– Кхм, – демонстративно кашляет Ева, с прищуром и хитрой улыбочкой оглядывая мое лицо. – Маленькая девственница еще и маленькая лгунья? – Да иди ты, – шиплю, уставившись на телефон. Не хочу отвечать. Совершенно не хочу, потому что знаю, зачем он звонит. – Я на минуту. – С Чейзом тебе не хватит минуты, сучка, – вдогонку кричит Шона, и, удаляясь в туалет, я слышу за спиной смех подруг. *** Проверяю все кабинки и запираюсь в крайней. Только потом отвечаю на вызов. – Привет, малышка. Скучала? – ухмыляется Чейз. – Не особо. – Уф… Ты ранишь мою душу, Кендалл. – Ближе к делу, Чейз. – Обожаю твою пылкость. Поэтому я тебя и выбрал. – Отвали, Чейз. – Ты выполнила мою просьбу? – Нет. Я же вчера сказала, что отказываюсь. Хватит. То была разовая акция. Я помогла тебе, ты помог мне. Все. Я не собираюсь заниматься… – Чем же, малышка? – его голос пропитан иронией, и меня это бесит. Будто он не воспринимает меня всерьез. А он и не воспринимает, раз звонит снова. – Тем, чем занимаешься ты! Тот раз больше не повторится, понял? Оставь меня в покое. – Ты слишком горячая, чтобы у меня это получилось. – Отвали! – он начинает меня по-настоящему злить. – У тебя есть еще эта ночь, чтобы выполнить то, что должна, Кендалл, – его тон моментально грубеет и пробирает до мозга костей. – Потом я буду разговаривать с тобой иначе, поняла? – Чейз, найди другую дурочку. Мне больше от тебя ничего не нужно. Я не плотно сидела и завязала, ясно? И не собираюсь помогать тебе. Ни тут, ни в Америке. – Я предупредил. Подставишь меня, малышка, – подставишь других людей. А они посерьезнее, чем какой-то фотограф. Посерьезнее тех, кого ты видела в Милане. Они не потерпят отказа, малышка. Не разочаруй меня. А потом, если захочешь, я снова сыграю твоего бойфренда на хэллоуинской вечеринке в Бостоне. И в этот раз сможем закончить нашу игру куда интереснее, чем в прошлый. Я снова отведу тебя в туалет и буду очень-очень нежным. Обещаю. – Иди к черту! Прежде, чем бросить трубку, слышу мерзкий смех Чейза по ту сторону динамика. Хренов фотограф! Пошел он ко всем чертям. Не собираюсь больше помогать Чейзу сбывать таблетки. Я обещала Бостону. Я клялась. И я действительно завязала со всем этим дерьмом. Но даже после моего четкого отказа, Чейз все равно рассчитывает на то, что я выполню его указание. Не знаю, зачем согласилась в первый раз. Черт меня дернул. Чейз убедил. Сказал, что это фигня и просто незначительная помощь – раздать пакетики девочкам в клубе, на танцполе, потом в туалете, на баре, незаметно забросить в сумочку. В толпе людей я как рыба в воде, поэтому все вышло очень просто. Я даже не задумывалась, что делаю и насколько это серьезно. И тогда Чейз не давил на меня. Сказал, что останется в долгу. И, черт, выполнил обещание. Хоть и глупое. И теперь я в заднице. Нужно скорее вернуться к Бостону. Он поможет. Не оставит меня в лапах Чейза. Я все ему расскажу. *** Я вылетела в Бостон утренним рейсом, как и планировала. Оставила нетронутым товар Чейза. Я все сделала правильно. Он не имеет права помыкать мной. Гребаный мудак. Вообще не понимаю, с чего он взял, что я буду исполнять роль его девочки на побегушках. У меня теперь другая жизнь. Без подсластителей эмоций, как сказал Бостон, потому что с ним мне они не нужны. Родительский дом встречает меня пластиковыми скелетами в человеческий рост, обхватывающими колонны при парадном входе. Их головы прикреплены веревками к крыше, отчего тела и черные дырявые мантии болтаются по ветру, нагоняя жути. Вся веранда усыпана бутафорской паутиной пепельных оттенков. На белые стены дома разбрызгана какая-то жижа, имитирующая кровь. Выглядит мрачно, устрашающе и безумно круто – так, как я люблю. Наверняка постарались близнецы Тристан и Джордан. Резные тыквы распиханы по крыльцу и всему двору. В них уже воткнуты электрические свечки. Возле гаражных ворот стоит чучело Джейсона16с окровавленным мачете из папье-маше. В этом году моя семья решила подготовиться к Хэллоуину максимально. Они точно ждали меня и пытались произвести впечатление. Что ж, у них получилось. Я в восторге. Стучу в дверь, отгребая в сторону куски паутины, и вместо приветственных объятий на меня выскакивает брат в хоккейной окровавленной маске. Он рычит и нападает на меня. – Эй-эй-эй! – отступаю и смеюсь. – У нас уже есть один Джейсон возле гаража! – но