Макс задумался, перебирая в памяти их с Ниной трогательные моменты, что странным образом уже успели оставить след в его черствой душе. «Да все лучше, чем сейчас», – наконец решил он. * * * «Итак, что мы имеем?» Максим приступил к рассмотрению практической стороны вопроса. Существовала непонятная плетеная штуковина, и бывшая ведьма утверждала, что инкуб, возможно, приложил к ней руку. «Созданное им». Если так, отлично. Макс повертел перед глазами кнотен, который видел впервые, и вернул его на пассажирское кресло своей «Мазерати». Изучать «сувениры», которые дала его сестре Варя, дома при Нине он не мог, поэтому, загнав машину на подземную стоянку, выложил их на сиденье. А вот в этой омерзительной, несвежей даже на вид, футболке он якобы явился на свет. Однако, как забавно: его материализовали уже одетым. Что ж, «созданное в нем»: фактически, это его часть, которую вытащили оттуда и чудом оставили здесь. Вообще замечательно. И третье! Фотография инкуба, хотя это даже звучало как оксюморон. «О, какая предусмотрительность!» – похвалил себя Максим за то, что забрал у Марины фото и не поддался первому эмоциональному порыву его уничтожить. Он запечатленный. «Созданное с ним». Что ж, вполне могло получится. Интересно было только, сколько сожрет это магической силы? К счастью, последняя поездка стала поистине плодотворной, и запасся он очень хорошо. Нужные ему имена продолжали поступать до сих пор. Гибель же Лины прошла почти незамеченной. Девушка уехала в Москву и там погибла в метро под колесами поезда. Для прихожан Лина была просто одной из тех, кто осуществил заветный и долгожданный переход, просто совершила она это таинство как можно ближе к Святому Максимусу. Бывшая ведьма просила его сестру вернуть инкуба. Конечно, Макс не стал бы тратить магические силы и записывать свое желание в книгу ради нее. И ради ее денег тоже. Ей в жизни не скопить такую сумму, за которую Макс был бы готов торговать магией. Но вот ради того, чтобы справиться наконец с колдуном и поставить точку в изматывающих отношениях с Ниной… Была не была. Нужно, чтобы он образовался в квартире этой Варвары? Да пожалуйста. Не в Максовом же жилище, а еще лучше, прямо на его зеленом балконе, который Макс уже ненавидел. Как только Нина вернется к инкубу, – и да будет так! – он продаст эту квартиру с осточертевшим ему садом и исполнит свою давнишнюю мечту. Он купит апартаменты в Москва-Сити: огромные, двухуровневые, с круговым панорамным видом на всю Москву, под самым куполом неба. «Оставить эту Нинке, что ли?» – блеснула вдруг сентиментальная мысль, и Макс тут же завертел головой, словно вытряхивая из нее этот бред. Нет уж, пусть возвращается к себе. Он продолжит ее прятать, а там как пойдет. Но это еще все не скоро. Неизвестно, как пройдет с возвращением блудного демона на землю. Ну, а если и это не поможет… Макс мрачно усмехнулся. Что ж, уже не впервой. Второй раз, он слышал, будет проще. Он сунулся в бардачок, который временно использовал как тайник. Нина, конечно, иногда уходила или уезжала из дома, но подгадывать эти ее внезапные уходы, чтобы взять что-то, не предназначенное для ее глаз, Максу не хотелось. Сейчас она, кстати, снова куда-то утащилась. Интересно, опять, что ли, в лес поперлась? Максим раскрыл книгу на последней странице и долго и подробно что-то описывал кровавыми чернилами, после чего в ожидании уставился на аккуратные багровые буквы, которые, к его огромному облегчению, не осыпались. Неужели это возможно? Неужели получится?! Тут Макс увидел то, что до сих пор еще не показывала ему книга: буквы медленно истончились и исчезли, а вместо них на темной шершавой бумаге проявились еле различимые символы. Книга передала ответ? – Проклятая латынь! – воскликнул Макс и выругался.. Послание действительно оказалось на латыни, и Максу пришлось долго сидеть с онлайн-переводчиком в телефоне, чтобы его разобрать. Все вещи, так или иначе относящиеся к инкубу, необходимо было соединить между собой, добавить крови посредника, причем таким образом, чтобы она попала на каждую, и сжечь. – Да ты уже и так меня высосала, – с ненавистью прошипел Макс, которому приходилось заправлять перо для «Рукописи» собственной кровью. Помимо инструкции с того света, сообщавшей еще несколько деталей, на последней странице блекло проступили слова ритуала, а также срок: ближайшее полнолуние. «Это же завтра, – с ужасом подумал Макс, чувствуя, как капли пота стекают по лбу, хотя в машине был включен кондиционер. – Что, уже? И все? А если Нина и в самом деле уйдет с ним?» Сердце снова защемило, непривычно заныло в переносице. Макс сидел и смотрел в одну точку, до боли кусая кривящиеся губы. Задумавшись так, он не сразу заметил, как бледнеют и без того едва видимые буквы послания. Спохватившись, он едва успел сфотографировать на телефон последнюю страницу книги, после чего она снова стала чистой. Кажется, перенести ритуал на другой срок уже было нельзя. Придется проводить. Что случится, если вообще не исполнить ритуал после его заказа книге, Макс не знал и проверять не хотел. * * * В ту ночь, когда луна готовилась полностью выйти из тени, у Варвары с Оксаной все уже было готово. Женщины расположились на диване в одной из комнат Вариной квартиры, где одно из зеркал было встроено в шкаф-купе, напротив которого они установили напольное зеркало в человеческий рост, создав из бесконечных отражений зеркальный коридор. Максим участвовать в обряде не стал, хотя Оксана надеялась на его поддержку. Но он пожертвовал свою кровь для ритуала, закапав ею футболку, кнотен и фото. Одна алая капля расплылась по красивому лицу инкуба, отчего оно стало похожим на дьявольское. Обернув синей тканью плетение и фотографию и положив их в небольшой таз, бывшая и настоящая ведьмы сидели в ожидании полной луны. Варю колотило в ознобе, у нее стучали зубы, и к горлу подкатывала тошнота. Оксана лишь слегка волновалась и почти равнодушно переводила взгляд то на часы, то на бьющуюся от ветра занавеску: окно было открыто настежь, чтобы не задымить комнату. По всему полу Оксана расставила множество свечей. Все они тихонько потрескивали, наполняя комнату уютом, слабым запахом дыма и таинственными тенями, танцующими по стенам. Пламя свечей тоже исполняло импровизированные танцы, повинуясь ветру, врывавшемуся из окна. Варя вдруг вспомнила сущности, которые привиделись ей когда-то давно в клинике. Тогда безобразные серые силуэты вылезали из падающей на пол тени от оконной рамы. Но она была совсем сумасшедшей, и кроме нее никто эти тени не видел. А сейчас рядом находилась спокойная Оксана, и ее не пугали зыбкие колышущиеся фантомы на стенах. Оксана брату доверяла безоговорочно и была уверена, что у них все получится, по крайней мере, то, чему по книге научил ее Макс. Но Варвара умоляла запереть инкуба в квартире, чтобы он не мог покинуть ее пределы. Максим об этом не упоминал, но Оксана не видела здесь ничего особенного, ведь этого инкуба вызывали специально для Вари. Она получила пятьдесят процентов предоплаты за свою работу и хотела поскорее закончить дела с этой женщиной, помешанной на несуществующем мужчине, забрать остаток и свалить куда-нибудь на море. В назначенный час она подожгла вещи в тазу и стала зачитывать латинские слова, которые переписал для нее Макс. После трижды произнесенного заклинания, сути которого никто из них не понял, женщины уставились на тлеющие в полумраке остатки вещей Антона. По черным складкам сожженной ткани прыскали тонкие оранжевые змейки. Такие же змейки, уменьшаясь в размерах, мелькали внутри зеркал по бесконечным сужающимся коридорам. Варвара задумчиво и печально наблюдала, как превращается в черные угли то, что было единственным напоминанием об Антоне. Что, если не выйдет? Она уже не сможет взять в руки вещь, которая хранила когда-то запах и тепло его тела, не будет больше перебирать последние завязанные узлы на кнотене, думая о том, что их касались его пальцы. Ей удалось до начала обряда переснять старое фото на свой телефон, только фотография уже была закапана кровью, и лицо Антона здесь выглядело скорее ужасающим, чем красивым. Тем временем что-то начало твориться с зеркалами. Их поверхность помутнела, затем стекло заколебалось, будто расплавляясь. В центре обоих зеркал заклубился темный дым, а зеркальная поверхность вдруг стала совсем жидкой и потекла вниз, заливая