— А как же закон? — поинтересовалась возмущенная Надежда. — По современному законодательству турецкому мужчине разрешается иметь только одну жену, однако ислам допускает многоженство. Чтобы соблюсти видимость законности, мужчины зачастую с первой женой вступают в брак в муниципальной конторе «Беледие» — подобие российского ЗАГСа, а со второй совершают никях — обряд исламского бракосочетания. Но чтобы взять вторую жену, нужно представить нотариально заверенное согласие от первой, чтобы взять третью — согласия от двух предыдущих… и так далее. Современные женщины неохотно идут на это, особенно городские жительницы… — Ну а подробнее… про старину? — попросила Ирина. — Про старину… гарем долгое время оставался запретным местом, куда чужаки проникнуть не могли. Мы можем судить о жизни в гареме лишь по свидетельствам немногих европейских путешественников и послов, которые сами-то не видели его даже одним глазком. В эту часть дворца не имел доступа никто из посторонних, даже высокопоставленные вельможи… и, тем не менее, путешественниками было записано очень много информации, но зачастую ошибочной! В семнадцатом веке жена британского посла в Османской империи, леди Мэри Монтегю, опубликовала свои «Турецкие письма», ставшие первым произведением светской женщины о мусульманском Востоке. Первое, что приходит в голову обывателю при слове «гарем», — это сексуальные утехи падишаха. Но гарем прежде всего был его домом. Здесь же находился и образовательный центр. В гареме жили наложницы и дети султана, а еще — карлики, немые и шуты, которые прислуживали падишаху и его семейству. Гарем в султанском дворце называли «даруссаде», что переводится с арабского как «врата счастья». Арабское слово «harem» значит «запретное». Обитательницы гарема имели ограниченные связи с внешним миром. У каждой из них были свои конкретные обязанности, им приходилось придерживаться определенных правил и законов, которые во многих отношениях были не менее строгими и жесткими, чем в монастыре. — Да? — удивилась Ирина. — А ты как думала? — одобрительно заметила Надежда. — А еще они интриги плели… друг против друга. — А как же без интриг? Конечно, плели, — подтвердил экскурсовод, — а иногда невестки и свекрови организовывали заговоры, чтобы поубивать друг друга! И это не всегда была просто женская борьба, это была борьба за трон империи. — Вы сказали что-то про образовательный центр, — напомнила Надя. — Да. Юных особ обучали исламу, грамоте, турецкой культуре, правилам хорошего тона, умению поддержать беседу, танцам, рукоделию, музыке, особенному «дворцовому» турецкому языку… Присматривали за наложницами калфы и евнухи. Только получив достойное образование, девушка могла стать наложницей. — Так-то вот, Иринка! Твоего бы образования не хватило, — веселилась Надежда. — Уклад жизни женщин целиком и полностью зависел от благосклонности падишаха. Султанские наложницы до начала девятнадцатого века не покидали пределов дворца и не покрывали свою голову паранджой. Покрывать голову они начали после восшествия на престол Махмуда Второго, который позволил им выезжать в свет, участвовать в увеселительных прогулках, — демонстрировал экскурсовод свои познания. — Вот, в «увеселительных прогулках» можно было участвовать, — оживилась Ирина. — Когда господину будет угодно, — заметила Надежда. — Первоначально наложницы султана были бесправными рабынями, их покупали для гарема на невольничьем рынке. Если они не рожали господину наследников, то их перепродавали или отправляли в старый гарем, расположенный за пределами основного дворца Топкапы, где они доживали свои дни в забвении и слезах. Для матерей и сестер умерших или свергнутых султанов, а также бывших султанских приближенных, лишившихся его милости, был выделен старый дворец, или Дворец Слез. Сейчас в его зданиях размещается Стамбульский университет. — Но, получив образование, они могли, наверное, стать