К счастью, до пребывавшей в полуобморочном состоянии Бригиды не доходил смысл разгневанной речи подруги. Бригида ничего не слышала, ничего не видела и чувствовала лишь могильный холод. Казалось, ее не могли согреть ни летнее солнце, ни жаркий огонь камина, и Альенора потратила немало времени, чтобы привести подругу в чувство. – Альенора! Все не так! – было первым, что сорвалось с губ несчастной Бригиды, когда оцепенение, в плену которого она пребывала, отпустило ее. – Ты пришла в себя… Слава Деве Марии! – с облегченным вздохом, вырвавшимся из самого ее сердца, воскликнула Альенора. Она подбежала к двери, открыла ее, громко крикнула: «Горячего вина мисс Нортон! Сейчас же!», а затем вернулась в Бригиде и опустилась на колени, у ее ног. – Я знаю, эти бездельники мужланы напугали тебя! Увы, я не могла остановить их! В тот самый момент, когда они направились к тебе, я была в своей комнате. На моем киртле порвался шнур, и мне пришлось поменять его… А когда я вышла и услышала весь этот шум, то, не теряя времени, побежала спасать тебя, моя дорогая… – Спасибо. Ты самая прекрасная моя защитница, – сквозь слезы улыбнулась Бригида. – Но не твоя вина в том, что меня так опозорили мой собственный отец, позволивший чужим мужчинам видеть меня в таком виде, и мой супруг, не удосужившийся защитить честь своей жены. – Я не знаю… Не понимаю, что заставило его так напиться? Хотя после того, как он вернулся с войны, Филип много пьет, а отец всегда оправдывает его пьянство. Не удивлюсь, если завтра папа скажет, что ничего страшного не случилось, что Филипу нужно было выпить на своей собственной свадьбе… Святой Филип! О, я задам ему! Непременно задам! – в порыве праведного гнева быстро проговорила Альенора, продолжая греть холодные ладони подруги в своих теплых. – И ты тоже не должна прощать его! Пусть ходит, покрытый собственным позором и твоим презрением! – Но его позор – это и мой позор тоже! Теперь он мой муж! – с отчаянием воскликнула Бригида. В этот миг она как никогда ощущала свою женскую слабость, свою несамостоятельность, зависимость от мужчины и его решений. – Все эти мужланы видели меня полураздетой! Но мое тело принадлежит только моему супругу, и лишь он один может видеть меня такой… – Она не закончила, потому что за дверью комнаты послышались тяжелые мужские шаги и голос Филипа, горланящий одну из пошлых песенок, которую он выучил, пребывая в Европе. – Идет! Наконец-то! Подлец! – процедила Альенора, вскочив со своего и поднимая на ноги Бригиду. – Вытри слезы, милая… Дай я поправлю твое ночное платье… Хотя, он в таком состоянии, что не заметит и огромную свинью в комнате… Ах, твоя мать тоже здесь! И моя! – Альенора заметила, что от этой новости белое лицо Бригиды осветила счастливая улыбка, и тоже широко улыбнулась. – Бригида, моя хорошая, добрая Бригида! Все будет хорошо! Все позади! Матушка! Леди Гиз! Подите же сюда! – Дитя мое, ты так бледна! – ахнула леди Гиз, приблизившись к дочери. – Немудрено! Твой супруг совсем позабыл о приличиях и выпил весь винный погреб своего отца! – Филип поступил скверно! Очень скверно! Но его можно понять! Он слишком много выпил… Вино одурманило его разум, – поспешно вступилась за сына леди Нортон, однако в душе согласилась со справедливыми словами своей сватьи, ведь, не дай Бог, на месте Бригиды была бы Альенора, она, мать невесты, выцарапала бы такому муженьку глаза. Никто не смеет унижать и позорить ее дочь! – Ах, да, бедный Филип! Матушка, вы просто отвратительны! – ледяным тоном сказала матери Альенора, чувствуя к родительнице презрение: нет, вы только поглядите! Смеет заступаться за этого пьяницу! – Жена! Поди сюда! – вдруг раздался рев Филипа, и все четыре дамы испуганно обернулись. – Филип, вы пьяны! Матушка, он