Боб заметил это, ухмыльнулся. Прожевав яблоко, продолжил внятно: – Подумай, как обставиться, чтобы «хасбенд» твой дня три хипежу не поднимал. С понтом, тя в командировку услали. Бывает у вас в газетёнке такое, что в командировки усылают? А?! Вероника слабо покачала головой. Газета у них была сугубо местная, никаких командировок в редакции не практиковалось. – Чё-нибудь другое тогда придумай! В твоих же, бля, интересах! Голянкина протянула вялую руку за мобильником. – Скажу, что поехала в Иваново… Решать вопрос с университетом… с поступлением на заочный… Боб переглянулся с Горохом. Тот вскинул редкую рыжую бровь. – Проверить он не сможет?! Ну типа родне прозвониться, знакомым там? – Не-ет. Кривоносый вложил ей в руку телефон. – Не дай боже, коза, не по сценарию кукарекнешь! Будто во сне, с распираемой изнутри чрезмерным давлением головой Вероника нажала на кнопку вызова. Говорила, как ввергнутая в транс сомнамбула. Юра отреагировал вяло, не удивился ничуть. Сказал: «Пока. Будь умницей». Голянкина разочарованно положила телефон на стол. Водила по кличке Начальник оскалился жёлтыми «рандолевыми» зубами. – Ну, ещё по сто пятьдесят и в люлю?! Боб притормозил кореша. – Погодь! Щас Веруха ещё в газетку свою звонок выдаст. Бугорок твой схавает бодягу за Иваново-то? Голянкина без паузы кивнула. «Мироныч сразу просечёт, что это ерунда! Посередине недели! Перед газетой! В милицию заявит!» Горох будто прочёл мысли женщины. – Слышь ты, бикса, если он в ментуру кинется, мы об этом сразу узнаем. У нас там люди свои имеются. Умирать будешь долго, я те обещаю! И никто тебя не найдёт! А ну, прикинь хорошенько: как бугор твой поведётся? Про дочь не забывай! Сказать, в какой садик ты её на «пятидневку» втулила? Эдуарду Мироновичу Вероника наговорила про тяжело заболевшую – в Иванове опять же – бабушку. Про острую необходимость её проведать, про то, что она отработает с лихвою. – Без ножа, Никуш, режешь, – по тону ясно было, что шеф сильно расстроился. – Конец связи, – сказала Голянкина и отключилась. Боб с удовольствием курил, кутался в сизых клубах «Мальборо», зубом дырявым цыкал. – Ну чё, коз-за, базар к те серьёзный имеется. Пошто ты в газетке своей про хороших людей херню всякую пишешь? Зачем на людей гавкаешь? Чё они те сделали? Вероника молчала. Только сейчас она окончательно поняла причину этого беспредельного наезда. В прошлом номере «Обозрения» прошла её публикация про одного известного коммерсанта с криминальным нарезом. Про директора фирмы «Наяда ЛТД» Катаева Сергея Альбертовича. Статья называлась «Коммерция на цырлах». Голянкина знала, что она по-настоящему удалась. Злободневная и острая, написанная тоном язвительным, близким к ехидству. Основу материала предоставил генеральный директор крупного городского предприятия, конкурировавшего с «Наядой». Фактура оказалась чрезвычайно заманчивой, уважающий себя журналист отказаться от такой права не имеет. Пару позиций Голянкина пробила по своим милицейским источникам, те подтвердили: оно… Обычно скупой на похвалу шеф на планёрке поднял вверх большой палец: «Перший сорт!» – Про каких людей? – для порядка спросила Вероника. – Тяни давай! – сморщившийся после очередных проглоченных ста граммов Боб кивнул на наполненный до краёв раздвижной стаканчик. С этого момента для корреспондентки нормальный ход времени остановился, в глицерине вязком время потекло. Борька Молотков и кенты его, Начальник и Горох (Голянкина напрасно думала, что кликухи у них левые, пацаны уверены были в своей безнаказанности и не шифровались) начали по очереди и группами от двух до трёх человек насиловать Веронику. Перемежая это приятное дело со жратвой и с выпивкой. Трезветь Голянкиной не давали. Все трое недавно откинулись, изголодались по мохнатке. Через сутки непрерывного кошмара все чувства у Вероники стёрлись. Привычной сделалась боль во влагалище и в разорванном сфинктере. Её с койки на койку перетаскивали как надувную куклу… голую, растрёпанную… Иногда для развлечения Молотков заставлял её залезать на стол и на всю комнату читать с выражением передовицу «Уездного обозрения» под названием «Коммерция на цырлах». Ещё её водили в русскую баню, и там снова насиловали в душистом эвкалиптовом пару. Предварительно отхлестав на полке