— Наконец-то мы свободны! — воскликнула Ирина, как только они оказались в номере. Девушка не понимала, что по местным законам ее вполне могли бы поместить в тюрьму для иностранцев, и лишь благодаря усилиям и авторитету полковника этого не сделали. — До полной свободы нам пока далеко, — возразила Надежда, — надо еще постараться… Скоро вернулся Юрий. — Девчонки, вы не проголодались? Пойдемте, перекусим где-нибудь? — весело предложил он. Ужинали на террасе одного из ресторанчиков, расположенных сплошной полосой на улице с цветными фонариками. Еще не стемнело, но огоньки уже горели, создавая атмосферу праздника и веселья. Юрий заказал всем по бокалу красного вина. — Иринка, тебе только глоток можно! Хватит, а то сопьешься, — строго сказала Надежда. — Ладно, — согласилась девушка. — А вот такое колечко Сулейман подарил своей русской жене Роксолане, — показала Ирина Юрию руку с украшением, — а мне Надежда Владимировна купила… имитацию… и сережки для комплекта. — Красиво, — оценил полковник, — теперь уж ты точно не забудешь о своих приключениях! — Юра! — тихонько толкнула его Надежда. Но Ира не уловила обидного для себя подтекста во фразе Юрия и, как ни в чем не бывало, любовалась обновкой, весело сверкающей в лучах разноцветных огней. По округе разносились ароматы жарящегося на огне мяса и фирменных национальных лепешек. Выпили винца за счастливое спасение, за благополучный конец этой истории. После ужина отвели Ирину в отель. Ее постоянно клонило в сон. И сейчас глаза девушки буквально слипались — так ей хотелось спать. — Я, когда понервничаю, потом спать хочу, — пояснила она. — Хорошая реакция на пережитый стресс! — похвалила Надежда. — У меня обычно наоборот… — Ну, а мы с тобой давай прогуляемся, Надюша? — предложил Юрий. — Грех в номере сидеть, находясь в центре столицы трех империй! Надежда, конечно, не возражала. — Константинополь! Центр православного мира! Стамбул! Сердце Османской империи!.. А ведь за две тысячи лет до Византии здесь уже была развитая цивилизация. Или даже раньше… В голове не укладывается, какая древность, — с упоением говорил полковник, когда они остались одни. — Да, впечатляет, — согласилась Надежда. — Вот, скажем, константинопольский храм Святой Софии, или Мудрости Господней… Он же — Айя-София, если ты слышала… Построен в шестом веке нашей эры. В течение долгого времени по праву считался самым большим в мире православным храмом и сейчас продолжает оставаться главной достопримечательностью Стамбула. Только… при османах был превращен в мечеть… Лики святых закрасили или завесили кожаными дисками с прописанными золотом сурами Корана… Вместо креста над куполом возвели полумесяц… выстроили четыре минарета… Впоследствии все мечети стали похожи на миниатюрную копию Святой Софии… После провозглашения Турции республикой храм получил статус музея… Была открыта древняя золотая мозаика, отмыты лики святых… Говорят, что в одной из внутренних колонн храма живет ангел, исполняющий желания… Зайдя во двор Айя-Софии, Надежда легко запрыгнула на обломок древней каменной колонны, похожий на небольшой постамент. — Щелкни меня, пожалуйста, — попросила она, протягивая Юрию фотоаппарат. — Ну так прими позу античной статуи! — весело скомандовал он. — Похожа на античную? — смеялась Надежда, позируя. — Даже лучше! — оценил полковник, фотографируя Надю, стоящую на древнем каменном обломке, — сюда надо приходить в первой половине дня. Здесь есть на что посмотреть, — сказал он, подавая руку женщине, собравшейся спрыгнуть с импровизированного постамента. Во дворе храма велись раскопки: в ямах виднелись фрагменты каменных строений, относящихся к еще более давнему времени. Музей закрывался, посетители направлялись к выходу. Юрий и Надежда влились в поток людей, покидающих территорию Айя-Софии. Не торопясь прогулялись до Голубой мечети, решили зайти во двор. Вечерняя служба уже закончилась. Правоверные мусульмане и туристы покидали святые стены. Надежда и Юрий шли навстречу толпе. — Сколько кранов! Чтобы все могли утолить жажду? — спросила Надя, указывая на череду водопроводных кранов вдоль стен у входа в Голубую мечеть. — Чтобы все могли помыть ноги перед входом в мечеть, — возразил Юрий, — правоверные мусульмане всегда входили в свои храмы босиком! Это правило и сейчас действует. Ты не знала?.. — Нет… — А для того, чтобы утолить жажду, есть питьевой фонтан. Видишь тот киоск с кранами, — Юрий подвел спутницу к изящному сооружению, расположенному в центре двора и огороженному декоративной решеткой. — Надо же! Просто… произведение искусства! — восхитилась Надежда. Прошлись вокруг питьевого фонтанчика и покинули территорию Голубой мечети через ворота с противоположной стороны. Неторопливо бродили по древним улицам, где каждый камень являлся свидетелем времени. От разнообразия товаров в витринах рябило в глазах: сувениры, шелковые платки и шарфики, изделия из нефрита, одежда, ювелирные изделия… Остановились около одного из ювелирных магазинов, рассматривая украшения в сверкающей витрине. — Здесь колечко-то купили? — спросил Юрий. — Нет, — ответила Надежда, — их тут на каждом шагу продают. Копии поделок султана Сулеймана. И не только его… — Красиво, — оценил Юрий, рассматривая сверкающую камнями витрину, — и