— А что такое это «становление»? — заинтересовалась Ада. — Перестройка организма, вроде подросткового периода у людей. В это время у вампира обостряются желания, превращаясь в настоящие страсти: кто-то хочет крови, кто-то — ярких вкусовых ощущений, кто-то — секса. Ян, не делай такие удивленные глаза — вампиры очень даже могут им заниматься. Кстати, имей в виду, что они еще и бисексуальны. — Это как? — не поняла мисс Гордон, чье знакомство с этой стороной жизни ограничивалось созерцанием греческих и римских статуй и сплетнями подружек. — Это значит, что они занимаются любовью и с мужчинами, и с женщинами, вне зависимости от собственного пола, — объяснил Яков. Ада изумленно уставилась на него, пытаясь понять, как это вообще бывает. Ян таращился в буфет, стараясь не показывать лицо. Его знания о сексе были куда обширнее, чем у молоденькой девицы, и он невольно представлял себе сейчас, как могут выглядеть такие… эротические картины с его собственным участием. — Похоже, эти сведения вас обоих шокировали куда больше, чем информация о том, что не у всех вампиров солнцебоязнь, — усмехнулся Деметр.— Даже в Ордене не говорят всей правды об этих созданиях. — Это… это неожиданно, — выдавила Ада. — А какую еще неправду рассказывают о вампирах? — Система управления. Нет никаких семи старейшин, есть один правитель города и его помощники. Плюс те, кого называют Гвардией города: стражи, охранники, военные. Эти могут даже служить в любой человеческой силовой структуре. — И в полиции? — Ян сумел наконец прогнать странные картинки из головы. — Тот инспектор, Оньи, он же вампир. — Да, и в полиции, — кивнул Деметр. — Им так даже удобней. Они могут оказаться в любом учреждении, от парламента до служб быта,— везде. — Но как же их тогда распознать? — выкрикнул Пшебжинский. Яков пожал плечами: — Есть специальные артефакты… и ты. — Я? — не понял поляк. — Ты их чувствуешь. Понять бы еще, как и почему. Ян невольно коснулся пальцами груди, где в кармане хранился амулет, который он унес когда-то из дома. — И что нам теперь делать? — Продолжать свою работу, — Яков отпустил Аду, поднялся, подошел к окну. — Мисс Гордон, вы проверяете статуи. Господин Пшебжинский, вы ищете документы о Великом Судье. Вы же говорили, что они могут обнаружиться в юридической части библиотеки? Вот и займитесь. А сейчас все, идите спать. Часть шестнадцатая В которой проливается кровь Открывая тяжелую дверь дома, где они сейчас жили с Лоренцо, Александр Уайт мечтал принять ванну и лечь спать, но в холле их остановил консьерж: — Синьор, вам просили передать, — он протянул Медичи коробку, перевязанную лентой, и подмигнул. — От красивой девушки. — Спасибо, — Лоренцо взял подарок, рука его дрогнула, и коробка чуть не выпала из пальцев. Уайт потянул друга наверх: — Откроешь дома, — многозначительно сказал он. В квартире Лоренцо положил коробку на стол в прихожей, достал из ножен старинный кинжал, в котором угадывался артефакт. — Отличная штука, чтобы проверять такие вот сюрпризы на вредные воздействия. Он разрезал ленту кинжалом, им же откинул крышку коробки. Внутри обнаружились только две склянки, наполненные чем-то темно-красным. Медичи вздохнул, выпил содержимое одной из них. Его передернуло, брови сдвинулись к переносице, губы скривились в неприятной усмешке: — Они схватили Козимо, моего потомка, — неестественно ровным голосом сказал он. — Держат его в катакомбах. Велели, чтобы я пришел туда. Вместе с тобой. Уайт схватил Лоренцо за плечи, с силой усадил его в кресло: — Успокойся. Так… Объясни толком, что случилось, что это такое? — он ткнул пальцем в полупустую склянку. — Это кровь одного из похитителей. — И по ней ты узнал, что и как он делал. — Задумчиво кивнул Уайт. — Ну да. Хочешь, и тебе покажу?