– Мой боец. Он хлопает меня ладонью по спине и улыбается. – Я вылетаю завтра утром, – сообщаю Эзре. – То есть ты просто поставил меня перед фактом? – Я все решил, пап. Больше не выдержу. Я ни о чем больше думать не могу. Только о ней. Спать не могу. Есть. Пить. У меня зудит под кожей все время. Каждый день, час, минуту, что я не с ней. Неведение убивает меня. Я просто хочу убедиться, что с ней все хорошо. – Если Стенли спросит, скажешь, что я держал тебя на привязи в амбаре, но ты все равно вырвался. – Идет, – смеюсь и делаю глоток из переданной мне бутылки. – Спасибо, пап… Что не отвернулся от меня, как это сделали остальные. – Ты никогда не будешь один. Ты мой сын. И я лучше всех знаю, какой ты человек. Кендалл тоже простит. И Юджин успокоится… Он и меня в первое время не переваривал. Мы даже однажды дрались. – Поверить не могу. – Представляешь? – он усмехается, но потом тон голоса резко становится серьезным: – Я это к тому, что всем нужно время, Бостон. Кому-то больше, кому-то меньше. Но в итоге к каждому придет смирение и понимание. Время лечит. Это правда. Даже, казалось бы, смертельные раны затягиваются. – Очень хочу, чтобы ты оказался прав. *** Утром следующего дня семейство Нот полным составом последовало в аэропорт. Серена не хотела меня отпускать. И́тали обнимала не меньше получаса специально, чтобы я опоздал на самолет, но все обошлось. Я заручился поддержкой и уверенностью в лучший день. И теперь я следую за ним, перебирая в кармане пиджака кольцо с черным бриллиантов в виде сердца. Да, я выкупил наш эксклюзивный заказ. Еще до того, как «Нотис.коин» потерпела крах на биржевом рынке. Я забрал кольцо себе, безо всякой надежды, что Кендалл однажды согласится надеть его на свой палец. Этот бриллиант стал для меня чем-то вроде талисмана. На протяжении трех лет, каждый день это кольцо всегда со мной. Просто греет душу, напоминает о тех днях, когда я был счастлив. – Сэр, пристегните ремень безопасности – самолет идет на посадку, – ко мне склоняется молоденькая стюардесса и тянется к моему ремню на уровне паха. – Спасибо, – я мягко блокирую ее руки. – Я сам. – Как пожелаете, – с очевидным огорчением в голосе говорит она и проходит дальше по бизнес-классу, раскачивая бедрами в узкой обтягивающей юбке. Прости, мне не интересно. Вытаскиваю кольцо из кармана пиджака и обвожу контур черного сердца большим пальцем. Бриллиант отблескивает в лучах угасающего солнца. Кольцо идеально бы смотрелось на ее пальце. Но кажется, нашим трем точкам не суждено соединиться одной линией. *** – Ну привет, старушка, – смахиваю пыль с Сен и активирую ее. – Кости не болят? Столько простояла без дела. – В моем теле нет ни одной кости, Бостон. Но если это была попытка пошутить, то я оценила ее на тридцать процентов из ста. – Ты как была занудой, так и осталась. Захотелось снова тебя выключить. – А кто же тогда постирает и погладит Вашу одежду, сэр? – А ром мне кто нальет? – подмигиваю ей. – За два года Эзра достал со своим ви́ски. – Не могу считать Вашего выражения лица, но могу понять, что Вы хотите выпить порцию рома. – Хочу. Темный. И погладь мне свежую черную рубашку. Сегодня вечером я должен стать прежним Бостоном. – Будет сделано, сэр. Я прохожу вглубь гостиной, сажусь напротив панорамного окна и широко раскидываю руки по спинке дивана. Запрокидываю голову. Делаю глубокий вдох. Еще один. Сердце почему-то бешено стучит. Я закрываю глаза. Открываю. И встречаюсь с видом из моего окна. – Ну привет, Бостон, – принимаю из стальных рук Сен рокс с темным ромом. – Вот мы снова встретились, – делаю глоток и пристально вглядываюсь в небоскребы, прорывающие пиками облака. Солнце село. Небо полно огней, но это не звезды. Это Бостон и его миллион светил. – Не надоело испытывать меня на прочность? Тот Бостон молчит. А я, наоборот, стал слишком разговорчив. Мне нужно столько всего сказать ей, столько объяснить. – Ваша рубашка готова, Бостон. – Спасибо, Сен, – отставляю рокс на стеклянный кофейный столик – реставрацию после буйства Скайлар у