Часть 15 из 27 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
«Как повезло моей Альеноре! Как любят ее родители! Иногда мне кажется, что она любима ими даже больше Филипа», – с легкой завистью подумала Бригида.
Раздался громкий стук дверь и голос служанки: «Это я, моя леди!».
– Я оставлю вас, – заявила леди Гиз, поднимаясь с постели. – Но этой ночью, Бригида, попытайся снова распалить страсть твоего супруга.
– Я сделаю все возможное, матушка, – пообещала девушка и тихо добавила: – Я очень хочу ребенка… Пусть это будет девочка, не важно. Я буду любить ее, как самое драгоценное существо во всем белом свете.
– Молись, чтобы это был мальчик, – небрежно бросила леди Гиз и направилась к двери. – Нам нужен наследник. А потом можешь рожать хоть с дюжину девочек. – Открыв двери, она вышла в коридор и поспешила в кабинет своего супруга, чтобы поделиться с ним радостной новостью.
Услышав новость, лорд Гиз довольно потер ладонями: наконец-то! Хоть какой-то толк от его глупой дочери! Но, когда он услышал, что Филип вновь будет воевать за короля, да еще и так скоро, он нахмурил свой высокий лоб, сел в кресло и задумался.
– Она должна понести. Должна! – вдруг вскрикнул он и ударил кулаком по столу, а затем тихо процедил сквозь сжатые зубы: – Если она не понесет от Филипа, и этот идиот будет убит, клянусь, я выдам ее замуж за конюха или отошлю в такой отдаленный и темный монастырь, что она пожалеет, что родилась!
В то время, как лорд Гиз напряженно размышлял о том, что будет, если Филип падет в битве, а леди Гиз ласково успокаивала его и уверяла, что Бригида знает свое положение и что Всевышний обязательно подарит ей сына, сам молодой Нортон собственноручно вычищал конюшню, только лишь бы не думать, лишь бы не вспоминать тот холодный мокрый день во Франции, когда он изнасиловал и убил красивую французскую крестьянку, которая оказалась язычницей и ведьмой. В тот день он был слишком опьянен победой над врагом, слишком близко принял к сердцу подначивания своих друзей, не брезгающих насиловать даже старух, слишком понадеялся, что от одного раза с его честью и благородством ничего не станет… И что теперь? Он так и не смог насладиться телом своей супруги и не оставит после себя наследника. Чертова ведьма! Он встретится с ней в Аду и отомстит ей за то, что она сделала с ним!
Что касается Бригиды, та попала под допрос Альеноры, которая узнала обо всем от своей матери.
– Как все было? Приятно? Он ласкал тебя? Скоро у меня будет племянник или племянница? Как думаешь, стоит уже думать о пошиве детской одежды? – тараторила любопытная Альенора.
– Я не хочу лгать тебе! Кому угодно, только не тебе! – с отчаянием воскликнула в ответ Бригида, но видя счастливое лицо подруги, сдалась, не желая разбивать ее сердце. – Было больно. Очень больно. Жду ли я теперь ребенка? Одному Господу это известно.
– Я буду крестной матерью! Я и никто другой! – гордо приподняв подбородок, решительно заявила Альенора.
– Только ты, моя дорогая… Только ты! – шепнула Бригида и отвернула от подруги лицо, чтобы та не увидела слезы горечи в ее глазах.
Утром, едва на горизонте появилась розовая полоска, Филип и двести тяжело вооруженных солдат покинули замок и направились в Лондон. Сэр Нортон оставил спальню своей супруги так бесшумно, что, когда та проснулась, все так же нетронутая, он был уже далеко в пути.
Когда Бригида сошла вниз, ее свекровь, с красным от слез лицом, подбежала к ней, упала перед ней на колени и уткнулась лицом в ее живот.
– Он уехал! Мой мальчик больше не вернется! Материнское сердце всегда предугадывает смерть своего чада! Отныне вся надежда только на тебя, Бригида! Подари мне внука! Подари мне плоть и кровь моего Филипа! Он взял тебя этой ночью?
– Да, моя леди… Два раза, – прошептала изумленная девушка, и эта ложь далась ей так легко!
– Слава Богу! Слава и хвала! – Леди Нортон поцеловала живот невестки. – Мой внук! Сын моего Филипа уже живет в твоем чреве!
