Ирина тоже заканчивала сборы. Тщательно отглаженный голубенький костюмчик, который девушка обычно надевала в колледж на занятия, она освежила брошкой со стразами, тщательно подкрасила реснички. — Красотулечка! — оценила Надя. Подтянулись друзья-партийцы. — Ну что, вы готовы? — поинтересовался Серега. — Причепурились? Нафуфырились? — Естественно, — ответила Надежда. Сергей внимательно посмотрел ей в лицо, делая вид, будто что-то не так. — Что такое? — насторожилась она. — Челку поправь! Надежда, не понимая, посмотрелась в зеркало. — Харизма из-под челки выглядывает, — пошутил Серега. — Да ну тебя, — засмеялась она. …В зале регистрации всех встречали представители центральных органов партии. Подошла Кира Николаевна — бессменный координатор, осуществляющая связь с региональными отделениями. Любые новости регионы узнавали по ее звонку, а голос Киры был хорошо знаком не только руководителям региональных отделений, но и их женам, детям, мужьям и многим другим родственникам, если таковые имелись. Кира Николаевна состояла в партии с самого дня ее учреждения и с тех пор оставалась на посту даже в особо трудные времена. Здесь можно было встретить многих из первых демократов-романтиков, стоявших в мятежном девяносто первом у Белого дома… Надежда примкнула к партийцам несколько позже — весной девяносто пятого — с боевым задором, высокими целями и безмерным уважением к этим людям. …Устинову избрали в состав Президиума, и она заняла свое место рядом с коллегами. Ей всегда казалось, что выбирают ее в этот весьма уважаемый рабочий орган, если можно так выразиться, «для оживления интерьера»: мрачновато смотрится массивный стол на сцене, если за ним восседают одни мужчины. Особо важной для Президиума персоной она себя не считала. В зале Надя заметила много новых лиц, из чего сделала весьма благоприятный вывод. «Растем», — подумала она. Докладчиков было немного, и особых разногласий в их речах не прослеживалось. Надежда выступать на этот раз не стала — считала, что все, в принципе, уже сказано, а повторяться ей не хотелось. Бывалые партийцы говорили, что Устинова высказывается редко, но если уж говорит — то по делу. Она ценила такое мнение товарищей о себе и старалась ему соответствовать. Так или иначе, все вопросы были обсуждены, основные решения выработаны без особых баталий… А партия видела и такое! Когда-то, в середине девяностых, в Государственной думе работала фракция Демократической партии под руководством известного кинорежиссера и политика, и существовал реальный шанс на более значительный успех. Но, увы, тогда он реализован не был… У Надежды дома с тех пор висит плакат с лозунгом: «Остановим криминальную революцию!»… * * * На следующий день предстояло сдавать подписи. Когда Надежда со товарищи прибыла на место — в штаб, расположенный близ станции метро «Электрозаводская», — там уже собралось несколько представителей регионов. Ей выдали увесистую пачку чистых подписных листов для продолжения работы. «Эту пачечку обязательно надо отдать Василию для доставки домой», — не без злорадства подумала Надя. Дождавшись своей очереди, она подошла к столу координатора для проверки подписей. Несмело сев на краешек стула, развернула пачку заполненных разными почерками листов, по одному стала выкладывать их на стол. Координатор внимательно просматривал подписи, вычеркивая те из них, которые, по его мнению, были внесены с нарушениями. Каждая забракованная подпись отзывалась в душе Надежды почти болезненным ощущением. В этот раз на доработку возвратили больше половины. Получив деньги за принятые подписи и аванс за следующую партию, упаковала возвращенные листы и в совершенно дурном расположении духа отправилась к станции метро «Электрозаводская». Она-то надеялась, что ее сумка станет легче, а в результате «ценный груз» потяжелел почти вдвое. Злясь на весь мир и прежде всего — на себя, Надежда перекладывала на ходу свою тяжелую ношу из одной руки в другую. Вдруг ее взгляд остановился на русоволосом мужчине невысокого роста, с пышными усами. Мужчина шел навстречу и приветливо улыбался Надежде, как будто он давным-давно с ней знаком и несказанно рад ее видеть. «Кто-то из наших новых партийцев, наверное, идет подписи сдавать… или сдал уже, — решила Надя, — усатый… кажется, был на съезде в зале кто-то новенький… с усами… из какого же он региона?» — подумала она и даже представила, как видит этого человека на заседании. А вслух сказала: — Привет! Как дела? Идете сдавать подписи или сдали уже? Много забраковали? — она так рада была видеть доброжелательное лицо после этих строгих проверяющих, что буквально бросилась на шею улыбающемуся мужчине — по-свойски, по-приятельски, как было заведено у них с друзьями-партийцами. Не слушая ответа, Надежда продолжала: — А у меня две трети подписей забраковали! Представляешь? Опять эту тяжесть домой везти! Кошмар какой-то! Она сразу перешла с улыбающимся мужчиной на «ты», как с товарищем по партии, тем более он был на первый взгляд одного с ней возраста, а то и моложе. — А кто это? — спросил маленького роста мужичок, который смешно семенил рядом с улыбающимся усатым мужчиной. Надежда даже не сразу обратила на него внимание: был он какой-то незаметный, но в то же время присутствовало в его облике что-то основательное, надежное, хозяйское, но из-за невысокого