— ядовито ответил Медичи. Александр помотал головой: — Нет желания пить кровь, — признался он. — Лучше просто расскажи словами, что там было. — Тот, чью кровь мне прислали, держал мальчишку за руки и требовал, чтобы тот кричал. Но парень — настоящий Медичи — отказался. Тогда второй приставил ему нож к горлу и сказал, что если я не приду в катакомбы и не приведу с собой тебя, то парня убьют. У меня два часа. — Ты его знаешь? Того, кто грозился убить Козимо? — ситуация нравилась Александру все меньше и меньше. — Да, его зовут Данте. Он охотник на вампиров, и это он возглавлял нападение на наших в Севилье. Именно за ним я приехал в Рим. — Объект охоты сам решил поохотиться, — подытожил Уайт. — Что ж, надо идти. Никому нельзя позволять похищать детей. Лоренцо поднялся: — Я пойду, а вот ты… — Я тоже, — не дал ему договорить профессор. — Иначе они и правда могут убить Козимо. — Слушай, сначала на тебя покушались, потом пытались подложить тебе труп, теперь вот это… Тебя явно пытаются выжить из Рима. Александр, признавайся, во что ты вляпался? — рявкнул Медичи. Александр примирительно поднял руки: — Ни во что, клянусь. Я просто тихо и мирно занимаюсь историческими изысканиями. И вообще я тут неофициально. Медичи провел ладонями по лицу: — Ладно, идем. Ночью в Риме освещались только центральные улицы, а возле катакомб фонари не горели — в столице экономили электричество. Вход в подземелья был отмечен табличкой. Днем здесь крутилось множество туристов, а в темное время суток можно было встретить разве что любителей экстремальных развлечений и подростков, проверявших свою смелость — по слухам, в катакомбах водились призраки римских легионеров. Лоренцо и Александр не стали пользоваться парадным входом. Медичи повел профессора на улицу Аппия Антика, по неприметной тропинке они подошли к узкой щели в стене. — Ты уверен, что они будут тут? — в пятый раз спросил Уайт. — Да, — в пятый раз ответил Лоренцо. — Я узнал место. Мальчик стоял у статуи святой Цецилии. — Опять Цецилия, — пробормотал Уайт. — Тот столик, о котором я тебе рассказывал, ребята нашли в гробнице этой милой синьорины. Лоренцо остановился, покосился на него: — Думаешь, они еще и культисты? Ее поклонники? — Не знаю. Да я, честно говоря, даже не помню, почему она святая, — признался Уайт. — Я тоже, — кивнул Лоренцо. Они пролезли в катакомбы. Медичи шел впереди, Уайт следовал за ним на небольшом расстоянии, чтобы у друга была свобода маневра, когда придется драться. Около четверти часа они продвигались по катакомбам молча и бесшумно, в полной темноте. Потом впереди мелькнул свет. Лоренцо кинулся вперед, выскочил в освещенное пространство и резко остановился. — Тварь! — выкрикнул он. — Еще какая! — ответили ему, и в Медичи полетел клинок. — Уайт, назад! — заорал тот. Александр метнулся в сторону и увидел, как вокруг Лоренцо замыкается сияющий круг. На полу у его ног лежала медная пластинка. Медичи мог кричать и махать руками, но не имел возможности сделать ни шагу. Уайт подозревал, что и магические возможности его были заблокированы этой медяшкой. Но ведь круг уже замкнулся, а значит, у Александра был шанс. Он тихо подкрался ко входу в пещеру, где поймали Лоренцо, и увидел, как тот, кривясь от боли, пытается выдернуть из плеча нож. Но лезвие только глубже уходило в плоть мужчины. По рукаву рубашки текла кровь. Рядом со статуей стоял перепуганный мальчишка, которого удерживал за плечо крепкий парень лет двадцати пяти. А напротив Лоренцо застыл с неприятной улыбкой высокий худой мужчина с выбеленными волосами. Видимо, это и был тот самый Данте, о котором рассказывал вампир. — Нож зачарован, ваши же делали. Трофей, — усмехнулся он, подкидывая на ладони метательную звездочку. — А где же твой приятель? Профессор Уайт? Мне нужны вы оба. — Тебе? — хрипло выговорил Лоренцо, кривя губы в усмешке. — Историк-то тебе зачем? — Его не должно тут быть, — голос Данте стал каким-то механическим, как будто он повторял чужие слова. — Он мешает. Убивать нельзя, надо просто убрать.