— Заходи. Присаживайся, — он указал на стул напротив стола. Хомутов прошел и занял предложенное место. — Капитан, меня интересует ваш гость, который приезжал к вам вчера, — сразу приступил к делу Мамот. — По какому поводу к вам наведывался этот человек из ленинградской милиции? — Мамот устремил немигающий взгляд в упор на Хомутова. — Капитан, у вас возникли какие-то проблемы с милицией? — Мамот словно гипнотизировал собеседника взглядом. Хомутову стало как-то не по себе. Не выдержав, он отвернулся. — Да нет, никаких проблем у меня с милицией нет. Их интересовала моя татуировка, — произнес капитан. — Вы со мной в игрушки поиграть вздумали? — глядя в упор на капитана, зловеще произнес Мамот. — Товарищ майор, их действительно интересовала моя татуировка, — спокойно ответил Хомутов. — У них убийство, труп с подобной наколкой, вот он и интересовался, у кого может быть такая же, показывал фото, просил опознать. — А почему именно вас он спрашивал об этом? — Да мы в Ленинграде на соревнованиях виделись. — Ну и что же, вы опознали кого? — заинтересованно произнес Мамот. — Точно не могу сказать, возможно, и опознал, правда, не уверен, кого именно. Но, несомненно, это кто-то из моих бывших сослуживцев-курсантов, с которыми мы когда-то сделали эти татуировки. Свою-то работу я всегда узнаю. Майора все больше и больше начинала интересовать эта история. — Расскажите подробнее, что это за сослуживцы-курсанты? — Если помните, товарищ майор, несколько лет назад меня направляли поступать в военную академию ГРУ. Кстати, вы тогда сами подписывали мне направление. Вот о тех курсантах моего взвода, с которыми я когда-то проходил подготовительный курс, и шла речь. Мы тогда всем взводом сделали одинаковые татуировки. Майор снял с головы фуражку, положил ее перед собой на стол и вытер ладонью внезапно вспотевший лоб. — То есть, капитан, вы утверждаете, что убит один из бывших курсантов академии ГРУ и вы его опознали? — В том, что это один из курсантов моего взвода, я уверен, но вот кто именно, точно не могу сказать, — спокойно произнес Хомутов. — И сколько курсантов тогда сделали подобную татуировку? — Весь наш взвод. Десять человек. — Та-ак. — Майор провел тыльной стороной ладони по поблескивающему от пота лбу. — И что еще интересовало вашего гостя? — скрипучим голосом произнес он. — Где сейчас проходят службу те бывшие курсанты-сослуживцы. — И… — из-за внезапно пересохшего горла не смог закончить свой вопрос майор. — Я сообщил, о ком знаю. Но мы с ребятами уже какое-то время не общаемся и не поддерживаем переписку. Майор с побелевшим от злости лицом встал, уперся кулаками в стол и, нависнув над капитаном, прорычал: — Капитан! Ты соображаешь своей башкой, что сделал?! Ты разболтал постороннему человеку секретные сведения, — со сверкающими от злости глазами проревел майор. Хомутов вздрогнул и внутренне сжался от такого рева. Но потом внезапно успокоился. В нем как будто что-то надломилось. И вдруг стал совершенно безразличен этот вопящий и терроризирующий всю их часть майор-особист. Хомутов поднял голову и, спокойно взглянув на Мамота, произнес: — Во-первых, товарищ майор, я никаких секретных сведений не раскрыл. Все, что я сообщил, не является секретной информацией. А во-вторых, я сообщил эти сведения не кому-то, а сотруднику милиции. Так что успокойтесь и сядьте. А если вы заинтересованы в дальнейшей беседе со мной, пожалуйста, смените тон вашего общения. Прошу не забывать, что я такой же, как и вы, офицер Советской Армии. Майор от такой наглости капитана опешил и несколько секунд молча стоял, выпучив глаза, не в состоянии произнести ни слова. Потом пришел в себя, сел на место и только после этого заговорил: — Ну, раскрыли вы секретные сведения или нет, решать не вам. По этому поводу я составлю рапорт и отправлю командиру части. И по поводу всей этой истории тоже составлю, но уже не командиру части, а туда, — Мамот поднял указательный палец, — в штаб округа. А там, скорее всего, он тоже долго не задержится и будет отправлен еще выше. Так что готовьтесь, капитан, — с издевательской улыбкой произнес майор. — С этой историей у вас будет много проблем. Это я вам гарантирую. А сейчас вот вам бумага, вот ручка. — Майор достал из ящика стола лист бумаги и ручку и пододвинул их Хомутову. — Напишите мне подробно, о чем вы говорили с вашим гостем и что ему сообщили. Подробно! Через несколько минут, закончив писать, Хомутов пододвинул лист майору и встал. — Если