— Я снова начинаю верить в себя, но всякий раз, когда происходит что-то сексуальное, я ассоциирую это с ним. Кажется, я не могу разорвать связь, хотя знаю, что это неправильно. Я знаю, что не все мужчины такие, но… — То, что он сделал, связано с болью. Речь идёт об удовольствии. — Даже повстанческая Стрела знал это различие. Она продолжала тихо плакать, и это было душераздирающе. — Он заставлял тело испытывать удовольствие, путал сознание, пока не контролировал реакции и заставлял наслаждаться каждым унижением. — Стыд слышался в её шёпоте. Джад хотел, чтобы Энрике был жив, и он мог пытать этого ублюдка. Он сохранил бы ему жизнь, заставив страдать. Можно отрезать части человека, не убивая, и делать так в течение нескольких дней, недель, если хватит терпения. — Энрике был новичком, — повторил он, — с телепатией среднего уровня. Он хотел проникнуть к тебе в разум, но так и не добрался до внутреннего ядра, той части, которая управляет твоими эмоциями. У него не было такой способности. Он заставлял твоё тело реагировать через нервные окончания. — Бренна замолчала, будто сосредоточившись на его объяснении. — Ты была в курсе происходящего, да? Она вздохнула, опалив его шею горячим дыханием. — Он делал так, словно я наблюдала за его действиями, но не могла остановить. Мне было противно, но тело делало всё, что он хотел. — Значит, удовольствия не было, только физическая реакция. — А это не одно и то же? — Подняв голову, она посмотрела ему в глаза, из-за слёз её взгляд стал странно чистым. — Неправильно приказывать. — Он знал логику, его учили ей, как части процесса подготовки. Когда он увидел, что Бренна нахмурилась, решил доказать свою точку зрения. — Если я скажу, что у тебя самое красивое тело, которое мне доводилось видеть, ты ощутишь удовольствие? Румянец разлился по её щекам. — Ты это серьёзно или выдвигаешь гипотетическую точку зрения? — Я подпишусь под каждым словом. — Она настолько мягкая, соблазнительная и женственная. Идеальная. — Да, мне стало бы приятно. — Она коснулась поцелуем его губ, и это было так неожиданно, что Джаду пришлось постараться собраться с мыслями. — Что, если бы незнакомец на тёмной улице сказал то же самое? — Я бы убралась оттуда так быстро, как могли унести меня ноги. — Она скорчилась. — Ты утверждаешь, что удовольствие диктуется сердцем и разумом. Я доверяю тебе, думаю, что ты чертовски сексуален, и поэтому ты доставляешь мне удовольствие. Другой мужчина, хотя и мог бы каким-то образом заставить тело реагировать, не доставил бы мне никакого удовольствия У каждого есть предел. Джад полагал, что он преодолел свой недели назад. — Между телом и свободным разумом должна быть связь. Без этой связи нет удовольствия, а копия, приносящая боль. Бренна почти минуту молчала. — Я никогда не рассматривала это в таком ключе, но ты прав. Это была боль. Меня разрывало на части, когда тело реагировало против воли, причиняя такую боль, что я мысленно сворачивалась в клубок, чтобы выжить. Саша говорила, что это основной инстинкт выживания, то, что делают разумные существа, когда нет другого выхода. Иногда они так и не возвращаются из кататонического состояния Доведённый до крайности, но, не желая, чтобы Бренна пострадала, он сосредоточил ярость на манипулировании неодушевлённым предметом. Диван, находящийся позади Бренны, взмыл в воздух. — Да, — согласился он, надеясь, что она ничего не заметит. — Так что наслаждайся удовольствием от меня. Оно не испорчено. Она ярко улыбнулась. — Ты замечательный. Весь такой логичный и разумный, но чудесный. — Столь простое утверждение, но означало всё. — И даже больше, потому что ты держал меня всё это время, не жалуясь. А я совсем не пушинка. Он подумал, стоило ли ему это говорить, но решил, что необходима правда. — Я — Тк, мне ничего не стоит держать тебя. Она помрачнела. — Ты удерживаешь меня телекинезом? — Да. Таков я. — Пора уже разобраться с этим. — Оглянись. Нахмурившись, она оглянулась