пьян! Что я буду… Что он будет со мной делать? – в ужасе спросила Бригида свою мать и бросилась в ее объятия. – Усмири своего сына! Иначе сегодня моя дочь будет спать в моих покоях! – со злостью приказала леди Джейн своей сватье, и та, молча проглотив приказ, поспешно подошла к сыну и стала ласково упрашивать его прийти в себя. Но ни лорд Нортон, ни его супруга, ни лорд Гиз не могли усмирить пыл напившегося почти до смерти Филипа, и тот все распевал пошлую солдатскую песенку. Увещевания ни к чему не приводили, и, пока Бригида дрожа, пряталась в материнских объятиях, молодой Нортон пел и танцевал, задевая руками расставленные тут и там украшения и сбрасывая их на пол. – Довольно этого цирка! – вдруг, не выдержав, как волчица рявкнула разгневанная Альенора и, подойдя к брату, со всей силы ударила его ладонью по лицу, отчего тот, совершенно не ожидавший подобного, отступил на шаг и ударился о дубовый платяной шкаф. Но пощечина не только не отрезвила пьяный разум молодого человека, но и заставила его захохотать. – Господи… Какой стыд! – прошептал сэр Нортон и даже закрыл лицо руками. – Филип, мой мальчик, ты не ушибся? – заботливо спросила леди Нортон своего сына, когда тот наконец успокоил свой смех. – Где моя жена? – заплетающимся языком задал вопрос Филип, обводя комнату взглядом, и, увидев полумертвую от страха Бригиду, его любимую нежную Бригиду, нахмурился и упал на колени. – Ангел мой! Прости, я напился! – Он встал на четвереньки и пополз в сторону своей супруги. – Не могу… Не могу больше! – всхлипнула леди Нортон и в слезах выбежала из покоев. – Идите и вы, отец, – заявила Альенора, наблюдая за братом, с брезгливой улыбкой на ее лице. Ее также преследовало огромное желание исчезнуть, покинуть комнату, но она не желала оставлять свою дорогую Бригиду. Нет уж, пусть ее воротит от Филипа и его неподобающего мужчине поведения, но подругу она с ним наедине не оставит! – Пойдем, Альенора… Леди Гиз, вы тоже. Оставим молодоженов наедине, – тихо сказал лорд Нортон, несмело взглянув на своего лучшего друга сэра Гиза. Тот едва заметно кивнул. – Ни за что я не пойду с вами, отец! Вы, кажется, ослепли? Как можно оставлять Бригиду с этой пьяной скотиной? А вдруг он побьет ее или даже убьет? – резко ответила на это Альенора. – Я ее не трону… Я… Бригида, любовь моя, прости меня! – простонал Филип, доползя до ног супруги и вцепившись в подол ее ночного платья, отчего девушка тихо вскрикнула и еще крепче сжала шею своей матери, почти душа ее. – Оставим их! Оставим! – настойчиво потребовал сэр Гиз и силой заставил свою супругу отстраниться от дочери. В это время сэр Нортон схватил за руку Альенору, и женщины, сопротивляющейся и разгневанные, были насильно выведены из покоев своими мужчинами. Глава 10 – Христа ради и матери Его Святой Девы Марии! Филип, отпустите меня! – плача и пытаясь отнять руки мужа от своего платья, попросила Бригида. Теперь, когда ее оставили наедине с пьяным супругом, почти в темноте, девушка чувствовала себя ягненком, нарочно оставленным в логове волка. Она отчаянно желала сбежать, спрятаться, пусть даже ее увидят в ночном платье, пусть будут смеяться над ней, все лучше, чем стоять посреди холодной темной комнаты и не знать, что ей делать с этим обмякшим тяжелым мужским телом. Ее никогда этому не учили, никогда, даже шепотом, не обмолвились, что такое может произойти, и, святая невинность, Бригида лихорадочно размышляла о том, как ей выбраться, как ей поступить. – Ангел мой… Ты так красива! Почему не горят свечи? Я хочу видеть тебя! – пролепетал Филип, уткнувшись лицом в живот своей супруги и обнимая ее за талию. – Вас так долго не было… Вы пьяны, Филип! Прошу вас… Умоляю… Отпустите меня! Я проведу эту ночь у Альеноры! – взмолилась Бригида: она не желала, чтобы он прикасался к ней в таком состоянии, не желала его слов восхищения и объятий. Мистер Филип Нортон, гордость благородного и богатого семейства, оказался обычным пьяницей, опустившимся на уровень грязных заседателей трактиров, которых девушка часто видела, совершая путешествие на спине лошади из отцовского замка в замок Нортонов. Бригида всегда испытывала омерзение и даже страх, смотря на этих убогих, едва держащихся на ногах или же просто лежащих у дороги, в пыли, грязи и разя собственными экскрементами. Какое безобразное, отталкивающее зрелище! Бригида всегда молила Бога дать ей чистого душой и телом мужа, не нуждающегося в реках вина, но, как она теперь понимала, Отец Небесный не услышал ее молитв. «Возможно, Господь наказывает меня? Возможно, он дал мне в мужья эту пьяную скотину, потому что я согрешила? Тогда в чем мой грех? За что Он возложил на мою спину такой тяжелый крест?» – невольно подумала миссис Нортон, возведя взгляд к потолку. Страх перед Филипом и его животной сущностью вдруг прошел, но Бригиду вдруг охватило такое отвращение к нему, что к ее горлу подступила рвота. – От вас несет, как от грязной свиньи! – процедила Бригида сквозь зубы. – Я знаю… Я напился… Мой ангел, прости меня… – пробормотал в ответ Филип. – Я хочу тебя, жена моя… Сейчас! – Вы не в состоянии сделать меня женщиной, Филип! – воскликнула Бригида, все еще пытаясь освободиться. – Перечить вздумала? Своему мужу? А? – вдруг в ярости крикнул Филип и оттолкнул от себя супругу. Не теряя ни секунды, девушка бросилась к двери. – Нет… Нет, Боже, нет! – с ужасом прошептала Бригида, напрасно бившись о крепкую дубовую дверь. Дверь была заперта. Это сэр Гиз, покинувший покои последним, запер за собой дверь и унес с собой ключ, тем самым, не оставив родной дочери ни малейшего шанса к побегу. – Бригида! Поди сюда! – приказал Филип, с трудом подымаясь на ноги. Несмотря на то, что он был влюблен в свою красавицу-жену, ее поведение и ее страх перед ним привели его в ярость. Жена должна подчиняться своему мужу и господину и во всем угождать ему! Он выпил, и что? Эта маленькая сучка ведет себя так, словно он какой-то бродяга, а не ее законный супруг! Воротит носом! Он ей этого не позволит! Опьянение, подстегнутое гневом, напрочь лишило благородного рыцаря человечности и лишило последних остатков трезвого разума. – Ты моя жена, черт побери! Я твой муж и хозяин! Я хочу пить – я пью! И тебя спрашивать не собираюсь! – орал Филип с красным, как мак, лицом. – Простите… Не гневайтесь так, супруг мой, – дрожа, как лист под дождем, тихо и смиренно сказала Бригида. Потеряв надежду на побег, она вновь чувствовала животный страх, ведь Филип был таким сильным и таким пьяным, а она – такой слабой, и ее безопасность зависела от настроения супруга. Ведь, если Филип ударит ее, она тотчас лишиться жизни или будет покалечена. Связанная униженным состоянием своего пола, Бригида всю жизнь жила в плену: ранее, в плену своего отца, а с сегодняшнего дня в плену этого сильного высокого мужчины, ее супруга и господина. – Поди сюда и раздень меня! – рявкнул мистер Нортон и едва не упал. Его голова вдруг стала такой тяжелой, будто вместо вина он выпил литры жидкого серебра. – Я лишу тебя невинности, и ты понесешь от меня сына! Поняла? Сына! Наследника! – Конечно, мой дорогой супруг… Конечно! – поспешно ответила на это Бригида и, робко подойдя к Филипу, дрожащими руками сняла с него его свадебный расшитый золотом камзол, залитый вином и покрытый жиром свадебных угощений. – А ты ловка! Видать, с конюшим на сене кувыркалась? – Он вдруг схватил супругу за руку, подвел ее к кровати и с силой толкнул на мягкую перину. – Не дай Бог я узнаю, что ты до меня с кем-то гуляла! Отрублю обе руки! – Видит