это все, разрешите идти, товарищ майор? — произнес он. Мамот взял исписанный мелким почерком лист, пробежал глазами и произнес: — Идите. — Честь имею, — гордо произнес Хомутов и быстрым шагом вышел за дверь. — Имеешь… Пока имеешь, — вслед уходящему капитану зло бросил майор Мамот. Глава 15 г. Ленинград, ОВД. В это приятное августовское утро ласковое солнышко скользило по стенам домов и мягко заливало мостовую. Было около восьми часов, и Максимов в своей неизменной серой кепке и с портфелем в руке неторопливым шагом шел по улице в направлении своего отдела. Время было еще раннее, и он наслаждался великолепной погодой и старался не думать о работе. Но, так или иначе, все его мысли сводились к рабочим делам. Работу свою Максимов любил, хотя порой и откровенно ненавидел, но без нее не представлял жизнь. В квартале от отдела Максимова кто-то окликнул сзади. — Семен Евгеньевич! Он обернулся. По противоположной стороне улицы, размахивая руками, к нему спешил Пузановский. Николай очень торопился, и из-за быстрой ходьбы его руки болтались в разные стороны, а туго набитый портфель грозился вылететь из пальцев. Редкие прохожие, завидев спешащего толстяка, во избежание столкновения с ним уступали дорогу. — Семен Евгеньевич, подождите меня! — крикнул Пузановский и взмахнул рукой. В этот момент его туго набитый портфель не выдержал нагрузки и расстегнулся. Из него тут же веером посыпались газетные свертки разных калибров. Коля остановился как вкопанный и стал ошарашенно глядеть на разлетевшиеся по сторонам бумаги. Потом, придя в себя, он нагнулся, звучно крякнув при этом, и стал собирать их и засовывать назад в портфель. Проходившая мимо худосочная старушка в цветастом сарафане остановилась и принялась помогать. Максимов подошел к Пузановскому. — Вот, Семен Евгеньевич, так торопился к вам, что все харчи чуть не растерял — с растерянным видом обратился Коля к нему. Запихнув все свои свертки назад в портфель, он застегнул его. — Ну, здравствуй, дядь Коль, — протянув Пузановскому руку, с улыбкой поздоровался следователь. — Когда приехал-то? — Сегодня рано утром. Вот, даже дома позавтракать не успел. Только заскочил харчи захватить, думал на работе перекусить. От этих Колиных слов Максимов непроизвольно улыбнулся. Ему было проще поверить в нашествие марсиан на землю, чем в то, что Пузановский вышел из дома и не подкрепился. А свою историю о том, что он не успел позавтракать, Коля выдумал для того, чтобы оправдать набитый продуктами портфель, который он тащит на работу. — Семен Евгеньевич, давайте немного передохнем, — с одышкой произнес Николай, — а то я, пока за вами бежал, запыхался весь да вон харчи все рассыпал, — он поднял свой портфель. — Ох, перенервничал я весь. А вот, кстати, и скамеечка. — Пойдем посидим немного, заодно и расскажешь, как съездил, — согласился Максимов. Они подошли к одиноко стоящей под деревом скамеечке и присели на нее. — Коль, а у тебя день рождения, кажется, зимой, да? — Да, в декабре, а что? — удивился Пузановский. — Да нет, ничего, просто, думаю, на день рождения тебе портфель подарить нужно. Побольше размером, твой-то совсем не справляется с твоими объемами. — Хорошая идея, Семен Евгеньевич, — расплылся в улыбке Пузановский. — Я уже давно собираюсь его поменять, да с этой работой все времени нет. — Кстати, о работе, — перевел тему следователь, — Коль, удалось что выяснить в Елани? — Да так, ничего особенного, мелочи, — хитро произнес Николай. Следователь сразу уловил фальшь в его интонации. — Да? Рассказывай свои мелочи, Николай, — усмехнулся он. — Семен Евгеньевич, вас не проведешь, — поняв, что его вычислили, сдался Пузановский. — Короче, нашего убитого, скорее всего, звали Павел Назаренко, и он сотрудник ГРУ. От произнесенной Пузановским аббревиатуры у Максимова снова заныл больной зуб. Следователь непроизвольно потянулся рукой к больному месту. Пузановский обратил на это внимание. — Что, Семен Евгеньевич, зуб болит? — Да вот, когда такие новости, он всегда ныть начинает. Как будто чувствует, подлец. Сколько уже собираюсь пойти к зубнику, все не выберусь. Максимов посмотрел внимательным взглядом на Пузановского. — Насчет ГРУ точные сведения или только так, предположение? — буднично, так, будто его это не особо интересует, произнес Максимов. — Точнее не бывает, Семен Евгеньевич, — с жаром произнес Пузановский. Максимов снял очки, достал из кармана носовой платок и начал обстоятельно протирать стекла.