Глава 15
Утро Рождества выдалось одним из самых холодных за последнее десятилетие, и Нортоны, с головы до ног закутанные в теплые меховые плащи, торопливо шли в замок. Только что завершилась долгая рождественская месса, на которой все присутствующие очень замерзли: несмотря на то, что лорд Нортон приказал не щадить деревья и отапливать костел, огромное каменное здание оставалось все таким же угрюмым и холодным. Стараясь идти как можно быстрее, хозяева замка с благоволением предвкушали, как сядут у поющего свои бодрые песни камина и отогреют замершие пальцы, носы и щеки. Под их ногами хрустел свежевыпавший снег, пришедший в эти земли так поздно в этом году, но одев все вокруг в белоснежные одеяния.
– Матушка, позвольте мне взять коня и отправиться в деревню. Говорят, там появились щенки, которая одна из собак понесла от волка, – попросила Бригида свою свекровь.
– И что теперь? – холодно ответила на это леди Гильда.
– Я хотела бы посмотреть на этих щенков. Мне очень любопытно, – робко ответила Бригида.
– Нечего тебе ходить смотреть каких-то щенков. Ты ведь не кухонная девка, а одна из Нортонов! – процедила сквозь зубы леди Нортон, не удостоив невестку даже мимолетным взглядом.
– Вы, конечно, правы, матушка… – начала было Бригида.
– Хотя иди, иди! Поучись у этой собаки рожать детей! – вдруг вырвалось из самой глубины сердца леди Нортон, и она все же окинула невестку взглядом, но таким ледяным, что та отшатнулась.
– Вы все злитесь на меня! Но разве виновата я в том, что Всевышний не дал нам с Филипом ребенка? Думаете, я не желаю стать матерью? – не выдержав более, с укором сказала Бригида. Ведь, видит Бог, она слышала эти колкости каждый день! Каждый день ее свекровь упрекала ее в том, что она не подарила ей долгожданного внука! Но разве ее вина в том, что Филип ушел на войну, не оставив после себя даже бастарда?
– Мой сын ничем не провинился перед Господом! Это все ты! Что ты такого натворила, что Он не дал тебе ребенка? – Леди Нортон раздраженно всплеснула руками. – Ты, верно, околдовала его, моего мальчика!
– Бог вам судья, матушка. Он все видит, все слышит и накажет вас за эти неправдивые и несправедливые слова, – тихо промолвила Бригида.
Всевышний был ее защитником, и она верила в его благодать и справедливость. И пусть она умолчала… Да что уж скрывать, солгала всем вместе с супругом, она знала, что Бог не дал ей дитя не потому, что она прогневала его своей ложью, но потому что Филип совершил что-то ужасное, однако, не сказал ей что. Единственным, что выдало его грех, были лишь два слова, оброненные им: «Мое преступление». Но Бригида дала Филипу обещание молчать и не желала нарушать его. Пусть свекровь обвиняет ее во всех смертных грехах, пусть презирает ее, но имя Филипа навсегда останется незапятнанным.
– Если женщина не может понести, это ее наказание, – угрюмо сказала леди Гильда, не желая признавать правоту Бригиды, но все так же уверенная в том, что это по вине ее невестки в замке Нортонов не появилось младенца, наследника ее сына.
– Я молилась и молюсь об этом каждый день, – отстраненно ответила на это Бригида.
– Значит, плохо молишься, – мрачно изрекла леди Нортон и ускорила шаг. Теперь она почти бежала, оставив ненавистную ей невестку позади.
Хозяйка замка Нортонов не могла понять Бригиду: став матерью Филипа в довольно раннем возрасте и рожая одного ребенка за другим, она гордилась собой и считала деторождение легким делом. Увы, из всех рожденных ею детей выжили только Филип и Альенора, все остальные умирали во младенческом возрасте от болезней. Но пусть живы всего лишь двое! Зато какими они выросли! Лучше и красивее не сыскать во всей Англии! Поэтому с тех пор, как выяснилось, что Бригида не понесла, эта женщина избегала бесед с нею и питала к ней самое настоящее отвращение.