не только наложницами, но и… сделать какую-то карьеру? — спросила Ирина. — Дворцовые женщины до шестнадцатого века общественной жизнью не занимались. Первыми женщинами из гарема, которые выделились в обществе, стали жена Султана Сулеймана Хюррем и ее дочь Михримах. — Да, я читала! — перебила Ирина. Но, похоже, больше ее интересовало другое. — И что же, всегда женщины в гареме жили на правах рабынь? И никакого просвета? Они же как царицы выглядят… — Где — выглядят? — спросила Надежда. — В кино… — Они и на самом деле имели возможность красиво одеваться, — пояснил экскурсовод, — и даже, думаю, были обязаны это делать. Но… как они выглядели в действительности, никто не видел… В поздний период существования Османской империи наложницами становились свободные женщины. Они поступали в гарем с согласия родителей с целью сделать карьеру. Их больше не могли перепродавать, они имели возможность покидать гарем, выходить замуж, получив от султана солидное приданое. Таким образом, на протяжении почти пятисотлетнего существования султанского двора в Стамбуле нравы в нем постепенно изменялись и смягчались. Это в равной мере касалось жизни и наложниц, и принцев — братьев султанов. Были забыты и старинные обычаи, когда провинившихся женщин сбрасывали в мешке в пролив Босфор… Стамбульские султаны, за исключением Сулеймана, женившегося на Роксолане, никогда не вступали в брак, а наложницы были для них семьей, — их индивидуальный экскурсовод, похоже, был хорошо осведомлен о жизни гарема. Видимо, ему часто приходилось рассказывать об этом, отвечая на вопросы туристов. По корявому стволу платана, росшему почти посреди двора, черными дорожками вверх и вниз ползали муравьи. В клумбах цвели тюльпаны самых неожиданных оттенков и причудливых форм. Некоторые из них уже увядали. Надежда невольно залюбовалась таким разнообразием и необычной формой цветов. — Это они уже отцветают, — задумчиво произнес экскурсовод, поймав ее взгляд, — в этом году поздняя весна, обычно в это время здесь уже другие цветы. А вы знаете, что цветок тюльпана — символ правящей династии Османов? — спросил он. — Я слышала об этом, — ответила Надежда. — В Турции выводили разные новые сорта тюльпанов. Отсюда они позже распространились по всему миру. Изображение этого цветка встречается в традиционных узорах для одежды, посуды и в ювелирных украшениях. — Даже стаканчики для чая здесь имеют форму тюльпана, — заметила Ирина. — Такой стакан в Турции называется «бардак», — сообщил экскурсовод, вызвав у Ирины приступ смеха. — И шапка султана по форме напоминала этот цветок, — добавил он. На одной из клумб, где тюльпаны почти отцвели, рабочие в специальной одежде аккуратно убирали их стебельки и высаживали рассаду каких-то других растений. У крепостной стены в ряд стояли несколько резных питьевых фонтанчиков. — Я видела похожий по дороге к отелю… Они действующие? — спросила Надежда. — Нет, это экспонаты… Пристенные питьевые фонтаны вырезаны из белого мрамора. Во дворце их было множество… В стеклянном павильоне купили билеты во дворец, отдельно — в гарем и отправились дальше. — Сейчас первый двор представляет собой тихий парк, а в прежние времена больше походил на шумную городскую площадь: здесь находились различные службы и жилища дворцовой челяди… Дворец не раз сгорал почти дотла и отстраивался заново, но основной принцип оставался неизменным. Топкапы — это четыре двора, составляющие внешний и внутренний дворцы: «бирун» и «эндерун». Бирун — это официальная и общественная часть, которая располагалась в первом и втором дворе. Первый двор сейчас сросся с окружавшими дворец садами и парками. Эндерун — третий и четвертый дворы плюс гарем: приватные, неофициальные покои, — рассказывал экскурсовод. — Топкапы был главным дворцом империи в течение примерно четырехсот лет, и в нем жили двадцать пять султанов. В середине девятнадцатого века султан