роста ему больше подходило именно слово «мужичок», а не «мужчина». — А кто это? — испуганно переспросил он. — Не знаю, — продолжая улыбаться, ответил усатый мужчина. «Своих не узнает», — подумала Надежда о мужичке, а насчет усатого мужчины решила, что он, вероятно, пошутил, сказав, что ее не знает. — Слушай, а помоги мне, пожалуйста, сумку до метро донести, тяжеленная ужасно! — попросила она. — Ну, давай, — согласился усатый мужчина, с готовностью забирая у Надежды сумку и продолжая радостно улыбаться, а сам развернулся вслед за ней в сторону станции метро. — А ты понеси вот это, — он отдал ей кожаную борсетку. — Да кто это? — не унимался мужичок, тоже изменив вслед за улыбающимся попутчиком направление движения на противоположное. — Да не знаю я, — ответил опять усатый мужчина, все внимание которого занимала болтовня Надежды. Она же задавала ему вопросы и, не слушая ответов, продолжала монолог. Ругала чересчур принципиальных проверяющих, свою бестолковость, а заодно — и новый федеральный закон о политических партиях, в соответствии с требованиями которого все они должны пройти перерегистрацию, а перед этим численность каждого регионального отделения нужно увеличить, по меньшей мере, раза в три… — Вы из какого региона? Сколько у вас людей?.. У нас — около четырехсот человек, а надо не меньше тысячи! И новые местные отделения создавать… Усатый мужчина продолжал молча улыбаться. Да если бы он и хотел что-то ответить, то вряд ли ему это удалось бы. При несмолкаемой болтовне Надежды вставить хоть слово было просто невозможно. — Вы когда домой собираетесь? — спросила Устинова и снова не стала ждать ответа. — А мы завтра… Нас шесть человек приехало. Мои где-то по городу сейчас гуляют, а я, как каторжная, с подписными листами вожусь, — пожаловалась она на свою тяжелую жизнь. Мужичок, между тем, молча семенил рядом и с настороженным любопытством прислушивался к этой странной беседе, а если сказать точнее — к монологу Надежды. Вот и станция метро. Надя подошла к кассе, встала в очередь. — Сейчас я возьму карточку и будем прощаться! — объявила она. — Да мы тоже с тобой прокатимся, — озвучил намерение усатый мужчина. — Ну, тогда я возьму и вам карточку! — Да нам не надо! У нас проездные, — сияя жизнерадостной улыбкой, ответил он. «Зачем им проездные на метро, если они не москвичи? — подумала Надежда, и в ее мысли впервые закралось смутное сомнение. — А я же их не знаю!!! И они не из нашей партии…» — наконец-то дошло до нее. Кто они такие? Зачем незнакомец взял сумку? Там лежала крупная сумма денег, которую Надя должна была раздать людям за сбор подписей. Чтобы собрать столько, ей пришлось бы откладывать свою преподавательскую зарплату около года! Да еще и подписные листы, которые надо вернуть людям на доработку… В ее голове пронеслась вереница самых неприятных мыслей, а по спине пробежал холодок… «Вот так в ситуацию я попала по своей глупости!.. А ведь знаю, что нельзя в Москве доверять первым встречным! Здесь же полно жуликов, особенно — рядом с вокзалами!» — подумала она. Надежда купила карточку на две поездки в метро. Ругая себя за легкомыслие, она обратилась к усатому мужчине с убийственно логичной речью: — Мужчина, отдайте мне сумку, пожалуйста, мне некогда тут с вами разговаривать, я очень тороплюсь! — Надя перешла на «вы», как и положено обращаться к незнакомым людям. — Да ладно уж, я провожу до гостиницы. Куда ты с такой тяжестью! Тебя же ветром качает, — продолжая улыбаться, возразил он. Надежда не знала, считать его слова «ветром качает» неудачным комплиментом или наоборот, но решила не заострять на этом внимания. — Мужчина, отдайте мне сумку, — настаивала она, пытаясь вырвать «драгоценную ношу» из сильных рук усатого незнакомца. — Да ладно тебе, — все еще улыбаясь, проговорил он, — что, ценная поклажка, что ли? Там деньги, наверное? За подписи, что ли? Да не бойся! Ты знаешь, сколько денег в борсетке, которая у тебя в руках? Уж гораздо больше, чем в твоей сумке! Честно! — Мужчина, ну что вы ко мне пристаете? — возмущенно воскликнула не на шутку испуганная Надежда, и это был ее последний аргумент. — Интересно, это кто к кому пристал? — смеясь, усатый мужчина задал вопрос, не требующий ответа. Ей все же удалось вырвать свою сумку из рук незнакомца. Он едва успел поймать борсетку, небрежно брошенную ему Надеждой. Почти бегом, насколько это было возможно с тяжелой ношей, она спустилась по эскалатору и остановилась в ожидании поезда. — А ты куда Володьку дела? — испуганно спросил запыхавшийся мужичок, подбежав к ней. — Так его Володькой, что ли, зовут? — вопросом на вопрос ответила Надежда. — Володькой, — подтвердил мужичок. Тут подскочил Володька. — Ну что, давай помогу сумку до гостиницы довезти, что ли? Тяжело ведь, — заливаясь смехом, предложил он свои услуги. Через минуту, оценив комичность ситуации, громко хохотали все трое, привлекая внимание окружающих, с удивлением поглядывающих на странную компанию. Оказалось, что Надежде повстречались два друга-москвича. Володька — майор зенитно-ракетных войск в отпуске, а мужичок — тоже майор, но недавно уволившийся в запас и теперь пытающийся найти свое место в гражданской жизни. Отпустив приятеля, майор Володька пообещал присоединиться к нему позже, а сам поехал провожать даму с ее тяжелой сумкой до гостиницы.