– Что будем делать с Рожновым? Давыдов пожал плечами, будто не понимая, что вопрос адресован ему. Птицын продолжал обводить буквы в ежедневнике. – Что ты плечами жмёшь как девка? Тебя спрашиваю! У начальника РУБОПа густо-малиновой краской налились уши. – Завтра на арест поведём. – Кого-о поведёшь?! Титова с Маштаковым?! И ещё их молодого мудозвона… как его фамилия?! – начальник милиции саданул волосатым кулаком по столу, в письменном приборе подпрыгнули остро заточенные карандаши. – Оперуполномоченный Рязанцев, – морщась, подсказал исполняющий обязанности начальника КМ. – Ах, Рязанцев… А я думал, Ван Дамм евонная фамилия! И нечего кривиться так, Вадим Львович! Ваши подчинённые человека в нейротравму отправили! Или это в порядке вещей теперь? Не разбираясь – в грызло?! Давыдов с Птицыным переглянулись. Оба в своё время достаточно послужили под непосредственным начальством Сомова. Помнили, что жёстких мер по отношению к преступникам тот не чурался. Молниеносный обмен взглядами не остался незамеченным. – Не на-адо мне в гляделки играть! Знаю, о чём подумали! Раньше времена были другие! Тревожной трелью залился один из трёх телефонов на столике слева. Полковник, насупившись, сгрёб трубку, буркнул в неё: – Слушаю, Сомов. Пока начальник милиции говорил с безымянным собеседником по телефону, Давыдов внимательно изучал свои красные суставчатые пальцы, поросшие на фалангах чёрными волосками. – Я вам сам перезвоню, – так и не назвав ни разу собеседника по имени-отчеству, Сомов положил трубку на рычаг. Потом растопыренной пятерней сверху вниз провёл себе по лицу. Тяжко выдохнул. – Львович, дай сигарету, – новым тоном, измочаленным, обратился к заместителю начальника КМ. Птицын вытащил пачку, выбил в прореху сигарету, протянул Сомову. – Вы же бросили, Евгений Николаевич! В старых добрых фильмах про милицию в таких местах начальник, полковник с седыми висками, отвечал с усталой отеческой интонацией: «С вами разве бросишь». Сомов закурил молча. Сделал несколько сильных затяжек и ввинтил сигарету в хрустальную пепельницу. – Короче, мужики… Если хотите, чтобы Титов, Маштаков и этот, как его, чёрт… Рязанский, не пошли под суд, Рожнова надо выпускать. Причём сегодня! Будем расходиться бортами! – С кем, товарищ полковник? – Давыдов включил кнопку «дурак». – Вон он тебе скажет потом, с кем! – полковник пальцем ткнул в Птицына. – Если сам не догоняешь… Поверь, Денис, я не меньше тебя всю эту шоблу ненавижу! Рог нам сейчас не по зубам, это я тебе говорю! Давыдов вспомнил, что Сомов в начале года улучшил свои жилищные условия. Удачно переехав из трёхкомнатной «брежневки» в четырёхкомнатную улучшенной планировки, общей площадью сто двадцать квадратов. Вспомнил и тут же забыл. Связи здесь не высвечивалось никакой. По крайней мере, прямой. Только как повод к размышлению, фон. Расклад получался проигрышный. На пару с Птицыным ещё можно было бы пободаться, область, скорее всего, поддержит. Но область – далеко, её поддержка виртуальна. Однако Птицын не полезет сейчас в бутылку. Долгожданное (и однозначно заслуженное) назначение его начальником КМ могло состояться только при поддержке Сомова. Слухи о том, что давно планирующийся уход на пенсию нынешнего руководителя криминальной, полковника Дмитриевского, произойдёт до Нового года, достигли своего апогея. Ясно, что Вадим Львович предпочтёт принять предложенный Сомовым золотой мост, декорированный благими помыслами – вывести из-под уголовного преследования своих оперов. – Прокуратура может сегодня же возбудить дело! За превышение должностных полномочий! По двести восемьдесят шестой![98] – начальник милиции говорил увесисто, будто гвозди-сотки по самые шляпки заколачивал. Давыдов тоскливо глянул в окно. По стеклу барабанил косой дождь, ничего не видно на улице, муть водяная. – Евгений Николаевич, может, разрулим с прокуратурой? – набрался дерзости «рубоповец». Сомов не захотел его слушать: – Не твоих пока усов дело, Денис, чтобы такие рамсы разводить! Птицын так больше и не проронил ни единого слова, всё черкал в служебной книжке. Когда выходили из кабинета, перед дверью Давыдов обернулся на стеклянное лёгкое блямканье. Сомов вытрясал из коричневого пузырька «корвалола» капли в стакан с водой. Рафе Самандарову, – следаку, в производстве, которого находилось дело, – начальник РУБОПа ничего пока не стал говорить. Чтобы не обескураживать преждевременно. Самандаров, военный в своей прошлой жизни, пришедший в милицию в эпоху ельцинского разгрома армии, за четыре года работы на следствии среди криминалитета получил о многом говорящую