Не только свекровь отравляла молодой миссис Нортон жизнь, но и ее собственные родители: отец отчитал ее, проклиная и сквернословя, а мать презрительно сжимала губы и недовольно качала головой. Гизы настолько разочаровались в своей дочери, что, даже не попрощавшись с ней, покинули замок Нортонов и уехали в свой несмотря на то, что тот был холодным, мокрым и почти непригодным для проживания. Все лучше, чем смотреть в глаза сватов и краснеть от стыда за неспособность дочери родить наследника. Лишь Альенора и лорд Нортон ни в чем не обвиняли бедную Бригиду и все так же относились к ней ласково, но советник короля уже третий месяц находился в Лондоне, при дворе, а мисс Нортон, хоть и горячо защищала перед матерью честь подруги, ежедневно разъезжала по округе, чтобы ознакомиться с нуждами крестьян, которые арендовали земли Нортонов. Альенора мудро решила, что, пока мужчины отсутствуют, она займется делами замка и крестьян сама, так как от ее матери толку было мало: утопающая в своей печали, страхе за жизнь сына и злости на невестку, та не находила в себе сил принять командование хозяйством на себя.
Бригиду поддерживал лишь ее духовный наставник Отец Марк, которому она каждый день исповедовалась и который вместе с ней читал Священное Писание. И все же бедная девушка чувствовала себя одинокой и всеми покинутой, и молила Господа, чтобы тот как можно скорее вернул ее супруга домой. Только тогда ее жизнь обретет смысл, только тогда она избавиться от неприязни свекрови. И, твердо решила для себя Бригида, она заставит Филипа лечь в ее ложе и зачать с ней ребенка. Но никто, даже сам король Генрих не знал, когда Филип вернется домой, и тем, кто любил его, оставалось лишь терпеливо ждать и лелеять надежду.
Вечером после ужина, за которым царило неловкое молчание, так как он прошел без певчей птички Альеноры (она все еще не приехала из деревни), Бригида пожаловалась на головную боль, извинилась и уединилась в своих покоях. Леди Гильда приняла слова извинения невестки без какой-либо реакции, даже сделала вид, что и вовсе не услышала голос Бригиды. Она была лишь рада избавиться от общества неугодной девчонки и желала лишь одного: сесть у камина, взять в руки шитье и расшивать рубашки Филипа. Эти расшитые любящей материнской рукой рубашки должны были стать подарком ее сыну, когда тот вернется домой. Ведь он обязательно вернется, он не покинет ее, свою мать, он знает, что никто в мире не любит его больше, чем она. Он будет носить эти рубашки с гордостью. К тому же, расшитых рубашек от своей собственной супруги ему не дождаться: она такая неумеха! Ее стежки – кривые и косые, а пальцы, ну, точно деревянные! Нет, Бригида совершенно не старается порадовать своего мужа, не прилагает никаких усилий, лентяйка эдакая.
– Принеси мне горячего вина с пряностями! И как только мисс Альенора появится дома, направь ее ко мне, – приказала леди Нортон одной из служанок и, сев за пяльцы, принялась за дело, напевая себе под нос католический гимн.
Бригида стояла на коленях у кровати и, перебирая четки, горячо молилась. Она молила Бога вернуть ей расположение свекрови, вновь оказаться в объятьях супруга и принести Нортонам и Гизам долгожданного наследника. Бригида не могла более выносить неприязни и ненависти к ней леди Нортон, не могла делать вид, будто ее не трогает грубость и колкости свекрови. С тех пор, как Филип уехал на войну, Бригида не была счастлива ни минуты и постоянно чувствовала на себе взгляды леди Нортон, такие злые, что девушке казалось, будто та желала испепелить ее, избавиться от нерадивой, по ее мнению, девчонки, недостойной ее сына. Но Бригида свято верила в то, что Филип скоро возвратится и защитит ее от всего плохого.
В комнате было холодно и темно: поленья в камине догорели уже несколько часов назад, а единственная свеча, неприятно пахнущая и едва мерцающая, не могла осветить большую неуютную спальню. Это обстоятельство было делом рук леди Гильды: она приказала слугам не «баловать» ее невестку, так как считала, что та не заслужила хорошего или даже сносного к ней обращения. Бригида, в свою очередь, не желала унижаться и просить смилостивиться над ней, и безропотно переносила холод и темноту. Когда она ложилась спать, ее кровать напоминала ей ледяной сугроб, но она закрывала глаза и молилась, тем самым притупляя чувства своего тела. О такой жестокости со стороны хозяйки к ее невестке знали все до последнего мальчика на побегушках, но никто не смел укорить леди Нортон. Единственным человеком, кто мог спасти Бригиду от такой незавидной жизни, была Альенора, но она, занятая делами и разъездами, даже не догадывалась о том, какие страдания терпит ее лучшая подруга и сестра, ведь ни леди Гильда, ни Бригида ни разу не обмолвились о существующем порядке вещей, а сама Альенора перестала навещать Бригиду в комнате последней, так как сильно уставала от дел и общения с крестьянами, и проводила время лишь в своих покоях.
