– Какой дядя? Ты сможешь его описать? – У него волосы белые, и он такой… как на картинках в книжке про ангелов. Но я его очень боюсь, он страшный. И злой. Морщась, как от зубной боли, Эрик хотел спросить что-то еще, но увидев, что глаза Эли наполняются слезами и страхом, мягко взял ее за руки и пообещал, что этой картинке никогда не бывать по-настоящему. И он, дядя Эрик, сделает все, чтобы уберечь Элю от этого страшного белого человека. Он долго ее успокаивал и даже шутил, и наконец у девочки высохли слезы, она поверила и успокоилась, а через минуту уже заливисто смеялась. После этого он повел ее проводить обряд. * * * – Итак, теперь нам надо подумать, хорошо это или плохо, – неожиданно весело заключил Эрик, ероша Элину голову. – Для чего появление инкуба Максу, и как это может помочь нам. Предполагаю, что он, теряя контроль, надеется, что Нину потянет к ее идеальной модели. – Мне кажется, – вдруг вступил Михаил, – что стоит уже все ей рассказать. Только чтобы не отпугнуть от тебя, Эрик, пусть это сделает наша новая подруга. – Он кивнул на Гулю. Та ошарашенно уставилась в ответ, а Эрик усмехнулся тому, что их с Михаилом мысли движутся в одном русле. Что ж, по крайней мере, Эля в таком развитии событий не увидела ничего плохого. Можно попробовать. – Но она меня тоже не помнит, и для нее все прозвучит как бред, – пробормотала Гуля. – В любом случае, она уже ходит на сеансы, значит, ее что-то тревожит. Пора взбудоражить Нину информацией, пока кто-то другой этого не сделал, – веско произнес муж Вадомы. – Мне кажется, здесь время уже не на нашей стороне. – У нас назначен очередной сеанс, – задумчиво сказал Эрик, – с применением гипноза. Если я, со всеми своими талантами, не смогу вытащить из нее хоть какие-то воспоминания, то твой выход, Гуль. Хотя я очень надеюсь, что у меня получится. Ведь услышать одно то, что тебя так используют… Здесь не каждая психика справится. Хотя, стоит заметить, Нина показалась мне крепкой. Она не помнит ту трагедию, ту травму, и от этого более защищенная. Так что сначала я, потом – ты. Глава 24. Преображение В тот раз Антону полегчало довольно быстро. – Что с тобой было, миленький? – донимала его Варя и трепетно, заискивающе заглядывала ему в глаза, пытаясь поймать тепло в их синеве. Антон смотрел вниз или отводил взгляд. За все время, что инкуб просуществовал в этом воплощении, он не произнес еще ни слова. Они расположились рядом на диване, где Варя заполучила его в первый раз. Антон сидел, чуть ссутулившись, а Варвара обнимала его, целовала в плечо, гладила каштановые волосы. – Давай я придумаю тебе имя! Хочешь новое имя? Ведь ты же в этот раз мой, я назову тебя по-своему, для себя, – ласково предложила она. – А что, у меня уже было имя? – наконец разомкнул он красивые губы. Варвара, уже и не надеявшаяся, что он умеет говорить, опешила. – Да, – растерянно сказала она. – Тебя звали Антон. Но тогда у тебя была плохая жизнь, неправильная. Сейчас будет иначе, я сделаю все, чтобы ты был счастлив. – Пусть лучше будет Антон, – равнодушно произнес инкуб, не глядя на нее. – Если ты так хочешь… Ты что-нибудь помнишь? – Я не уверен. – Антон наклонил голову вбок, словно прислушиваясь. – Мне кажется, я где-то летал. В темноте. Иногда кого-то там встречал. Разве такое может быть? Что со мной? – Все хорошо, все в порядке. – Варя наслаждалась звуком его голоса, который наконец услышала спустя столько времени. Она уже и забыла, как он звучит по-настоящему, потому что в каждом ее воспоминании Антон либо кричал от боли, когда ведьмы убивали его, либо шипел что-то, представая серой страшной тенью, но был ли это он на самом деле? Варя терялась, что же ему сказать, что придумать в ответ. В конце концов она решила использовать давнишний испытанный прием. – Кажется, ты потерял память, у тебя временная амнезия, – с сочувствием глядя на него, сказала она, накрывая руками его ладони. – Ты попал в аварию. Но не бойся, я с тобой, я буду твоей памятью. – Я хочу на воздух, – вдруг сказал Антон, поднимаясь. – Мне нужно подышать. Где моя одежда? Варвара застыла в полной растерянности. Во-первых, из одежды у Антона имелись пока только домашние шорты и футболка, и еще один такой же сменный комплект лежал в шкафу. В магазин Варя до сих пор не выбралась. Во-вторых, заклинание Оксаны и не позволило бы ему выйти. – Надо будет купить, – пробормотала