Ева успокоено закрыла глаза и тихо вздохнула. Да, немного терпения, и у нее получится. Но только в этот раз она будет умнее и не позволит никому вмешаться. Не оставит Ирнассe ни малейшего шанса. Всего лишь чуть-чуть подождать, накопить сил,и можно будет попытаться. Нет,теперь надо действовать наверняка, чтобы даже лазейки не оставить реисе. Ни единой чертовой щелочки. Надо хорошенько все продумать и подготовиться к любой мелочи, чтобы избежать ошибок. – Ева! Колючка вздрогнула и снова очнулась: отец с болью смотрел прямо в глаза. Родной и тоже любимый. Испуганный, убитый двойным горем от известия о гибели друга и ужасающего зрелища умирающей по сoбственной воле дочери. Такой ранимый сейчас, глубоко несчастный, беззащитный перед ее жестокостью. – Прости, папа... Он дрогнувшими пальцами провел по ее щеке, стирая выступившие слезы, осторожно обнял, стараясь не повредить изувеченный бок,и снова прошептал: – Пожалуйста, не надо. Вернись, милая. Ты можешь... ты должна жить! – Прости. – Ева! Не поступай так со мной. Не уходи, слышишь?! – Его больше нет, папа, - мертво сказала она, пустыми глазами глядя на ослепительно белую стену палаты. - Ставрас погиб. Значит,и мне незачем оставаться. Пожалуйста, дай мне уйти. Я не хочу жить. Прошу тебя, не мешай. Пускай Ирнасса уйдет. Папа, пожалуйста... – ?ва! – Папа, прошу... умоляю! – вскрикнула Колючка и с силой ухватила смертельно бледного отца за руку. Сжала с такой силой, что он вздрогнул,и с не меньшей мукой посмотрела в ответ. - Дай мне уйти!!! Мне нужно! Если ты меня любишь, если ты правда меня любишь... прошу тебя, отец! – Кирилл... – предостерегающе протянула вдруг Ирнасса и кинула встревоженный взгляд на экран монитора. – Тебе пора уходить. ?й нельзя напрягаться. Слышишь?!! Ты можешь ускорить... Цетиш побледнел еще сильнее и вынужденно oтстранился. – ПАПА! – Ступай! – властно велела реиса и решительно подтолкнула одеревеневшего от крика дочери кнеши к двери. – Она ещё слаба, и лишние волнения совершенно ни к чему. Ни ей, ни тебе. Ну! Иди же! ? ты – спи! Бесцеремонно вытолкав шефа Московского Клана, Ирнасса повернулась к постели и ярко сверкнула глазами, в которых на миг проступили страшноватые красные огоньки. ?е воля уверенно опутала ослабленную девушку, неумолимо заставляя закрыть глаза и забыть о своем неуместном стремлении распрощаться с ненужной жизнью. Ева вздрогнула, собралась было воспротивиться, но вовремя вспомнила, что решила не тратить силы попусту, и на этот раз подчинилась: еще рано, надо выждать, подготовиться и решить эту проблему одним махом. Тогда, когда уверенная в себе упыриха совсем не ждет. Ладно, я смирюсь. На время, только на время, а потом дaже весь твой Дом не сможет меня удержать! Колючка слабо улыбнулась в предвкушении своего будущего триумфа и почти мгновенно провалилась в глубокий сон. Для нее потянулись мучительно долгие и однообразные дни. Каждое утро начиналось с посещения отвратительно бодрой Ирнассы, которая по-хозяйски заходила в палату и внимательно осматривала безучастную Охотницу. Та, казалось, потеряла не только волю к жизни, но и всякий интерес к происходящему. ?ва не разу не возразила, не поинтересовалась ядовито: а почему это самонадеянная красотка поленилась напялить халат при входе в отделение реанимации? И бахилы? А щеголяла по больнице на вызывающе длинных шпильках, да еще с таким видом, будто прохаживалась по подиуму? Она не противилась бесцеремонному осмотру, покорно давала себя бинтовать, поворачивать, как дорогую куклу. Покорно открывала рот, когда приходило время кормежки, и с легкой гримасой глотала отвратительную жидкую кашу под восторженное сюсюканье молоденькой медсестрички. Нет, девушка была неплохой и довольно милой, но очень уж разговорчивой: она умудрялась комментировать каждое свое действие и при этом безостановочно восхищаться успехами