меня в гостиной. Скай. Я замираю от внезапной мысли о ней. Не то чтобы я о ней не думал все эти годы. Конечно, думал. Перекручивал ситуацию миллионы раз. Но так и не простил нас обоих. Ее и себя. Уже в тот день я должен был почувствовать неладное. Должен был предвидеть, предотвратить. Должен был быть мягче, терпимее, внимательнее. И она бы не сделала то, что сделала. Я до сих пор не знаю, как она решилась убить нашего ребенка. Я ведь не отказался ни от нее, ни от него. Я не хотел, чтобы все так вышло… Скайлар бы точно прожила прекрасную жизнь. Она ее заслужила, но… Скай решила иначе. – Бостон, Ваша Шевроле отремонтирована и ждет Вас на парковочном месте Б1, – Сен выводит меня из раздумий. – Хорошая новость, – набрасываю поверх черной рубашки пальто. – Машина прошла диагностику. Никаких внешних и внутренних повреждений обнаружено не было. – Замечательно, Сен. – Что-нибудь еще? – Да, приберись в доме. За два года здесь поднакопилось пыли. *** Шевроле довозит меня до дома Кендалл. Я торможу, как раньше, под ивой и наблюдаю за движением в окнах, перебирая в руках букет цветов. Заказал еще неделю назад. Живых цветов сейчас не достать – сплошные голограммы, которые никогда не вянут и не имеют ничего общего с настоящими цветами. Они даже не пахнут. А эти – пахнут. Кендалл понравятся желтые пионы. Как мне сказали – искусственно выведенный вид. Я ничего не смыслю в этом, но помню, как сильно Кендалл любит желтый цвет. Надеюсь, она хотя бы улыбнется. Собираюсь с силами и открываю дверцу машины, но замечаю, как из дома Фраев выходят Стенли и Юджин. За ними – близнецы и Ривера. Ривера так повзрослела… Кажется, этим летом ей уже стукнуло восемнадцать. С ума сойти… Она до боли похожа на Кендалл, только волосы у нее прямые и длинные и кожа на оттенок темнее. Она очень красивая. Наверняка нет отбоя от парней. Надеюсь, Ривера полюбит лучшего, а не такого дурака, которого однажды полюбила ее старшая сестра. Семья Фрай садится в свой внедорожник и трогается. Кендалл с ними нет. Значит, она не дома. И наверняка в ее день рождения они едут к ней. Я выезжаю вслед за ними и незаметно преследую внедорожник до Хингема. Насколько знаю, там живет бабушка Кендалл по материнской линии. Неужели Кендалл все это время скрывалась там? Она ведь ненавидит маленькие города, одинаковые дома и сплетни. Как Кендалл смогла ужиться в этом городе? Внедорожник Фрайев подъезжает к дому из белого кирпича, окруженного пожелтевшими деревьями. В восточной Америке уже самая настоящая осень. Они паркуются у гаража и выходят из машины, забирая из багажника кучу разных пакетов. Стенли не справляется с одним, и близнецы выхватывают сумки из ее рук. Юджин улыбается. Целует свою жену. Кажется, у них все хорошо. Все как обычно. Они заходят в дом, я открываю дверцу машины и слышу, как бабушка кричит: – Кендалл, детка, все приехали! Хватит сидеть на веранде. Встречай гостей. Моментально выскакиваю из машины. Хватаю цветы. Держу их так крепко, что едва не ломаю стебли. Кендалл здесь. Мое сердце выбрасывается из груди. Это мой шанс. И я срываюсь. Бегу через ограду, спотыкаюсь, несусь к той самой веранде, сломя голову. Сердце бешеное, ведет меня быстрее ног туда, где сейчас находится мое все. Глава 33. Мой смысл Бостон Каждый шаг к ней отбивается ударом сердца. Я перелажу через забор. Иду дальше. Вижу ее, сидящую на террасе заднего двора. Копна кудрявых пышных волос теперь собрана в длинные косы. Кендалл сменила прическу… Я не вижу отчетливо, но ей очень идет. Это невозможно, но… она стала еще красивее. Кендалл укрыта одеялом и, кажется, не собирается подниматься с кресла. Будто ее не звали. Будто ей все равно, кто приехал. Будто ей плевать на свой день рождения. Она смотрит вдаль и тихо отвечает: «Еще минуту». Минуту для меня. Мои шаги становятся плавными, медленными. Я приближаюсь к ней, как в замедленной съемке. Боюсь нарушить ее покой. И именно сейчас в голову начинают лезть дурные мысли: Что, если она прогонит меня? Наверняка прогонит. А если не будет рада видеть?