«Гробики готовы. Выслал по пять штук» «Ждем. Все будет офигенно» «Я прошу еще раз проверить разводку, готовность должна быть 100 %» «Так и будет» «Хорошо». (Из переписки в закрытом чате) Глава 14. Время истекло За несколько дней до Дня Страха Мерлин сам выехал на кражу со взломом. Квартира Ирины и ее дочери располагалась в панельной многоэтажке в тихом спальном районе, недалеко от сквера и станции метро. Пожалуй, это был один из немногих пригородов, в которых ничего никогда не происходило. Жилой комплекс оказался на отшибе, в итоге все жители района знали друг друга слишком хорошо и невольно друг за другом приглядывали. Дочь Ирины — студентка мединститута — встретила полицию и сотрудников ФСБ во дворе, на детской площадке. Заметив подъезжающие машины, махнула рукой, привлекая к себе внимание. Олег Бородин подошел к ней, представился и показал удостоверение. Девушка посмотрела на него с мрачным интересом: — Вот таких, как вы, мама больше всего и боялась. Бородин сел рядом с девушкой. На вид она казалась моложе, чем по документам. Розовые шрамы от акне на щеках, чуть обветренные губы. Темная толстовка и бесформенные джинсы-трубы делали ее похожей на парня. А сутулость усиливала это впечатление. — Чего во мне такого устрашающего? — спросил Бородин. — В том-то и дело, что ничего. Обычный мужик. Такой вотрется в доверие на изи[10]… — Даже если так. — Бородин прищурился, наблюдая, как в подъезд один за другим заходят криминалисты, кинолог с собакой, следователи. — Тебе есть, что скрывать? Девушка хмыкнула: — Никому не нравится, когда копаются в мозгах. — Зато когда тебе угрожает опасность, ты знаешь, кому звонить. Верно? — Он кивнул на криминалистов, выгружающих оборудование, — к ним подошел следователь из районного УВД, который вел дело со взломом до этого момента. Девушка притихла. — Так все-таки в какую историю влипла твоя мать? — Олег продолжал наблюдать за оперативниками. Девушка поежилась, поправила капюшон толстовки, затянув тесемки на подбородке. Покосилась на Мерлина. Он почувствовал — говорить не хочет, все еще оберегая память матери. Олег решил помочь девушке: — Она ведь не просто так исчезла из дома. Она боялась, очевидно. Кого или чего? — Девушка продолжала молчать. — Нам известно, что Ирина работала на коммерческий проект. И в ходе его исполнения узнала что-то, что заставило ее бежать. Девушка все еще изучала носки своих кроссовок. — Она хотела, чтобы я не пострадала, — проговорила она, наконец. — Над чем она работала? Девушка покачала головой: — Я не знаю. Она никогда не рассказывала. Но была очень увлечена, говорила, что накануне грандиозного открытия, которое изменит отношение к микробиологии. — Это было связано с математическими расчетами и прогнозированием? Девушка неуверенно кивнула. — Понимаете, мама была очень увлечена этим проектом. Последние недели перед исчезновением просто не останавливала работу… А потом собралась и уехала. Взяла все свои записи, унесла с собой. — Она вам ничего не объяснила, не оставила записки? — Оставила: «Чем дальше я от тебя буду, тем лучше для тебя. Не ищи меня. Мама». Еще оставила документы, доверенности на все имущество и распоряжение счетами. Договор ипотеки с отметкой о выплате. Новое свидетельство я уже забирала сама… Мерлин помолчал. Поднялся ветер, принес с собой взвесь дождя и опавшую листву. Из подъезда вышла женщина с внуком в коляске. Малыш агукал и теребил в ручонках игрушку-спиральку, закрепленную на ручке коляски. Женщина с удивлением посмотрела на дочь Ирины, кивнула. Девушка ответила ей и отвела взгляд. Мерлин заметил, как она рукавом стерла со щеки слезы. Надо же, он и не заметил, что она плакала. «Чурбан», — отругал себя Бородин. — Примите соболезнования. Девушка отозвалась: — Мама очень талантливая была. Я уверена, что она что-то важное открыла. — Я верю вам. Нам бы понять, что это было. Ее дочь пожала плечами: — Я вряд ли смогу помочь… — Вас будет подробно опрашивать следователь, я, конечно, посмотрю протокол. Но сейчас хотел бы узнать ваше мнение: что, как вы думаете, искали воры? — Возможно, те бумаги и записи, которые мама забрала с собой. Возможно, что-то еще. — Что-то исчезло? — Да, деньги. Около семи тысяч, которые я хранила дома. Наличкой. Мои кольца золотые. И сережки с аметистами, подарок мамы… Вот их очень жаль. — Мы найдем их. — Мерлин встал. Девушка кивнула, посмотрела на него снизу вверх. — Я не знаю, над чем работала мама, но однажды она звонила с моего сотового вот этому человеку. — Девушка достала из кармана толстовки и протянула Бородину помятую бумажку с криво написанными цифрами. — Это было накануне ее исчезновения. Я выписала номер для полиции, когда обнаружила, что она исчезла. Олег развернул листок. Восемь месяцев назад этот номер принадлежал Натану Алексиевичу. * * * Натан сжимал в кулаке сто пятьдесят рублей, выданных Жориком на покупку дешевой выпивки, и кутался в пальто, прячась от пронизывающего ветра. Заглянув в отделение банка, посмотрел, какое сегодня число. Выходило, что на хате с алкашами он провалялся трое суток. Сколько можно еще так прятаться? Целую вечность. Но тогда от него самого ничего не останется. Он уже и сейчас был не уверен, что что-то осталось. Дойдя до киоска с периодикой, просмотрел передовицы бульварных газет. Те пестрели знакомыми заголовками. Какая новомодная красотка какое платье выгуляла в отпуске, какие прелести продемонстрировала ее коллега по артистическому цеху, у кого новый любовник, кто разоткровенничался о собственных политических взглядах. Ничего, что говорило бы о работе «Либертариума». «Может, еще не началось? — подумал Натан с надеждой. — Может, еще не поздно все исправить?». Он вытащил из кармана деньги, огляделся. Найдя взглядом остановку, нырнул в подошедший автобус, и уже через полчаса стоял у представительного здания. Позвонив, дождался ответа домофона: — Вы к кому? Натан Ольгович сглотнул. Будто надеясь, что в последний момент что-то решится иначе, оглянулся. — Мое имя Натан Алексиевич. Я пришел оформить явку с повинной. У меня информация о готовящемся террористическом акте. * * *