— Здесь даже горки и то сумасшедшие, — ворчал Кузя. — Я не горка, я верблюд, — услышали мы чей-то жалобный голос. Наша «горка» встала на ноги, отряхнула с себя листья, и мы в самом деле увидели верблюда. Кузя тут же выгнул спину и спросил: — А не собираетесь ли вы съесть мальчика и его верного кота? — Неужели вы не знаете, кот, что верблюды едят траву, сено и колючки? — насмешливо спросил он Кузю. — Единственная неприятность, которую я могу вам сделать,— это плюнуть на вас. Но я не собираюсь плеваться. Мне не до этого. Даже я, верблюд, умираю от жажды. — Пожалуйста, не умирайте, — попросил я бедного верблюда, но он только жалобно застонал. — Никто дольше верблюда не может переносить жажду. Но наступает время, когда и верблюд протягивает ноги. В лесу погибло уже много зверей. Еще есть живые, но и они умрут, если их немедленно не спасти. — Из лесу доносились тихие стоны. Мне было так жалко несчастных зверушек, что я немножко забыл о воде. — А могу я чем-нибудь помочь им? — спросил я верблюда. — Ты можешь их спасти, — ответил верблюд. — Тогда побежим в лес, — сказал я. Верблюд засмеялся от радости, а Кузя совсем не обрадовался. — Думай, что говоришь, — недовольно шипел кот. — Как это ты можешь их спасти? Какое тебе дело до них? — Ты эгоист, Кузя, — сказал я ему спокойно. — Обязательно пойду их спасать. Вот верблюд расскажет мне, что надо сделать, я их и спасу. А ты, Кузя… Только было собрался сказать Кузе, что я думаю о его выходке, как… рядом со мной что-то сильно затрещало. Скрюченное дерево распрямило сухие ветки и превратилось в сморщенную, худую старуху в рваном платье. В ее спутанных волосах застряли сухие листья. Верблюд шарахнулся в сторону. Старуха стала разглядывать нас с Кузей. Мне было совсем не страшно, даже когда она загудела басом: Кто здесь кричит, нарушая покой? Скверный мальчишка, кто ты такой? — Не говори, что ты Перестукин, — испуганно зашептал Кузя. — Скажи, что ты Серокошкин. — Сам ты Серокошкин. А моя фамилия Перестукин, и мне нечего ее стыдиться. Как только старуха услышала это, она сразу переменилась: согнулась пополам, состроила сладкую улыбку и от этого стала еще противней. И вдруг… она стала расхваливать меня на все лады! Она хвалила, я удивлялся, а верблюд стонал. Она говорила, что именно я, Виктор Перестукин, помог ей превратить зеленый лес в сухие бревна. Все борются с засухой, один только я, Виктор Перестукин, оказался ее лучшим другом и помощником. Оказывается, что я, Виктор Перестукин, сказал на уроке волшебные слова… — Так я и знал! — отчаянно завопил Кузя. — Наверно, ты, хозяин, брякнул что-нибудь неподходящее. — Твой хозяин, — застонал верблюд, — брякнул на уроке, что вода, которая испаряется с поверхности рек, озер, морей и океанов, исчезает. — Круговорот воды в природе, — вспомнил я, — Зоя Филипповна! Пятая двойка!.. Старуха выпрямилась, подбоченилась и забасила: Он правильно сказал, что навсегда Исчезнет ненавистная вода И все живое сгинет без следа. Это чучело почему-то говорило только стихами. От ее слов пить хотелось еще больше. Из лесу снова послышались стоны. Верблюд подошел ко мне и зашептал на ухо: — Ты можешь спасти несчастных… Вспомни круговоpoт воды, вспомни! Легко сказать — вспомни. Зоя Филипповна битый час держала меня у доски, и то я ничего не мог вспомнить. — Ты должен вспомнить! — злился Кузя. — По твоей вине мы страдаем. Ведь это ты сказал на уроке дурацкие слова. — Какая ерунда! — закричал я сердито. — Что могут сделать слова? Старуха заскрипела своими сухими сучьями и опять стала говорить стихами: Вот что сделали слова: В сено высохла трава, Больше дождь не будет капать, Звери вытянули лапы, Пересохли водопады И засохли все цветы. Это то, что мне и надо — Царство мертвой красоты. Нет, это было невыносимо! Кажется, я в самом деле что-то натворил. Придется все-таки вспомнить круговорот. И я начал бормотать: — Вода, испаряясь с поверхности рек, озер, морей,.. Старуха испугалась, что я вспомню, и пустилась плясать, да так, что сухие ветки и листья летели во все стороны. Она волчком вертелась передо мной и выкрикивала: Я ненавижу воду, Дождей я не терплю. Засохшую природу Я до смерти люблю. Голова у меня кружилась, пить хотелось все больше и больше, но я не сдавался и вспоминал изо всех сил. — Вода испаряется, превращается в пар, превращается в пар и… Старуха подбежала ко мне, замахала руками перед самым моим носом и стала шипеть: В это самое мгновенье На тебя найдет забвенье, Все, что знал и что учил, Ты забыл, забыл, забыл… О чем я спорил со старухой? Почему злился на нее? Ничего не помню. — Вспоминай, вспоминай! — отчаянно кричал Кузя, прыгая на задних лапах. — Ты говорил, вспоминал…