пoдопечной. – Вот и хорошо. Смотрите, как хорошо у нас получается кушать... давайте еще ложечку? Ну же, не надо отворачиваться... вот и молодец! ? теперь еще... Ева мысленно поморщилась, но под пристальным взглядом Ирнассы, которая стояла за спиной медсестры, как мифический цербер,и караулила каждый вздох кейранн-сан, заставила себя есть. Продолжая настойчиво закрываться от ее ищущих мыслей, Колючка равнодушно проглотила очередной кусок и устало откинулась на подушки. Кхаш! До чего же я ослабла! Даже ложку держать не могу! А отказаться – значилo заставить реису насторожиться и попытаться надавить, что было чревато раскрытием ее долго идущих планов. Нет, мне до ее переживаний фиолетово, но лишнее усердие тут только помешает. Пусть лучше думает, что я смирилась. Пускай. До поры до времени так и будет. Несколько раз заглядывал обеспокоенный Витор, что-то пытался сказать, ободрить, помочь, но натыкался на равнодушный взгляд и безучастное лицо Охотницы, пугался ее мертвых глаз и торопливо уходил, не решаясь разбивать это тяжкое молчание. Она не задерживала. Когда-тo заглядывал Край,тоже ненадолго: кажется, он понимал и так же молча уходил. Спасибо ему за это. Однажды появились двое незнакомых реисов, но, странно переглянувшись с поджавшей губы Ирнассой, все вместе быстро вышли. А потом о чем-то яростно заспорили за дверью, настойчиво убеждая в чем-то и умoляя не тянуть время. Ева не стала прислушиваться. Почти каждый день, сразу после завтрака, заходил отец, и это был единственное время сутoк, которого она боялась. Каждый раз он долго смотрел на дочь и садился рядом, бережно придерживая за руку. Колючка упорно молчала, пугаясь его окаменевшего лица больше, чем собственной никчемной жизни, которая все еще продолжалась. Пугалась, что не сможет решиться, если он только будет рядом, страдала вместе с ним и мучилась от этого ещё больше, но все равно начала настойчиво отстраняться. И потому не произнесла вслух больше ни одного слова. Даже когда присохшие повязки с мясом отдирали от кожи. О чем говорить? Он никогда не отпустит ее, никогда не даст того, что ей было нужно. Не позволит умереть, даже если для этого придется цепями приковать к постели и держать на лошадиных дозах антидепрессантов. И значит, незачем попусту сотрясать воздух. Да, это было жестоко: отцу больно видеть ее равнодушное лицо, а ее пустые глаза, в котoрых не было теперь даже тени упрека, ранили сильнее когтей крашей. Но пусть лучше привыкает жить без нее, пусть не тешит себя надеждой, не старается вернуть: все давно решено. Нечего ждать чуда. И не надо ничего говорить: я не останусь. Чтобы хоть как-то заполнить бесконечный день, она уходила в себя и, чтобы не видеть бдительного взгляда не отходившей ни на шаг Ирнассы, погружалась в воспоминания. Самые лучшие, самые главные: О Н?М. Ставрас... его мягкая улыбка, его сильные и нежные руки... его смех... его умопомрачительный запах... эта волшебная смесь ароматов моря и крохотной толики мускуса,такой характерной для чистокровного реиса! Его жесткое лицо, всегда смягчавшееся при взгляде на Охотницу. Его тихий шепот. Его крепкие объятия. Уверенная походка и бархатный голос. Его мягкие губы. Широкие черные крылья в сумеречном обличье, эти фантастические алые глаза... он был прекрасен в любом виде. Его волнующая близость, эта бешеная страстность, его сильное тело, горячее дыхание на губах... он был почти рядом, почти здесь, он все ещё жил в ее памяти и снова, как прежде, нежно шептал в самое ухо: – Любимая... Ставрас. Ставрас. Ставрас! Боже! Почему он погиб, а я все ещё жива?!! Ведь нам обещали, что Слияние не прощает ошибок! Что смерть одного приведет к гибели другого! Почему же так вышло, что он ушел и оставил меня здесь, в одиночестве и унизительной беспомощности?!!! Почему обманул и ушел?! Почему не забрал меня с собой?! Ну, почему?! За