через плечо. И у неё отвисла челюсть. — Ты заставляешь диван… и стол парить! — Она снова повернулась к нему. — Почему? — Слишком много силы. Я должен её освободить. Бренна начала выворачиваться, и Джад понял, что она хочет освободиться. Он отпустил её, гадая, что она теперь будет делать. Теперь, когда она больше не прикасалась к нему, он смог обуздать самые опасные эмоции и опустил мебель на пол. — Подними меня, — приказала она. — Бренна… Она отступила на пару шагов, давая ему больше пространства. — Давай, я хочу почувствовать твою… энергию, отличить её от его. — Она натянула упрямое выражение. Джад внезапно осознал, что если когда-нибудь увидит в глазах Бренны страх перед собой, это сломит его безвозвратно. — Стой смирно. — Он мог бы сделать это, пока она двигалась, но тогда Бренна могла непреднамеренно навредить себе, сделав шаг в неподходящий момент и перенаправив кинетическую энергию. И тогда он сделал это. — Джад. — Она округлила глаза, обнаружив, что парит в воздухе, в двух футах от пола. — Опустить тебя? — Ему буквально ничего не стоило поднять её. На самом деле, это уменьшило диссонанс из-за дисциплины, необходимой для управления Тк. — Нет. Выше. Он повиновался. К его удивлению, она начала смеяться. — Я словно лечу. — Она сделала сальто в воздухе, заставив Джада сильнее сконцентрироваться, чтобы удержать её. В этот момент он — личная Стрела Бренны, раб, который будет делать это столько, сколько она захочет, просто чтобы услышать её смех. — Сделай что-нибудь ещё! — приказ, произнесённый с улыбкой, когда она вернулась в вертикальное положение. Он начал давить ей на ноги. Через секунду Бренна, казалось, поняла и помогла ему уложить себя в горизонтальное положение. Теперь действительно походило на то, будто она летела. На её лице читалось и восхищение и страх. — Ладно, — сказала она. — Хватит, не хочу утомлять тебя. — Со мной всё хорошо, — возразил он, тем не менее, повинуясь. Потому что она попросила. Не может быть связи между его Тк и отсутствием у неё выбора. — Малыш, на твоё сексуальное тело у меня есть планы. И чтобы всё удалось, понадобится вся твоя энергия. Он постарался, чтобы её приземление было очень плавным. — Моя сила напугала тебя? — Нет. — Она казалась слегка удивлённой. — Думаю, это потому, что он никогда не делал ничего подобного. Он был заинтересован только в причинении боли и унижении, а не в игре. Игры. Очередная идея Веров. — Это мы делали? — Он смотрел, как она пересекает зал, направляясь к нему, грациозная и смертоносная — Бренна Шейн Кинкейд могла уничтожить его, и всё же не оказал никакого сопротивления, когда она положила руку ему на грудь. — Ты весь горишь! — Она нахмурилась. — Что случилось? Не вешай мне лапшу на уши, что это ерунда. Радужки у тебя снова чисто чёрные — золото исчезло, и я даже не могу различить зрачки. Нет… подожди. Радужки не чёрные… они глубокого красного оттенка! — Тебе не стоит об этом беспокоиться. Она низко зарычала, и такой рык должен бы исходить от существа гораздо крупнее. — Клянусь, придёт день, и я тебя поколочу. Он не мог устоять. Протянув руку, он провёл пальцем по её щеке, вдоль подбородка и вниз, снова обхватив её шею. Ласки. Нежность. — Тогда тебе придётся найти другого горячего парня. У неё дрогнули губы, и она убрала руку с его груди, чтобы обхватить запястье. — Очень смешно, но меня не так-то легко отвлечь. Малыш, прошу. Он почти привык к тому, что она называла его «малыш». — Ты всё равно ничего не изменишь. Зачем мне обременять тебя этим? — Затем, мой дорогой Пси, — она убрала его руку и переплела их пальцы, — что так поступают парочки — они делятся. — Мы не пара. — Он должен был ухватиться за любую каплю разумности, потому что прикосновения Бренны тараном пробивали брешь в эмоциях. — Джад. Она такая упрямая, что могла сойти за Пси. Но Джад сильнее и научился ничего не выдавать даже под самым сильным давлением. Поэтому его решение рассказать не имело смысла.