Господь, я невинна! – успела бросить на это оскорбление Бригида, но ее губы тут же накрыли губы Филипа, а его тяжелое тело придавило ее к кровати, забирая у девушки возможность дышать. Но не успела молодая супруга понять, что произошло, как Филип вдруг соскользнул с нее и, упав рядом с ней на перину, выпустил наружу рвотные массы. *** – Она должна понести и как можно скорее, – деловито говорил сэр Гиз своей супруге и Нортонам, когда те направлялись в опочивальню молодоженов, чтобы проверить белые простыни кровати. Комсумирован брак или нет? – Мой сын знает, как делаются дети, друг мой, и уже много лет! – радушно прыснул от смеха лорд Нортон. «Бедная моя дочь… Хоть бы этот зверь Филип не избил ее! – невольно подумала леди Гиз, слушая диалог мужчин. – Но Ричард прав: если Бригида понесет после этой же ночи, наше родство с Нортонами станет законным, а ребенок будет наследником обеих наших семей… Конечно, если это будет мальчик… Но и девочка будет нелишней: выдадим ее за придворного, близкого к королю, и тогда всевластию Болейнов придет конец!» И только леди Нортон ни о чем не думала: ночью она не сомкнула глаз, все думая о том, какой позор заставил ее пережить родной сын, ее любимый Филип, которым она так гордилась и которого ставила всем в пример. Доблестный рыцарь! Защитник Англии! Верный сын и брат! Куда все это подевалось вчера, на пиру и в его собственных покоях? Эта женщина была слишком уставшей, чтобы размышлять об горькой участи своей невестки и о возможном скором появлении внука или внучки. Альенора также желала присоединиться к торжественной процессии, но в этот раз ей строго настрого запретили покидать свои покои до того, как Филип и Бригида сами спустятся к завтраку. Мисс Нортон, как и ее мать, не спала всю ночь, но, съедаемая страхом за подругу и гневаясь на брата, была исполнена сил и энергии. Несмотря на то, что давно рассвело и громко запели птицы, гости замка, оставшиеся ночевать после буйного веселого пира, все еще спали, и только прислуга, как обычно, тихо сновала по коридорам, подметала и мыла полы и сплетничала о том, как по-свински напился красавчик Филип. Повара и поварята же и вовсе проснулись еще до рассвета, и на кухне готовился торжественный завтрак в честь молодоженов, но и там не умолкали смешки и издевки над хозяйским сыном. – Что твориться! – с хмурым лицом буркнул похожий на медведя смотритель замка, зайдя на кухню. Он только что вернулся с последнего дозора по коридорам замка. – Какая-то пигалица только что завопила, будто ее живьем режут. – О? И что она кричала? На каком этаже? – тут же посыпались со всех сторон вопросы. – Да диявол его знает! Но визжала она как собака, которой наступили на хвост… Боюсь, как бы не наша мисс Бригида… – Смотритель харкнул в стоящую у двери грязную кастрюлю и задумчиво потер свою длинную наполовину седую бороду. Теперь все ожидали увидеть юную счастливицу миссис Нортон с синяком под глазом и с разбитой губой. Не она первая, не она последняя! Хотя жаль ее, этого ангела! Скромна, мила и добра, а муженек достался хоть и красивый, но ее недостойный. Но, не успели сплетники полакомиться новой сплетней, как в кухню забежал Авель, десятилетний мальчишка, один из юных лакеев, и с красным, блестящим от пота лицом крикнул: «Меня послали за лекарем! Кто-то из господ помер!» и мигом скрылся за черной дверью. Кухня наполнилась испуганными криками и молитвами за упокоение души покойного. *** – Ваш сын не умер, моя леди. Обычное состояние опьянения и обычная рвота. Это случается, когда мужчина слишком много выпьет, – спокойным, но настойчивым тоном заверил семейный лекарь свою госпожу леди Нортон и слабо улыбнулся, видя слезы облегчения в глазах женщины, уже считающей, что она потеряла своего сына.