кличку «Людоед». Его отличали потрясающая работоспособность и энергетика. Минусами были холерический темперамент и быстрая смена настроений. Несмотря на экзотическую фамилию, азиатской крови в Самандарове набиралось лишь на четверть. Был Рафаил коренной острожский, вырос в «Черёмушках», на рабочей окраине. В парнях серьёзно увлекался футболом, даже тренером работал. Пока следователь, негодуя на то, что ему не дают нормально трудиться, сшивал бумаги в рабочую, бывшую в употреблении корку, Давыдов следил за подвигами Брюса Уиллиса. «Хо-хо-хо! Теперь у меня есть автомат!» – такой плакатик прикрепил неистребимый лейтенант Маклайн к трупу одного из террористов, который он отправил в лифте небоскрёба на свидание со старшим братом. В кино все проблемы решаются просто, в обрамлении красиво отточенной фразы. В прокуратуру отправились вдвоём. Пешком, невзирая на нестихающий дождь. Косясь на возбуждённого, размахивающего пластмассовым «дипломатом-мыльницей», рассуждающего про то, когда лучше везти Рога на арест, следователя, Давыдов решил – надо всё же предупредить о сгустившихся над их головами тучах. На крыльце прокуратуры он остановился и потрогал кончик носа. – Рафаил, тут такая бодяга… Самандаров, моментально встревожившись, вытаращил глаза: – Чего такое случилось?! – Да ничего страшного, успокойся. Дело, похоже, продали. Заместитель прокурора Коваленко отворачивал глаза, даже не предложил присесть. Закрыв за собой дверь, указал кивком головы в сторону приёмной прокурора. – Пойдёмте сразу к начальнику, Денис Владимирович. Под большим резным двуглавым орлом прокурор города Трель эффектно курил трубку. По своим внешним мужским данным прокурор мог в рекламе бритвы «Жилетт» сниматься или даже в сериале каком-нибудь мексиканском. Лощёный, густобровый, с роскошной шевелюрой цвета воронова крыла с сизым отливом. Плечистый, крепкая шея, чёткий подбородок. Давыдов, увидев дымящуюся изящную трубку, сразу подумал, что у хозяина этой безделицы в избытке свободного времени. С трубкой ведь очень много хлопот, её надо без суеты и спешки набивать табаком, раскуривать, чистить регулярно. Следом за этим начальник РУБОПа поймал себя на мысли, что не может совладать с нахлынувшим вдруг равнодушием. «Сдаюсь до того, как бой начался!» Шансов повоевать на этом поле ему, однако, не выпало. – А вы зачем здесь? – безапелляционно, в лоб спросил прокурор. – Вы в коридоре подождите. И Давыдов послушно остался в приёмной. Рассеянно пошутил с секретаршей Элей по поводу раскричавшихся в клетке волнистых попугайчиков, затем вышел в коридор. Прокурор, оставив следователя стоять, листал дело. С первых же страниц его смоляная южнорусская бровь выразительно взлетела вверх. Коваленко замысловатым пируэтом подошёл к окну. Пальцем отогнул вертикальную полоску жалюзи и с показным интересом выглянул с высоты второго этажа на улицу. – М-да! – возмущённо изрек, наконец, прокурор и швырнул дело на стол. – Виктор Петрович, вы были в курсе этой авантюры? – В каком смысле? – Коваленко по-птичьи наклонил рыжую голову с аккуратным пробором над ухом. – В самом прямом! – прокурор пёр неудержимо, как многотонный бульдозер. – Полузаконное возбуждение уголовного дела, незаконное задержание! – Почему незаконное? – быстро спросил Самандаров. Трель удостоил его презрительным взглядом: – У вас… э-э-э… какое образование? – Высшее военное, среднее юридическое, – ответил следователь. Вытянутые в трубочку мясистые губы его были напряжены и подрагивали. – Среднее юридическое… о чём с вами разговаривать? Вы хоть представляете себе конструкцию состава «вымогательства»? – Так точно, – Самандаров по-строевому подобрался. За два года работы в УРОПД он закончил не меньше десятка дел по «сто шестьдесят третьей» статье[99]. Каждое было проблемным, но все до одного прошли через суд и закончились реальными сроками для жуликов. – Представьте письменные объяснения по поводу нарушений закона. Задержанного выпустите немедленно! – У него только послезавтра в двадцать часов «сотка» заканчивается, – упрямо сказал Самандаров. – С ним по камере работают. Прокурор налёг широкой грудью атлета на край стола, цвет лица его сделался сочно вишнёвым. Заверещал телефон, Трель схватил трубку и швырнул её обратно на рычаг. – Вы что-о?! По-русски плохо понима-аете?! Следователь сверкнул раскосыми глазами. – Если вы хотите, чтобы я Рожнова сейчас выпустил, дайте мне письменное указание, – отчеканил. – Ну что ж, будет вам и указание! Свободны! Самандаров не тронулся с места. – Что ещё?! – Дело. – Получите обратно через канцелярию. Свободны!