истоптанный паркет. В этой жиже цвета ртути продолжали отражаться искорки тлеющей материи. У Вари закружилась голова: то ли от дыма, который, несмотря на распахнутое окно, наполнял комнату, то ли от мерцания огней в отражениях, что будто перемигивались между собой оранжевыми глазами. Наконец у осоловевшей Варвары помутнел взор, и она потеряла сознание, грузно съехав всем корпусом на мягкий подлокотник. Оксана же, качаясь взад-вперед в каком-то оцепенении, с восторгом и изумлением увидела, как из расплавленного стекла и дыма между зеркалами вдруг соткалась прозрачная фигура, почти бесформенная, но постепенно принимающая очертания. Она росла и ширилась, и вот стало видно голову, широкие плечи, торс и бедра, стройные ноги и крепкие, в меру мускулистые руки. И лицо, очень красивое мужское лицо с бездонными синими глазами, которые на удивление ясно были видны в темноте. Свечи снизу едва освещали почти черные, слегка волнистые волосы, идеальный овал лица, небольшой твердый рот с чуть выступающей нижней губой, прямой нос. Ведьма пялилась круглыми глазами на это создание, раскрыв рот, не в силах поверить, что это происходит наяву. Кому же продал душу ее брат, что может творить такие вещи? Женщина понимала, что она в этом обряде – лишь посредник и чернорабочий, которому остается только расставить по местам нужные предметы и правильно произнести слова, чтобы доделать начатое ее братом. Мужчина, появившийся между зеркалами, которые больше не вытекали на пол и не дымились, а выглядели как обычные зеркала, был обнажен и стоял прямо, не шевелясь и не делая попыток сдвинуться с места или заговорить. Синие глаза, смотрящие сквозь Оксану, уводили куда-то далеко из реальности, и женщина неожиданно почувствовала страстное желание подойти ближе, прильнуть к этому образцу совершенства каждой клеточкой своего тела, раствориться в нем, принять его в себя. Она уже привстала, бездумно следуя какому-то инстинкту, когда ее вернул к реальности стон очнувшейся Варвары. Та приподнялась и села прямо, морщась, потерла лицо и вдруг остолбенела, увидев, на кого во все глаза смотрела ведьма. – Боже мой! Это он! – выдохнула Варя, и из блестящих темных глаз полились слезы. В горле перехватывало, дышать было трудно. У них получилось! Она спасла Антона, она его вытащила! Разве сможет он не ответить благодарностью на ее старания? Неужели не отплатит любовью за то, что вызволила его с той стороны? Антон продолжал молча стоять на месте и смотреть сквозь женщин невидящим взором. Варя с трудом поднялась, – ноги были ватные, – чтобы подойти к нему, но вдруг вспомнила. – Ты заперла его? Заперла?! – Она схватила Оксану за локоть, впившись длинными красными ногтями в ее кожу, и та, словно вернувшись из забытья, оглянулась по сторонам и всплеснула руками. – Ох, нет, нет еще. Но он же тут! Я сейчас. – Скорее, – поторопила Варвара, которую вдруг захлестнула волна ужаса, что инкуб пока свободен. Собрав волю в кулак и отогнав морок и остатки вожделения, которые неутоленной болью слились в низ живота, Оксана принялась кружить вокруг нагого мужчины, низким монотонным голосом приговаривая: – Шагнешь за порог – останешься без ног. Откроешь дверцу – лишишься сердца. Шагнешь за порог – останешься без ног. Откроешь дверцу – лишишься сердца. Варя затуманенным взглядом наблюдала за Оксаной, беззвучно шевеля губами и непроизвольно повторяя за ней слова. – Заливаю дом водой, будет он тебе тюрьмой, – глухо повторяла ведьма и брызгала водой вокруг Антона из подготовленной заранее чашки. Затем она схватила веник и стала быстро подметать пол вокруг его ног. – Заметаю веником, здесь ты будешь пленником. Затем она с горящей свечой обошла инкуба и двинулась дальше по всем комнатам. – Заклинаю огнем, здесь теперь твой дом. Варя, переполненная каким-то священным ужасом и восторгом, следила за ней. Когда-то и она могла нечто подобное. Где же ее сила? Как ее вернуть? Отобрала проклятая Нинка со своим жутким спутником. Ну что ж, теперь и Варвара кое-что отобрала у Нины. Сейчас ей даже хотелось, чтобы та все вспомнила: ужаснулась бы тому, что живет с фальшивым возлюбленным, который ее использует и обманывает, увидела бы Антона, который