что?!! Как мне жить теперь без него?! Неужели все из-зa того, что порвались невидимые цепи, связавшие нас несколько долгих месяцев назад? Или... или дело в другом? И ему просто помешали? Но кто? Ева сморщилась от ненависти, на мгновение ощутив знакомый запах лаванды и ванили. Ирнасса!!! Да! Да!! Только она могла окончательно разрушить эффекты Слияния! Ирнасса!!!! Только ее Дом, Сометус, мог позволить себе вмешиваться в освященные веками ритуалы. Только надменная реиса могла позволить себе противиться воле кейранн-сан и самонадеянно помешать ей исполнить свой долг перед несостоявшимся мужем. Пока смерть не разлучит нас... Колючка вздрогнула и, страшно опасаясь возвращения в опостылевшую реальность, поспешно отодвинула мысли о черноволосой мымре в сторону. Нет, не надо. Пусть себе глумиться: недолго осталось. ? пока лучше думать о нем, быть с ним рядом. Хотя бы так, в мыслях, пока не удастся задуманное. Пусть даже так. Ставрас... я скоро. Я совсем скоро сумею к тебе добраться. Ты только жди, ладно? Только не уходи далеко, дождись,и мы будем вместе. Рано или поздно. Я иду. Иду к тебе. Ставpас... За окном быстро сгустились тучи, вскоре раздался первый раскат грома,и стекла мгновенно потеряли свою прозрачность. Сверху хлынули потоки мутной воды, по подоконнику загрохотали первые капли, а потом летний ливень и вовсе разошелся так, будто отыгрывался за все предыдущие теплые и сухие дни. Вот и кончилась засуха. Окна в палате быстро запотели, внутри стало душно, и Ирнасса, поморщившись, щелкнула по пульту кондиционера. Она не собиралась уходить отсюда ни на миг. Ева безучастно уставилась в мрачные,тяжелые, нависшие над городом тучи и бездумно следила, как скатываются крупные капли по стеклу. Подозрительно похожие на слезы. Сколько времени ей потребуется, чтобы прийти в себя? Сколько нужно терпения, чтобы выдержать присутствие настороженной реисы и не выдать своих намерений? Сколько придется ждать и с болью в груди просыпаться каждым новым тоскливым утром? Сколько еще таких же слез прольется внутри ее разорванного сердца, прежде чем оно окончательно замолчит? ГЛАВА 14 Этот день обещал быть теплым и снова солнечным. Довольно ветреным, суетливым и отвратительно долгим. Ева, без всякого аппетита проглотив утреннюю порцию отравы, по какому-то недоразумению именующуюся завтраком, безвольно откинулась на подушку и, в очередной раз сверившись с внутренним хронометром, удовлетворенно кивнула про себя: скоро. Ирнасса, как почуяла неладное – пришла сегодня на целый час раньше и торчала в палате все время, пока доктор Володин осторожно проводил перевязку. – Кажется, дело сдвинулось с мертвой точки, – удивленнo пробормотал oн своим великолепным басом и бережно промокнул безобразную рану на левом боку Охотницы, по краям которoй впервые за все время не выступило свежей крови. А кое-где даже наметилась тенденция к эпителизации. - Ева,ты явно идешь на поправку. Колючка равнодушно отвернулась. Какая теперь разница? Заживает – не заживает. Главное, чтобы ей не помешали, а боль... она больше не имела никакого значения. Как и все остальное. – Сом, не хочу сглазить, но, похоже, кризис миновал: рана заживает. И давление, наконец, стало стабильным. А пневмония, которую она получила в результате ранения, пошла на убыль. Судя по последнему снимку,инфильтрация в нижней доле неплохо уменьшилась, одышки (как сам видишь) уже нет, а что температура держится... надеюсь, это тоже наладится. В любом случае, с антибиотиком мы угадали. У отца, непременно присутствовавшегo на этой ежедневной, но малоприятной и весьма неаппетитной процедуре, чуть разгладилось лицо: это была чуть не первая хорошая новость за три долгих недели, прошедших с тех пор, как погиб Ставрас. Неужели она поправляется? Неужели Ирнасса смогла? И дочь все-таки будет жить? До сегодняшнего утра старый друг Володин не позволял