двумя вениками – берёзовым и дубовым. При всём при этом никто из троих бандитов ни разу её не ударил пальцем. Телевизора в доме не было, по китайскому транзисторному приёмничку слушали «Европу-плюс». А на третьи сутки, когда Голянкина окончательно утвердилась в мысли, что ужасу этому кончиться не суждено, парни вдруг засобирались. Проспавшийся Начальник отзевал отчаянно, сбегал на улицу, мятую морду под рукомойником, к стволу яблони прилаженным, ополоснул. Вернулся вприпрыжку, «рандолевыми» зубами клацая. – Братва, там заморозки на почве! Молотков хотел было ещё разок, на поход, присунуть Веронике, повертел её, но не возбудился – за двое с лишним суток женщина потеряла товарный вид. – Не, не встанет больше на неё, – махнул рукой Борька. – Одевайся, подруга, давай. Причепурься. Домой поедешь. Бандиты довезли Голянкину до самого её подъезда. Высаживая, Боб в последний раз внушил ей, как следует себя вести, чтобы ни она, ни муж её, очкарик задроченный, ни соплячка-девчонка не пострадали. – И не помой больше нормальных людей в своём брехунке! Ладно? Пиши про ментов, у тебя это заебись получается. Про чинуш про всяких. А людей не трожь! Лады?! Голянкина послушно кивала головой. Она стояла рядом с машиной на дрожащих ногах, обеими руками опиралась на капот. Соседка-пенсионерка, выводившая на прогулку белую косматую болонку, глянула на Голянкину негодующе. Во взгляде заслуженной учительницы читалось: «Вот тебе и современная интеллигенция хвалёная! Журналистка! С утра еле на ногах держится! Пьянущая!» Кодовый замок на железной двери долго не поддавался… 6 Уже на следующий день после задержания Рожнова дело экстренно затребовали в межрайонную прокуратуру. Следователь отделения с чудовищной аббревиатурой УРОПД[97], специализировавшегося на делах по оргпреступности, Рафа Самандаров, ничего не понимал. – Чего такое, блин?! Всё ж идёт как по маслу! Потерпевший показания дал? Дал! На очной ставке подтвердил. Документы его у Рога изъяли! Девять патронов к «ТТ» при обыске в гараже Рожнова нашли! Вот вам ещё «двести двадцать вторая» для поддержки штанов! Чего им ещё, овощам, надо, Денис Владимирович?! Начальник РУБОПа Давыдов, отвернувшись, с показным интересом смотрел в экран видеодвойки. Где Брюс Уиллис полз по жестяному, просторному, словно специально для этой цели приспособленному коробу принудительной вентиляции. Под самым носом у захвативших небоскрёб террористов. Давыдов, в отличие от следователя, знал причину наката. О дружбе нового прокурора с гендиректором «Наяды» начальнику РУБОПа стало известно в июле. Утаить такое в небольшом городе невозможно. «Весь Острог спит под одним одеялом». Более того, с недавних пор Рог жил в одном подъезде с прокурором. В заселённой летом элитной девятиэтажке на Коммунистической. По нынешним временам название улицы выглядело издевательским. Особенно применительно к контингенту нового дома. С утра пораньше Давыдов побывал на ковре у начальника УВД Сомова. Формально подразделение по борьбе с организованной преступностью числилось самостоятельным и подчинялось только вертикали – область, Москва. На деле обойти территориальное начальство было невозможно. Сказывались разные весовые категории, зависимость от уймы важных бытовых вопросов – кабинеты, мебель, оргтехника, бензин для служебной машины. – Разрешите, товарищ полковник? – Давыдов входил в просторный кабинет начальника милиции. – Здорово, Денис! – Сомов привстал, приязненно протянул через стол руку. Грузный, с налитым складчатым загривком, привычно-улыбчивый, он смахивал на сытого мордастого кота. Давыдов знал обманчивость этой маски. За плечами Сомова было почти два десятка лет оперативной работы. Багаж имелся – дай бог каждому! Последние три года сугубо административной деятельности проявили в нем новые качества, ранее невиданные. Дипломата, иезуита, придворного византийца. Всё в одном флаконе. За приставным столом с кислым выражением лица сидел Птицын. Перед ним лежал раскрытый ежедневник, в сгибе которого – перьевая ручка со снятым колпачком. Усаживаясь напротив и.о. начальника криминальной, Давыдов успел прочитать жирно обведенную надпись вверху листа: «РОЖНОВ О.Г. СТ. 163 Ч.2 РОГ ВЫМОГАЛОВО». Цель вызова стала понятна окончательно. Сомов сразу перешёл к сути.