– Какой сегодня день! Просто благодать! – вдруг услышала Бригида голос подруги, без приглашения и внезапно появившейся в ее комнате. – Я собрала налог! У всех до единого! Ни одного должника в этом месяце… – Она вошла, окинула покои недовольным взглядом, поморщила носик и сказала: – Ни огня в камине, ни хорошей восковой свечи… Моя дорогая, разве можно так не любить себя?
– Увы не я решаю, когда в моем камине будет огонь и какие свечи я могу использовать, – отвлекшись от молитвы, промолвила Бригида, невероятно обрадованная появлением ее дорогой Альеноры. Наконец-то они поговорят как следует! Как она скучает по своей жизнерадостной подруге!
– Господи, помилуй! Здесь холодно, как на улице! – воскликнула Альенора и, широко раскрыв дверь, громко крикнула в коридор: – Сейчас же принести поленья в покои миссис Нортон! И свечу! Нет, три восковых свечи! Немедленно! – Захлопнув дверь, девушка подошла к Бригиде, села на кровать и заставила подругу подняться с колен и сесть рядом с ней. – Я поговорю с матушкой. Как она может! Ты супруга Филипа! Ты ее дочь, такая же, как и я! Это ее желание обрести внука лишает ее разума! Оставить тебя без поленьев и свечей…
– Не стоит, моя дорогая. Не стоит тебе ругаться с матерью, – ласково остановила ее Бригида, нарочно положив ладони на локоть подруги, чтобы та не могла коснуться ее ледяной кожи. – Я понимаю ее. Она имела такие большие надежды, такую веру в то, что я стану матерью ее внука, что мне даже жаль, что я обманула ее ожидания…
– Какая чушь! Ничего и никого ты не обманула! Один лишь Бог решает, кому рожать, а кому нет! – бросила на это Альенора, недовольная жестоким поведением своей родительницы.
«Если бы ты только знала! Я обманула… Всех обманула! И тебя тоже!» – с отчаянием подумала Бригида, и ее сердце сжалось при этой мысли.
– Я поговорю с ней, – не терпящим возражения тоном сказала Альенора. – Но и тебе, моя дорогая, стоит быть настойчивее и не бояться заявлять о своих правах.
– О каких правах ты говоришь? – улыбнулась Бригида. – Я живу в вашем замке лишь потому, что замужем за твоим братом. Я не выполнила свой долг и не принесла ему наследника…
– Боже мой, что ты, что моя мать, говорите так, словно Филип уже давно похоронен! – несколько раздраженно воскликнула Альенора. – Мой брат скоро будет здесь! Скажу тебе по секрету… – Ее лицо вдруг засияло от радости. Она наклонилась к уху Бригиды и быстро зашептала: – Отец прислал письмо! В Лондоне происходят грандиозные события, и скоро всех нас ждут великие перемены! Генрих приказал своему войску во Франции отступить, а это значит, что уже через неделю или чуть дольше наш Филип будет дома!
– О! О, Всевышний! – выдохнула Бригида и положила ладони на сердце, готовое выпрыгнуть из ее груди. Какую радость принесла ей Альенора! Какую новость! Ее супруг возвращается к ней!
– Мама еще не знает… Я не заходила к ней, хотя она попросила навестить ее первой. Она дурно с тобой обращается, и я ей этого не прощу.
– Я не держу на нее зла. И ты не держи. Мой супруг скоро будет дома! Я должна помолиться… Должна поблагодарить Отца Небесного! – Бригида упала на колени, с силой вцепилась в свои четки, крепко зажмурила глаза и быстро зашептала молитву.
– Помолись и за меня, а я пойду к матушке, иначе она заклюет меня, как курица-наседка мелкого хищника, пробравшегося в курятник, – с улыбкой, тихо сказала Альенора и бесшумно покинула покои подруги.
По пути к матери, Альеноре встретился один из слуг, и она приказала доставить миссис Нортон побольше поленьев и восковых свечей. «В покоях супруги моего брата всегда должно быть уютно, тепло и светло, а если моя мать отменит мой приказ и вновь захочет лишить миссис Нортон этой милости, скажите ей, что это приказ моего отца, лорда Нортона. Это он хозяин замка, а моя мать – всего лишь его жена» – предупредила девушка.