и его приближенные переехали в новую резиденцию — дворец Долмабахче на Босфоре. Комплекс Топкапы является музеем с тысяча девятьсот двадцать четвертого года. Он завораживает: здесь можно гулять весь день с утра до вечера, и не надоест! — Вот здорово! А мы весь день здесь будем? — спросила Ирина. — Пока не устанем, — пообещала Надежда. — Не устанем, не устанем! — возликовала Ирина. — Ворота с гранеными башнями — это ведущие во второй двор Врата приветствия. За ними начинаются внутренние дворы комплекса. Здесь спешивались всадники: проезжать дальше верхом имел право лишь султан. — А, извините, как к вам обращаться? — спросила Надежда. — Василий Иванович, — представился мужчина. — Василий Иванович, в этих толстых стенах, в торцах самих ворот вмонтированы двери. Они ведут в какие-то помещения? В них кто-то жил? — спросила Надежда. — Нет, никто не жил, — покачал головой экскурсовод, — там находились стражники. В этих помещениях они прятались от непогоды. А вот на тех площадках даже костры разжигали. Здесь зимой не так тепло, как сейчас, — улыбнулся он, — часто дует холодный ветер с Босфора. Территория во втором дворе выглядела более ухоженной, нежели в первом: портики, кипарисы, дорожки, веером расходящиеся от ворот. — Пять дорожек, которые ведут во дворцовые кухни, Баб-и Саадет — Врата счастья, Диван, гарем и дворцовые конюшни, — продолжал свою миссию экскурсовод. — В дни заседаний Дивана двор бывал заполнен роскошно одетыми вельможами и их челядью. — А что за трубы вон там? — спросила Надя, указывая на ряд труб над куполообразными крышами. — Это дворцовые кухни. Они имеют сводчатые потолки, снабженные вытяжками, а сами своды сделаны в характерном османском архитектурном стиле. Теперь в кухнях дворца — музейная экспозиция посуды. Там же были и кондитерские — «халванаме», в которых изобретались и готовились изысканные сладости. — А стены, украшенные изразцами и золотыми решетками, напротив кухонь — это что? Гарем? — спросила Ирина. — Нет, — ответил Василий Иванович, — напротив кухонь — здание султанского совета — Дивана, увенчанное Башней законности, или Башней правосудия. В помещении Дивана можно увидеть слуховое окошко с мелкой ажурной решеткой, за которым султаны, оставаясь незамеченными, могли присутствовать на заседаниях совета. Придворные никогда не знали, следит ли за ними повелитель. — Еще одни ворота! Третьи! — воскликнула Ирина. — Да. Это и есть Ворота счастья, или Врата блаженства, ведущие в третий и четвертый дворы Топкапы. Второй двор в султанские времена служил парадным двором для проведения торжественных ритуалов с участием тысяч человек. Под козырьком Ворот счастья проходили церемонии вступления султанов на трон, здесь же жаловали титулы подданным. Ирина направилась к третьим воротам. — Подождите, туда мы обязательно пойдем, но позже. А сейчас обратите внимание на эту вывеску! — сказал Василий Иванович, указывая на неприметную табличку с надписью «Harem» на каменной стене. — И что это? — спросила Ирина. — А ты прочти! — предложила Надежда. — Харем, — прочитала Ирина, — гарем, что ли?! — Именно! — засмеялся Василий Иванович. — За колоннами Дивана — один из входов в гарем. Представление о необычайной роскоши этой части дворца — домыслы европейских путешественников. На самом деле помещения гарема — это лабиринт маленьких комнаток, чередующихся с темными коридорами, которые выводят в изящные гостиные. В гареме находятся покои, предназначавшиеся для жены, матери султана и рабынь. Посреди гарема Топкапы располагался Парадный, или Тронный, зал, а один из коридоров гарема служил для торжественного прохода султана. Сейчас помещения гарема пусты: почти вся мебель вынесена и хранится на музейных складах, а частично утрачена. Во времена же Османской империи комнаты в покоях султана, его фавориток и валиде украшались богатыми парчовыми занавесками, на полах — ковры, подушки в шелковых