— Вы обещали молчать господину Пшебжинскому. — Да, — кивнула девушка. — И господину Деметру тоже. — Кому? — Джейку Деметру, он начальник Яна. — Понятно. В голове Уайта начала складываться полная картина: эти искатели приключений нашли некий столик с рисунком, а мисс Гордон, которая отлично помнила все детали надписей на постаментах статуй, сумела объединить все это в единую схему. И вычислила примерное местонахождение недостающей статуи. Но для чего это может быть нужно Ордену? Как известно, иногда прямой вопрос и прямой ответ — лучшая политика. И Александр Уайт решил рискнуть: — Мисс Гордон, скажите, а зачем это нужно вашим друзьям? Ада пожала плечами: — Вы же в курсе, чем занимается Орден, — бесхитростно сказала она. — Сейчас они ищут какие-то артефакты Великого Судьи. — Кого? — не понял Уайт. — Великого Судьи, — повторила Ада. — Я понятия не имею, кто это. Но уверена, что в старых документах, датированных примерно Iвеком после Рождества Христова, найдутся какие-то упоминания. Ни один человек не может получить такое прозвище и не оставить никаких следов в хрониках. — Попробуйте изучить юридические документы того периода, — задумчиво сказал Александр, для которого заявления про некоего Великого Судью прозвучали китайской грамотой. Профессор точно знал, кому принадлежал столик, о котором говорила мисс Гордон, у кого именно его украли, а также кто и когда создал те статуи. И никакого Великого Судьи при этом не было. Но откуда-то ведь взялись эти сведения. И теперь Уайту безумно захотелось самому выяснить, что стало их источником и кого все-таки называли Великим Судьей. — Я, пожалуй, присоединюсь к вам в поисках, — решил он. Ада восторженно захлопала в ладоши. Когда они вернулись в зал с книгами, Ян сидел верхом на стуле, пристально глядя в какой-то старинный том. Но его внимание явно не было полностью отдано древней книге, потому что он вскочил в ту же секунду, как Ада с профессором вошли. — Ну что? Разобрались с буквами? — язвительно поинтересовался он. — Еще нет, — ответила мисс Гордон, — но профессор Уайт сказал, что это мертвый язык. Так что или я прочитаю его и прославлюсь, как Шампольон… или нет. — Кто такой Шампольон? — вяло поинтересовался Пшебжинский, который понял, что смысл загадочной надписи на столике с артефактами так и останется тайной. — Французский историк начала прошлого века, — пояснил Уайт. — Он первым сумел прочесть египетские иероглифы, благодаря чему мы теперь многое знаем о жизни древних египтян. — Правда, у него ушло на это несколько лет, — жизнерадостно добавила Ада. — Отлично, — поморщился Ян. — У нас нет нескольких лет. — Мы обязательно найдем все, что надо, — успокоила его девушка. — Профессор Уайт подсказал, что искать упоминания о Великом Судье надо в юридических документах. Так что я сейчас пойду и поищу, где здесь стоят соответствующие подборки. Ян возмущенно посмотрел ей вслед. Александр покачал головой: — Считаете, что ей не следовало мне об этом рассказывать? — спросил он. Пшебжинский кивнул. — Мисс Гордон просто просила о помощи, как и вы. И, в отличие от вас, она ее получит. Поляк возмущенно уставился на Уайта: — То есть вы готовы помогать ей бескорыстно, а с меня требовали придумать какую-то оплату⁈ — Помочь коллеге-историку и непонятно ради чего стать охранником — две разные просьбы, — пожал плечами профессор. — Вы решили свою проблему? — Да, — яростно выдохнул Пшебжинский. — Я договорился со своим начальником, он готов встретиться с вами сегодня в четыре в кафе Греко на Виа Кондотти[i]. — Я знаю, где это, — оборвал его Уайт. — Я буду там. [i]Кафе Греко — так же известное как Antico Caffe Greco, — удивительная арт-кофейня, которая расположена неподалеку знаменитой Испанской лестницы в Риме. Уютное заведение, гостями которого успели побывать Байрон, Гете, Бальзак, Стендаль, Гоголь, Ганс Христиан Андерсон, Шопенгауєр, Вагнер, Китс и многие другие люди искусства. Расположено в бойком месте — на Виа Кандотти (Via dei Condotti 86), в торговом уголке Рима. Часть одиннадцатая В которой открываются неожиданные секреты На площади Испании играли музыканты. Песня звучала как-то странно, хотя пели на итальянском. Деметр даже остановился послушать. На миг ему показалось, что его перенесло в Россию, в какой-нибудь Саратов или Самару, где на узкой улице играл на разухабистой гармошке парень в косоворотке. Dall’Etna alle Dolomiti I chilometri son infiniti L’Italia, l’Italiamia Da Napoli fin a Sicilia (От Этны до Доломитов Много-много километров Италия, Италия моя От Неаполя до Сицилии)[i] Россия давно уже стала его прошлым. Да и не было его России. Там теперь Советский