себе тешить его напрасными заверениями и только озадаченно хмурил брови при виде раз за разом не меняющейся картины болезни. Ева с жалостью покосилась: прости меня, папа. Ирнасса брoсила на нее полный подозрения взгляд, но не увидела ничего, кроме безучастия и вялого разочарования. Она сосредоточилась, пытаясь уловить хоть какие-то обрывки мыслей истощенной и ослабленной до последней степени девушки, но снова потерпела поражение: Охотница беззастенчиво тратила последние имеющиеся ресурсы, чтобы только не допустить ее до своего истинного «я». И все это долгое время упорно молчала. Доводила себя до полного изнеможения в невидимой и беззвучной борьбе,и это убивало ее вернее, чем Слияние. Особенно теперь. Реиса, как и всегда, отступила. Опасаясь навредить, она почти сразу перестaла давить на чужую волю, ставшую за это время крепче всяких скал, по крайней мере – в одном единственном вопросе, и незаметно кивнула главе Младшего Клана. Кирилл Сергеевич тихонько поцеловал в лоб равнодушно oтвернувшуюся дочь и, едва сдержав горестный вздох, быстро вышел, плотно прикрыв за собой дверь. – В чем дело? - донесся до Колючки его приглушенный голос. – У нас мало времени, - встревоженно сказала реиса. – Сроки для вскрытия гнезд уже подходят (если, конечно, Олас ничего не напутал), а она все ещё слишком слаба! – Сама видишь, она едва живая! И то, только благодаря тому, что ты тратишь на нее все свои силы! – Это я и без тебя знаю, - недовольно буркнула Ирнасса, тряхнув длинными черными локонами. - Сегодня седьмое июля! У нас осталось меньше недели, а она даже встать не может! – Не надо на нее давить, - спокойно отозвался Цетиш. - Она потеряла слиш?ом много, чтобы оправиться в такие ?ороткие сро?и. Что ты хочешь от Евы? Она молода и слишком ослаблена, внутренние резервы истощены почти полностью. Она толь?о-толь?о начала приходить в себя, и ей не выдержать перегрузо?. – Прошло уже три недели! – Ну и что? Она потеряла любимого человека. Дай ей немного времени... – У нас нет больше времени! – зло прошипела реиса. – Мы не можем ждать! – ?сли бы Ставрас был жив... – То он бы ничего не исправил! – с неожиданной яростью взвилась Ирнасса. - И ничего не изменил! НИ-ЧЕ-ГО! Это его вина том, что произошло! Он все испортил! Колючка в своей палате немного оживилась и прислушалась уже внимательнее. Что она там говорит? Что-то о Стасе? Но расслышав последнюю фразу, вскинулась с внезапно разгоревшимся гневом: да ?ак она смеет! Стас жизни не пожалел, чтобы только ее не задело! Позволил Оласу крылья себе изуродовать, чуть не умер сам, а эта стерва... – Твой Ставрас предпочел не рисковать ее здоровьем, зато охотно рискнул жизнями миллионов! И Кланами тоже! Этo было безответственно! Ничего бы не случилось страшного,и твоя дочь сумела бы набрать силу вовремя! – Он защищал ее от опасности, - оправдывался кнеши. – Он подверг ее еще большей опасности этим преждевременным Слиянием! – У него не было выбора, Ирнасса. На его месте ты бы поступила также. – Да что ты знаешь обо мне?! – еще больше разозлилась реиса, отчего ее лицo рас?раснелось и стало неожиданно даже ?расивее, а глаза заблистали как две звезды. - Ты никогда не был на моем месте! Глупый человек! Ты не знаешь, каково это – терять близких и не иметь никакой возможность что-либо изменить! Она вдруг осеклась, потому что у Цетиша стремительно побледнело и исказилось лицо, а в глазах на миг проступила такая боль... реиса сильно вздрогнула, запоздало раскаявшись в своих опрометчивых обвинениях. – Извини, – пробормотала Ирнасса и, разом остыв, быстро отвела взгляд. Да, совсем забыла: Верoника. Как у нее из головы вылетело? Они все помнили эту давнюю трагедию, случившуюся, как оказалось, по вине реиса. Трудно ему пришлось тогда, очень трудно, но он справился, выжил. ?ади дочери, ради Клана. Вот только никто не знал, чего ему этo стоило.