Варя. – А моя где? – Все сгорело, ничего не осталось. Антон с изумлением и недоверием уставился на нее. – Ты сказала, что я попал в аварию, – начал он. – А где же все сгорело? У Вари забегали глаза. Зачем она соврала про аварию? Он же раньше знал, кто он такой, почему сейчас не знает? – Ну, еще пожар был, – упавшим голосом почти прошептала она. – Ты не волнуйся, вещи я обязательно куплю, просто нужно убедиться, что ты в порядке и тебя можно оставить одного. Так что одежда пока особо и не нужна. – Но я хочу одеться, – сказал Антон. – И хочу выйти. Пошли сейчас. – Тебе нельзя выходить. – Почему? – Ты нездоров, – отрезала Варя и вышла из комнаты. Вот как объяснить человеку, что нельзя – это значит нельзя? Неужели у Нины он тоже так тупил вначале? Но ведь это же демон! Разве демон может быть таким? И почему он не понимает, кто он? С мыслью, что лучше бы Антон вообще не начинал говорить, а был таким же послушным и ведомым, как в самом начале, Варя все-таки ушла в магазин за мужской одеждой, а он прошелся по квартире, придирчиво осмотрел себя в зеркале, забрел на кухню и, обнаружив в холодильнике ветчину, наделал себе горку бутербродов. С удовольствием умяв их вприкуску с чаем, он подошел ко входной двери. Антон долго стоял перед ней, упершись лбом в деревянную облицовку и вспоминая недавние невыносимые ощущения, которые испытал, пробуя открыть дверь. Рисковать в этот раз он не стал и снова отправился разгуливать по квартире. Поочередно открыв все имеющиеся шкафы, он убедился, что мужской одежды здесь действительно нет. Затем он принялся выдвигать подряд все ящики, в смутной надежде найти хоть какую-то подсказку. Он изучал корешки немногочисленных книг на стеллаже, когда за этим занятием его застала вернувшаяся Варвара. Она расщедрилась на дорогой спортивный костюм, джинсы и еще пару футболок, а также тапки и кеды, хотя выпускать его, конечно, не собиралась. По крайней мере, пока не будет уверена в том, что он никуда не сбежит, и до этого явно было еще далеко. Антон вел себя словно умственно отсталый, и вчерашний бесстрастный механический секс тоже вышел довольно странный. Ни Оксана, ни Макс ей по поводу его непонятного поведения ничего сказать не смогли, Гуля так вообще наорала, она тут точно была не помощница. Весь последующий день Антон пялился в телевизор и односложно отвечал на ее вопросы, хотя все ответы были примерно из серии «я не знаю» и «я не помню». И только когда Варя вдруг вспомнила, что его нужно покормить, он отмахнулся, что перекусил сам. Женщина обнаружила в холодильнике исчезновение ветчины и полбуханки хлеба. Что-то он все-таки, оказывается, умел. Вечером она потянула Тошу в постель, и он вяло поплелся за ней. Опять все повторилось: без чувств, без страсти или хотя бы ее имитации, словно он отрабатывал смену на заводе, на автомате совершая нужные движения и глядя пустым усталым взглядом в одну точку. Даже поцелуи его, которые буквально высасывала из него Варя, оставались безжизненными, будто он лакал воду, а не целовал женщину. * * * Настал третий день его существования. Варя с Антоном проснулись рядом. Он – вытянувшись в струнку, она – обвивая его руками и ногами. Настроение у Варвары было ужасным. Она столько вожделела это существо, так мечтала и бредила им, и наконец – о боги! – заполучила, привязав к своему дому. Но счастья это не принесло. Казалось, она просто стала играть в семейную жизнь с резиновой куклой. «Ничего, это только начало, – утешала себя Варя. – Я до него достучусь». Потянулись монотонные дни. Однажды утром за завтраком, который проходил в привычном угрюмом молчании, разбавляемый только участливыми вопросами Вари и мычанием Антона, односложно отвечающего с набитым ртом, обнаружилось, что у них закончился хлеб. – Давай я схожу! – неожиданно предложил Антон, и не успела Варя возразить, как он уже оказался у входной двери. – Я без хлеба не могу, мне невкусно. – Нет, стой! – крикнула она и побежала за ним. – Тебе нельзя! Нельзя выходить! – Это еще почему? – Антон развернулся и уставился на нее недобрым взглядом. – Я что, инвалид? Или меня полиция ищет? Или мне, как вампиру, нельзя на солнце? Кажется, впервые за все время он произнес такую длинную фразу, и это насторожило Варвару, но не успела она об этом подумать, как Антон рванул на себя входную дверь. Лицо его исказилось от боли, и, попытавшись сделать