романтично! Надо же, султан — ювелирный мастер!.. Делал настоящие шедевры для любимой женщины… — А он еще и стихи ей посвящал! — добавила Надя. — И философом был… и полководцем… Подойдя к лотку цветочницы, Юрий купил букетик причудливых ярко-оранжевых цветов, название которых лоточница отчетливо произнесла, но повторить его русскому человеку казалось нереальным. — Сударыня, прошу принять этот скромный букет в знак моего безмерного почтения, — шутливым тоном сказал он, с улыбкой протягивая Надежде цветы, — а ведь они чем-то на вас похожи, не находите?.. Хотя, вы, безусловно, красивее!.. Ладно? — Вы мне льстите, сударь! Зачем же так шутить? Я еще возомню, что это правда, зазнаюсь… — А это правда, — ответил он тихо, и глаза его лучились такой теплотой, что ей захотелось поверить в его слова… Наде нравилось, как Юрий на нее смотрел: его взгляд излучал нескрываемое восхищение и нежность. Она, бывало, и раньше ловила на себе подобные взгляды мужчин, но воспринимала их когда с равнодушием, когда — с раздражением, а иногда — с холодным осознанием того, что еще не утратила своей привлекательности. Взгляд Юрия словно пронизывал ее насквозь, оставляя в груди волнующее тепло. Она чувствовала, что влюбляется, и уже не в силах была этому сопротивляться. Стемнело. Сверкали звезды. Старинные фонари освещали густую зелень платанов и каменные фасады зданий. Юрий обнял Надежду за талию, слегка прижал к себе. Она не отстранилась. — У тебя сейчас такое безмятежное выражение лица! Тебе идет! А тогда в Москве… вся на нервах… как натянутая струна. Готова была расплакаться в любую минуту. Ты сейчас такая… — Какая? — Возвышенная какая-то… радостная… романтичная. И очень красивая. — Да ладно тебе, — потупилась она. Он поцеловал ее ладонь. Коснулся губами щеки. — А вот это уже лишнее, — смутилась она и попыталась высвободиться из крепких мужских рук, но он не отпускал ее. — Почему? — Потому что порядочные девушки на первом свидании не целуются! — с шутливым кокетством произнесла Надя фразу из известной сказки, отстраняясь от него. — Особенно с… «малознакомыми полковниками»? Надо же, забываю все время, — поддержал ее тон Юрий, — а, кстати, разве оно у нас первое? — продолжал он. — Или «порядочные девушки» так быстро забывают о прошлых свиданиях? Память ваша девичья такая короткая? — Так в Измайловском парке — это у нас… свидание, что ли, было? — наконец-то сообразила она. — А вы и не догадались, сударыня? Вот видишь, насколько я был сдержан! Ты даже не поняла, что это свидание. — А как же атрибуты… цветы… — Да… постеснялся как-то… Зато были стихи. Или ты думаешь, что я всем окружающим… МАЛОЗНАКОМЫМ дамам читаю Есенина? — поинтересовался Юрий. — Не думаю, просто мне тогда… не до свиданий было, — произнесла она задумчиво. — Я понимаю, — тихо ответил он, — тогда у тебя было такое обиженное личико… несмотря на все твои старания казаться сильной и независимой. — Какой кошмар! — Надежде вовсе не хотелось выглядеть перед ним жалкой и обиженной. — Ну почему же «кошмар»?.. Очень трогательно. Мне хотелось тебя защитить, отвлечь… успокоить. — У тебя это получилось, — сказала Надя, вкладывая во фразу двоякий смысл. — Да нет, не думаю, — возразил Юрий, — если бы получилось, то тебе не пришлось бы… побывать в руках этих мерзавцев. Фонтан на древней площади светился и играл переливающимися разноцветными струями. Вдали виднелась, величественно возвышаясь над местностью, эффектно подсвеченная Айя-София. Они прогуливались по аллее мимо хаммама Хюррем Султан — великолепнейшего сооружения, которое Сулейман подарил своей любимой русской супруге, желая стереть из ее памяти неудачную попытку соперницы, Махидевран Султан — матери шехзаде Мустафы — покуситься на ее жизнь. По другим данным, этот хаммам являлся частью комплекса, построенного по распоряжению и на средства самой Хюррем Султан. Старинные фонари светили мягким желтоватым светом. — Я третий раз в Стамбуле и не перестаю восхищаться! — признался Юрий. — Знаешь, на этой площади в античные времена размещался ипподром на сто тысяч человек. Здесь проводились спортивные состязания, скачки, разные увеселительные мероприятия и даже гладиаторские бои… Ипподром демонтировали в османское время… здания построили, деревья посадили… но очертания ипподрома все равно угадываются в топографии этого места… А площадь и сейчас иногда называют «ипподром». Вот представь, что нет деревьев, нет построек, — увлеченно говорил он. — А площадь назвали в честь султана Ахмеда — Султанахмет… — Или Ахмадие… Надежда попыталась представить, что здесь нет зданий, нет аллеи, нет этого замечательного фонтана… но у нее ничего не получилось, несмотря на ее богатую фантазию. — На поле ипподрома размещали монументы и статуи, привезенные со всех концов империи. До нашего времени сохранилось только эти три… Вот самый древний монумент в Стамбуле — египетский обелиск шестнадцатого века до нашей эры, доставленный из Луксора по приказу Константина Великого. — Юрий кивнул на высокий монумент, к которому они подошли. — Рельефы на его поверхности были выполнены византийским резчиком, который с точностью передал египетские иероглифы, значения которых, скорее всего, даже не понимал. — Ты так подробно рассказываешь! Откуда такие глубокие познания?