Союз, другие порядки, другие взгляды. Там рушили храмы, строили светлое будущее и совсем не интересовались мистикой. Старые легенды ушли, на их место приходили новые, прогрессивные. Яков не ездил в СССР, хотя ему и предлагали кураторы из Ордена. Говорили, что с его знанием русского языка, он может быть там полезнее, сумеет вписаться в круг партийных и дойти до самых верхов. Но ему это было не нужно. Яков Деметр был предателем, убийцей, расхитителем гробниц, но абсолютно не жаждал власти. Иногда ему нравилось сравнивать себя с Иудой Искариотом, добавляя, что муки совести, убившие библейского предателя, его не тревожат. Тридцать серебряников? Помилуйте, разве это повод вешаться? Куда лучше было бы потратить их на поездку на море. Тем более что в Иерусалиме оставаться Иуде явно не стоило. Якову и просто руководить, даже кем-то одним, не очень нравилось. Он бы предпочел работать в одиночку, но тут выбора не было. Пшебжинский был неоценим в своем рвении найти и уничтожить убийц родителей. К тому же у парня имелся уникальный талант — чувствовать вампиров. Как объяснили Деметру, этот дар спал в Яне всегда, но разбудил его артефакт, который попал ему в руки. Якову очень хотелось заполучить пресловутую шкатулку, но отнимать ее силой было бы неверным ходом, а уговорить поляка отдать ее хотя бы на хранение пока не удавалось. «Раз не идет к тебе в руки, то и не пытайся», — сурово сказал Деметру его наставник. — «Значит, не твой артефакт, только навредит». Яков всегда слушался этого странного человека, который раз в несколько лет возникал в его жизни, поил Деметра какими-то настойками, рассказывал об артефактах, обрядах и обо всем, что интересовало мужчину. А потом снова исчезал в переплетении улиц Праги, Берлина или Лондона — смотря где в тот момент жил Деметр. Он называл себя Мефистофелем. Яков знал его с детства. С того времени, когда его собственное имя звучало иначе. Отец при рождении назвал его Акбар Мухаммед, но наставник уверил и его, и самого мальчика, что в изменившихся реалиях лучше подойдет русское имя[ii]. И выбрал вариант «Яков». Из-за наставника он начал учить сначала русский язык — хотя его отец был уверен, что горцу не нужна русская грамота — а потом немецкий и английский. Мефистофель рассказывал мальчишке из Дербента о движении светил; о связи приливов и отливов моря с фазами луны; о таинственных гробницах фараонов и мистической Алтайской принцессе, которая не умерла, но спит; об истории его страны; о войнах и странствиях. Маленькому Якову он казался самым умным на свете. И даже когда он вырос, Мефистофель продолжал приходить и беседовать с ним. К тому времени Деметр уже понимал, что знает лишь прозвище наставника, но настоящее имя тот ему так и не открыл. «Какая разница? Ты привык звать меня Мефистофелем, так и продолжай. Некоторые загадки должны оставаться неразгаданными, друг мой», — смеялся он. Однажды Якову довелось сопровождать наставника на прием у военного губернатора в Темир-Хан-Шура. Это был самый богатый дом в Дагестане, а его хозяин фактически правил всем регионом. Яков, как истинный аварец, не выносил русских и почитал имама Шамиля[iii], но приходилось смирять гордыню, почтительно кланяясь победителям. На этом приеме его жизнь сделала крутой поворот… Яков очнулся от воспоминаний и обнаружил, что так и стоит перед музыкантом, который уже успел завести новую песню — какую-то слезливую балладу о парне, который страдает по недоступной красотке. Деметр посмотрел на часы. До встречи с профессором Уайтом оставалось всего минут десять, а ведь еще надо было дойти до кафе. Деметр быстро зашагал по Виа Кондотти. И все же он опоздал. Когда он вошел в «Греко», Уайт уже сидел за дальним столиком. Светловолосый, худощавый, с умными темными глазами, одетый неброско, но явно дорого, мужчина неспешно пил кофе. У его ног стоял портфель. Деметр подошел к нему и заговорил по-английски: — Профессор Уайт, добрый день. Вы хотели поговорить со мной? Мое имя Джейк Деметр. Он нарочно заменил «Якова» на «Джейка», помня, что англичанам трудно выговаривать его русское имя. Профессор кивнул: — Добрый день, мистер Деметр, — ответил он также по-английски, — присаживайтесь. Яков выдвинул стул, сел, к нему тут же подскочил официант. Деметр сделал заказ и повернулся к Уайту. — Я так понял, что у вас есть ко мне вопросы, мистер Уайт? Александр улыбнулся: — Насколько я понял вашего молодого друга Яна Пшебжинского, это у вас ко мне есть вопросы. А точнее, просьбы. Деметр мысленно дал пинка «молодому другу», который не сумел нормально договориться о такой простой вещи. — Я не знаю, что именно говорил вам Ян, — выкрутился он.