шаг из квартиры, тут же в корчах повалился на пол. Варя ринулась к нему, оттаскивая от двери. – Вот поэтому, милый, поэтому, – приговаривала она. – Ты не такой как все. Тебе нельзя. Прости меня. Антон, еще продолжая морщиться и тяжело и прерывисто дышать, вдруг отстранился от нее, почти оттолкнув, бросил исподлобья злой взгляд и, шатаясь, поднялся на ноги. – Знаю я о своей особенности, – резко сказал он. – А вот что за хрень с дверью, не знаю. Объяснишь? Варвара обомлела. От равнодушно-дебиловатого выражения не осталось и следа. По красивому лицу инкуба пробегала гримаса ненависти, твердый рот кривился в жуткой усмешке, взор помрачнел. Варе стало страшно. Она раньше видела эти потемневшие глаза, излучавшие нескрываемую злобу, но тогда Антон был беспомощен и мог лишь бросать уничтожающие взгляды снизу вверх. А сейчас они стояли друг напротив друга, и перевес физической силы был явно на его стороне. «Гаденыш, он же притворялся все это время!» – с запозданием осенило Варю. – Дошло? – язвительно спросил Антон. – Лучше выпусти меня. Целей будешь. Варя отчаянно замотала головой. Смоляная челка полоснула по глазам. – Что головой трясешь? Дай мне выйти! – Ты не можешь выйти, – осипшим от волнения и страха голосом выдавила Варвара. – И никогда отсюда не выйдешь. – Как же! – Антон усмехнулся, затем прищурился, смерил ее с ног до головы несколько раз неприязненным взглядом и скривился. – Удержишь ты тут меня. Ты даже не ведьма. Ты никто. Варя тяжело задышала. Горло сдавило, к глазам подступали слезы бессилия и обиды, потери и безнадежности. Она чувствовала, как дергаются и кривятся ее губы, представила, как краснеют от слез веки и нос и что Антон видит ее такой некрасивой и жалкой. Еще совсем недавно она верила, что постепенно научит его жить тут и они станут счастливой парой, как тогда с Нинкой, а сейчас поняла, что ее мечтам не суждено сбыться. Спала с глаз пелена, и она увидела себя со стороны: глупую, наивную, влюбленную. Он обманул ее, не открылся сразу, насмеялся над ней и сейчас стоял напротив и смотрел с издевкой. И что ей теперь было делать? «Если он как-то вырвется, неужели к Нинке побежит?» – пронзила внезапно ужасная мысль. Ну уж нет! Что бы ни было, она Антона не отпустит. Пусть он даже ее изобьет, пусть издевается дальше, все равно его никто не получит. Она вытащила его только для себя, так это и останется. – О, вижу на лице отражение сложных мыслительных процессов. О чем задумалась, хозяйка? – Антон засмеялся презрительно и очень обидно и с угрозой добавил: – Сделай так, чтобы я мог перешагнуть этот порог, иначе, поверь, ты очень пожалеешь, что выдернула меня сюда. Я ведь об этом не просил. Хотя это же не ты, а эта милая блондиночка, что как дура вокруг меня веником мела. Пусть снимает свои заклятья, мне нужно уйти. – Ты никуда не уйдешь, – глотая едкие слезы, злобно прошипела Варя. – А если ты попробуешь вести себя не так, как мне надо, то я отсюда уеду надолго, и ты тут сдохнешь от обычного голода, как обычный человек. И подыхать будешь долго и мучительно. – А я сейчас как тебе в челюсть заряжу, и ты тут рядом тоже сдохнешь. Правда, быстро и не так мучительно. А мне-то умирать не привыкать. Не впервой, помнишь же? Не думала о том, что можешь получить вместо благодарности? Говоря эти слова, Антон медленно надвигался на Варю, а она отступала мелкими шажками, а мысли в голове перескакивали с одного на другое. Что, если он и правда ее убьет? Или покалечит? Как же она не подумала о защите? Вот совсем в голову не пришло, он был такой аморфный и инфантильный, казалось, что едва понимает происходящее… – Я пальцем о палец не ударю, – с надрывом крикнула Варя, отходя на дрожащих полусогнутых ногах, – пока не получу то, для чего ты здесь! Маши кулаками, делай что хочешь, а я чересчур долго этого ждала. И денег вбухала, так что отработаешь! Она блефовала: ей было дико страшно, ужас буквально душил ее, но она так разозлилась на себя и на ситуацию, что это помогало ей не завыть в голос и не забиться куда-нибудь в угол своей же квартиры. – Да что ты хочешь получить? Я с тобой уже программу максимум выполнил, – возмутился Антон. – На большее не способен, уж прости. И так все время приходилось бурно фантазировать, чтобы хоть что-то получилось. Знаешь, о ком? Слова кольнули Варю в самое сердце. Неужели он все-таки ее помнит? Сучка ненавистная!