когда-то на ее глазах рассыпался в пыль. А теперь он будет с Варей. Так должно было быть изначально. Ведь Варвара – медиум. Она стольким помогла попрощаться, заслужила уж поди такой подарок оттуда. А Нина не заслужила. Оксана закончила свой обход и наговор и вернулась в комнату, где ждала ее Варя. Антон так и стоял, пустым стеклянным взором уставившись в одну точку. – И что теперь? – с недоумением спросила Варя. Первый порыв броситься Антону на шею и покрыть горячими поцелуями его тело разбился о его отстраненную позу и бездумный взгляд. – Почему он как истукан? – Одежду ему найди какую-нибудь, – бросила Оксана, еще под впечатлением от собственной недавней одержимости. Вот уж не ожидала от себя такого, хотя чему удивляться, он же инкуб. Ему по роду деятельности положено такие чувства у женщин вызывать. – Мы его вытащили, заперли, дальше не моя забота. – Он точно из квартиры не выйдет? – Не должен, – пожала плечами Оксана. – Будь он человеком, я бы сказала с уверенностью на все сто процентов. Я не бог весть какая колдунья, но такие штуки у меня всегда получаются. Но он все-таки демон… – А кому такое могло понадобиться? Ты кого-то еще запирала? – удивилась Варя. Она зажгла в комнате свет, и обе женщины невольно прищурились. Антон даже не моргнул и все так же пялился в стену. Варвара, вытащив из шкафа новую футболку и спортивные шорты, которые она накануне предусмотрительно купила, сунула их Антону: осторожно, с опаской, словно ожидая, что он сейчас схватит или ударит ее. Он даже бровью не повел: не взглянул на нее и не протянул руку. – Ну, тетка одна мужа пьющего просила так в квартире запереть, – ответила Оксана. – Чтобы не мог выйти и выпивку купить. А еще у одних ребенок постоянно сбегал из дому, тоже привязали. – И чем дело кончилось? – Варя в растерянности стояла перед Антоном с одеждой в руках. – Не знаю. Мы переехали, телефонный номер сменили. – Давно? А если они до сих пор выйти не могут? – поразилась Варя. – Ну а я-то тут при чем? Когда уезжали, я справилась у них, и там все всех устраивало. В конце концов, тебе-то что? Варя немного смутилась. – Он так и будет стоять? – спросила она, кивнув на застывшую фигуру. – Я его бояться уже начинаю. Оксана пожала плечами. – Давай усадить его попробуем или уложить. Женщины вдвоем попытались подвести Антона к дивану, и, к их удивлению, он поддался и позволил. В конце концов он растянулся на диване в чем мать родила и вперил синий взгляд в потолок, почти не моргая. – Постепенно научится, – неуверенно протянула Оксана. – Или вспомнит, раз ты говоришь, что он тут уже был. – Думаешь? – Варя набросила на обнаженное тело легкое покрывало, которое рельефно обрисовало фигуру. Оксана скривилась, и стало ясно, что если у нее и есть какие мысли по этому поводу, то отнюдь не радужные. – Пойдем, может, на кухне посидим? – предложила она. – Кофе выпьем, я все равно уже ложиться не стану, до утра досижу да поеду. Да не бойся ты, никуда он не денется. Конечно, Варя все изначально представляла не так. Правда, она даже себе боялась признаться, что почти не верила в успех этой затеи, но точно знала, что когда увидит объект своего вожделения, она кинется к нему и только непреодолимая сила заставит ее разомкнуть объятия. А сейчас самым ярким чувством, которое вызывало присутствие Антона в ее квартире, была тревога. Уже подходя к двери, Варвара бросила на инкуба прощальный взгляд и увидела, что тот закрыл глаза. Дыхание его было ровным. Может, заснул? Женщины на цыпочках вышли из комнаты, оставив свет гореть. Глава 20. Как в старые добрые времена Он открыл входную дверь, и Нина вошла. Ступила на порог его дома, их дома, где они вместе жили совсем недолго, но счастливо, пока она не сделала выбор. Странный выбор, неправильный, и только оказавшись за пределами обычной жизни и увидев все со стороны, она признала это и согласилась. Они много спорили, наверное, целую вечность, ведь там не было времени: обычного, земного, линейного времени, привычного людям. Спорили, доказывали, делились взглядами на мир, открывали друг перед другом души и соглашались. Они почти уже стали единым целым, совершенной частицей, только им не дали закончить.