тут на меня набрасываются сзади. Второй брат в маске Майкла17. Тристан и Джордан стискивают меня в объятиях и подхватывают на руки под звуки устрашающего рычания. – Эй! Вам сколько лет, засранцы?! Поставьте меня на ноги! – хохочу, когда оба волокут меня в дом. Тристан в образе Джейсона держит за ноги, а Джордан, он же Майкл, сдавливает мои плечи и руки. – Откормила же вас мама! Хоть они и младше меня на год, но ростом уже почти догнали папу. Не мальчики, а какие-то скалы. Хоть я и сама довольно немаленькая, но по сравнению с ними мои пять футов одиннадцать дюймов18кажутся незначительными. – Детка! – слышу возглас папы откуда-то из гостиной, но не могу высвободиться из цепких рук братьев. – Эй вы! Быстро поставили мою дочь на ноги! Или вам отвесить подзатыльников? – Мы оба знаем, что лучшие подзатыльники отвешивает мама, – в один голос приглушенно хохочут братья. – Тогда готовьте свои головы, – суровый голос мамы заставляет Тристана и Джордана выпустить меня из рук, и я падаю на пол. – Ай! – принимаю сидячее положение, почесывая затылок. – Детка, ты ударилась? – тут же подлетает папа. – Нет, все в порядке, – улыбаюсь, принимаю его руку и встаю на ноги. – Эти засранцы неуправляемы, – цокает мама. – Ведут себя как дети! А им скоро по восемнадцать! – В нас просто слишком много энергии, – отвечает Тристан и снимает с себя силиконовую маску Джейсона. – В колледже из вас ее вытянут. Поверь мне. – Мы так рады твоему возвращению, Кендалл, – папа заключает меня в объятия. – Вижу. Дом нарядили круче, чем в мой день рождения, – прижимаюсь к его груди и обнимаю за плечи. Я безумно скучала по самому прекрасному папе в мире. – И все эти старомодные украшения, скелеты, тыквы, силиконовые маски… Такого я давно не видела. Где же голограммы? Это ведь проще и потом не надо мыть дом. – Чушь, – мама подходит и целует меня в щеку. – Мы знаем, как ты любишь все эти штуки из старых фильмов ужасов. – Откуда? – смеюсь и целую маму в ответ. – Бостон подсказал, как порадовать тебя в этот день. Бостон. Сердце моментально подскакивает до горла, а лицо озаряется самой ослепительной улыбкой. Даже мысль о нем заставляет меня сиять так, будто перед лицом взрываются салюты, а огни отражаются в моих глазах. – Он здесь? – едва не визжу я. – Нет… – прищуривается мама, и я резко убавляю мощность накатившего ликования. – Ладно, Кендалл нужно отдохнуть, – папа приобнимает меня за плечи. – Чуть позже поужинаем, а потом пересмотрим кучу твоих любимых фильмов ужасов, – обращается ко мне. – Но ты ведь их не любишь, – смеюсь. – А ты не любишь мои любимые романтические фильмы. Ты даже не плакала над «Три метра над уровнем неба»! – Пап, это банальное старье. Скука и предсказуемый сюжет. – Иисусе, кажется, тебя покусала тетка Серена. Такая же непробиваемая, черствая женщина. – Как же ее Эзра пробил? – не перестаю хохотать. – У него был магический жезл! – кричит мама из кухни. – Стенли! – тут же напрягается папа. – Брось, Кендалл уже взрослая. И наверняка знает, кто, кого и чем может пробить. Тут главное искра, детка. – А у вас с папой была искра сразу? – Нет, – быстро отвечает мама. – Да, – одновременно с ней уверенно и воинственно заявляет папа. Я смеюсь до слез. – В смысле «нет», Стенли? Ты что такое рассказываешь нашим детям?! – Правду, Юджи, а не сопли из твоих романтических фильмов. Пусть знают, что так бывает только в фильмах. – Неправда! Я полюбил тебя с первого взгляда и люблю до сих пор! – Иисусе, – умиляюсь я. – Вы самая прекрасная пара в мире. Вот честно. Хочу, как вы. И как Серена с Эзрой. Вы прямо… Пример идеальных отношений. – О, милая, я потом расскажу тебе, что это далеко не так, – мама выглядывает из-за угла кухни. – Так, я не понял! Стенли! Что за дела?! – папа выпускает меня из объятий и идет к маме на кухню, она смеется и убегает в другую комнату. Он несется за ней. И они еще называют нас детьми. Конечно. Я улыбаюсь сама себе и поднимаюсь в свою комнату. Как же рада оказаться дома. Как же люблю каждый родной дюйм, каждую стену, все в этом месте прекрасно и наполнено любовью. Мне повезло – я выросла в замечательной семье. Они всегда позволяли мне слишком много. Особенно папа. Всегда знала, что именно я его любимица. Даже не младшая Ривера. Я. Именно у меня с папой существует какая-то нереальная связь, которую чувствуем только мы.