Побеседовав с матерью и упрекнув ее в беспричинной жестокости по отношению к бедной Бригиде, Альенора демонстративно покинула мать досиживать вечер одну, поднялась в свою комнату, взяла в руки чистый пергамент и отточенное лебединое перо, и принялась за письмо своему отцу, в котором в который раз умоляла его убедить королеву Екатерину принять ее, Альенору, к ней в фрейлины. Но мисс Нортон не знала того, что гордая испанская принцесса Екатерина уже вдоволь насладилась проделками Анны Болейн, своей фрейлины, и не желала иметь новую соперницу, которая, к тому же, была краше и моложе темноволосой искусительницы Анны.
Начало января не принесло с собой потепления, наоборот, стало еще холоднее, но леди Нортон, вдохновленная новостью о скором возвращении сына, вдруг стала совершать каждодневные прогулки по заснеженному саду, заставляя дочь и невестку сопровождать ее. Впрочем, девушки не возражали: из-за холода Альенора на время оставила свои поездки по окрестностям и проводила все свое время с Бригидой, а та, в свою очередь, была рада наконец заполучить обратно свою дорогую подругу. Теперь комната Бригиды всегда была наполнена потрескиванием ароматных поленьев и ярко освещена дорогими восковыми свечами: леди Нортон, пристыженная дочерью и полная материнской радости, стала относиться к невестке почти так же, как когда та еще не стала выбором сердца ее сына. И все же, несмотря на это обстоятельство, леди Нортон не уставала повторять Бригиде, что она должна подарить ей внука. «Увы, все зависит от самого Филипа. Я готова была родить ему сына после первой же нашей с ним брачной ночи, но он не коснулся меня. Что будет, когда он вернется? Как мне уговорить или заставить его лечь в мою постель?» – невольно размышляла Бригида, молчаливо улыбаясь словам и наставлениям свекрови.
Шестого января, совершив довольно долгую прогулку и промерзнув до самых костей, благородные дамы замка Нортон расположились в гостиной, у камина, чтобы, за беседой, расшивать крошечные рубашонки для будущего маленького Нортона. Все они были уверены в том, что возвращение Филипа станет их благословением, и что желанный ребенок, долгожданный наследник, не заставит ждать своего появления на свет. Смеясь и напевая старинные любовные баллады, дамы наслаждались этим светлым, пусть и бессолнечным днем.
– Прошу прощения, моя леди! Только что приехал посыльный из Лондона! – торопливо подойдя к леди Нортон, доложила пожилая служанка. На серебряном подносе, который она держала в руках, лежало два аккуратно сложенных и скрепленных печатями послания.
Без труда распознав на одном из посланий печать своего отца, Альенора, отложила шитье в корзину, вскочила со своего табурета и схватила желанную записку.
– Ангел мой, не забывай, что ты леди, – мягко упрекнула ее мать, грациозно положив пяльцы себе на колени и протянув руку служанке. Та быстро вложила записку в ладонь хозяйки, сделала глубокий, до самого пола реверанс и вышла вон из гостиной.
– Ангелы услышали меня! Это случилось! – быстро прочитав записку отца, воскликнула ошеломленная Альенора и повторно перечитала написанное. – Генрих и Анна Болейн тайно обручились! Еще первого января! Она добилась своего! Невероятная женщина! Уж она-то точно сделает меня своей фрейлиной! Скоро я поеду в королевский дворец! – Девушка прижала записку к груди и радостно рассмеялась.
«Как радуется она этой трагедии! Бедная Екатерина! Что за судьба ей досталась! Но нет, Папа никогда не даст Генриху развода! Что бы ни случилось, кто бы ни кружил ему голову, наша королева – единственная его законная супруга!» – с сожалением подумала Бригида, склонив голову на грудь.
– Подумать только… Какой дурак… – Леди Нортон поднялась со своего кресла. Пяльцы упали на пол, но она словно не заметила этого. – Какой дурак! – со смешком повторила она, подошла к окну и распахнула его. И, пока Альенора танцевала и радостно смеялась, а Бригида не поднимала полные слез глаза от своей работы, леди Гильда поднялась на широкий карниз, раскинула руки и молча сделала шаг вниз.