наволочках, а все твердые детали кроватей вырезаны из слоновой кости и инкрустированы сандалом, кораллами, древесиной алоэ. Да и в помещениях для рабынь убранство было не дешевым…. — Мы пойдем туда? — спросила Ирина. — Да, давайте прямо сейчас, — предложил Василий Иванович. — Итак, во втором дворе расположен официальный вход в бывший султанский гарем. В прежние времена в него можно было попасть и из третьего двора, теперь же там выход для посетителей. Просочились через турникет для билетного контроля, прошли мимо помещений, где когда-то несли стражу евнухи. Прямо уходил коридор под открытым небом, по левую и правую стороны располагались помещения для наложниц. — Первое, что открывается нашему взору, — Внешний двор. Далее — Каретная дверь и Шкафной купол. Обратите внимание, дорожка вымощена щебнем, чтобы лошадь, на которой султан приезжал сюда, не поскользнулась. А высокая каменная площадка предназначена для того, чтобы ему было удобно садиться на коня и соскакивать с него. Щебеночная дорожка украшена традиционным узором. Здесь на лошади мог появляться только султан, и никто более! — сказал Василий Иванович и строго погрозил пальцем. Вышли во внутренний двор. Сюда открывались окна покоев султанских наложниц. По всему видно, что много женщин здесь не поселишь… — В девятнадцатом веке, когда работорговля в Османской империи была запрещена, представители различных кавказских народов продолжали отдавать девушек в султанский гарем, что по сравнению с жизнью где-нибудь в нищем ауле считалось для женщины вершиной успеха. Ирина слушала Василия Ивановича, вглядываясь в окна, из которых смотрели когда-то пытливые глаза красавиц в надежде увидеть своего повелителя… — Наложницы, которые не становились избранницами султана, работали служанками и воспитательницами более юных особ. Они могли покинуть гарем по истечении девяти лет. Однако часто случалось, что они не желали рисковать и оставлять привычные стены, имея сомнительную перспективу оказаться в незнакомых условиях. Те женщины, которые хотели уйти и выйти замуж раньше означенного срока, могли обратиться с этой просьбой к султану. В основном такие ходатайства удовлетворялись. Их отпускали, выдав богатое приданое: бриллиантовый комплект, роскошные ткани, а также дом за пределами дворца и все, что требовалось для его обустройства. Им выплачивалось и регулярное пособие. Такие женщины назывались дворцовыми и пользовались в обществе уважением. Из архивов известно, что пенсии выплачивались и детям бывших наложниц. Султаны делали все, чтобы женщины из гарема, даже бывшие, не испытывали материальных затруднений. Стоит ли удивляться, что многие девушки империи мечтали о такой карьере! — Да-а-а! — мечтательно протянула Ирина. — Что «да»? — возмутилась Надежда. Похоже, что экскурсия в гарем произвела на Иру совсем не то впечатление, на какое она рассчитывала. — Что «да»? Сейчас другие законы! И султанов нет! Хочешь в сельскую местность, десятой… «женой» в гарем к какому-нибудь фермеру? Будешь у него на правах ломовой лошади бесплатной рабочей силой, вместе с другими… такими же дурочками! Ирина потупилась. Экскурсия продолжалась. — Этот большой двор и окружающие его, изящно украшенные павильоны: резиденции валиде-султан — матери правящего султана и наследника престола — шехзаде. Здесь же с восемнадцатого века под особым надзором жили братья правящего султана, в так называемой «золотой клетке», — продолжал Василий Иванович. — В роскоши, но взаперти, — вставила Надежда свой комментарий. — Именно так, — подтвердил Василий Иванович, — но все-таки лучше, чем в могиле, — добавил он. — Уютные дворики для прогулок местных обитательниц были отделены от внешнего мира высокой каменной стеной. — Как в тюрьме, — опять заметила Надя. — Но ведь это целый мир! Они здесь под защитой. А снаружи — разные опасности… да и бедность… — Это так, — согласился Василий Иванович.