— Как-то один из студентов отца принес ему бумаги и маленькую, с мою ладонь размером, шкатулку из черного дерева с непонятными надписями. Очень просил сохранить. Отец согласился. Но однажды к нам в дверь постучали. Говорят, что самое страшное время — ночь? Нет, Ада, не всегда. Тогда был ясный солнечный день. В нашу квартиру ворвались трое, они перевернули все вверх дном, вытащили те бумаги, которые принес студент, привязали отца и мать к стульям. Агаты и Франтишека тогда, к счастью, не было дома. Они требовали, чтобы отец отдал им шкатулку, но он отказался. Тогда один из тех троих усмехнулся и заявил, что отцу и не нужно ничего говорить, гораздо проще все узнать по его крови. Ян отпил несколько глотков остывшего чая. Ада с ужасом слушала его рассказ. Она знала, что в Восточной Европе несколько лет назад творились всякие кошмары, что страшные красные убивали приличных людей, что Советская Россия распространяет вредную идеологию, что коммунисты хотят подчинить себе весь мир… Но все это было похоже на легенды о древних войнах: было где-то далеко и не совсем правда. А вот сейчас рядом с ней сидит взлохмаченный молодой человек в слишком новом пиджаке и слишком старых ботинках и с болью в глазах рассказывает о том, что видел сам. Аде очень не хотелось верить в то, что ужасы и убийства бывают на самом деле. — Этот человек… нет, он не был человеком, но тогда никто из нас этого не понимал… — Погоди, — прервала его рассказ Ада. — А где был ты? Ты говоришь, что всех схватили, а тебя? — Я сидел в шкафу, — опустил глаза Ян. — Отец велел мне прятаться, и я спрятался. Но все видел. Там щель была между дверцами. — Угу, а когда трое разносили комнату, они тебя не нашли? — скептически поинтересовалась мисс Гордон. — Не нашли! — воскликнул Ян запальчиво. — Да они даже в сторону шкафа не посмотрели! — Интересно, с чего бы это? — удивилась Ада. — Не знаю! — Ян вдруг запустил пальцы в волосы, дернул себя за вихры. — Слушай, я даже не задумывался. Но ведь и правда, они могли меня найти и… не нашли. У мисс Гордон возникло ощущение, что новый знакомый что-то недоговаривает. А то и просто сочиняет. Но разве можно придумывать историю о гибели собственных родителей? Это звучало как-то очень жутко. — Странно это, — осторожно заметила Ада. — А что было дальше? — Дальше… а дальше тот, который говорил про кровь, наклонился к шее отца и вцепился в нее зубами. Аду передернуло. У нее было слишком живое воображение, и картина, как один человек кусает другого, представилась очень ярко. Ничего красивого в этом не было. Ян смотрел в стену, Ада тоже глянула в ту сторону, но ничего особенного не увидела: картина какая-то пасторальная, лампа на длинном шнуре, прикрученная под ней. Пшебжинский молчал, и она уже подумала: может он жалеет, что разговорился с посторонней девушкой. Но тут поляк снова заговорил, тихо и монотонно: — Отец кричал. А тот пил его кровь. Когда он выпрямился, у него все губы были в крови, и она стекала по его лицу. Он посмотрел на своих подельников и сказал, что теперь знает, где шкатулка. У сына учителя. Я подумал про Франтишека. Теперь его будут ловить и убьют. Хотел выскочить из шкафа, но ноги не шли. Тело как будто свело от страха… Но я еще соображал. Подумал, что сейчас они уйдут, я вызову скорую… Маму и папу спасут… Но тут главарь заявил, что люди больше не нужны, а знают они слишком много, и велел своим подчиненным… поужинать. Поляк опустил глаза на вилку, которую держал в руке, Ада не могла отвести взгляд от его судорожно сжатых пальцев. — Они… они не просто убили моих родителей, они пили их кровь. А потом… потом… — Ян, не надо, — Ада положила ладонь на его кулак. — Надо, иначе ты мне так и не поверишь. Они вырвали у моих родителей сердца и выжали их себе в рот. А потом смеялись. Говорили, что малопитательно, но все равно пригодится. Потом они ушли, а я еще несколько часов не мог заставить себя вылезти из шкафа. Только смотрел, как солнечные зайчики прыгают по засыхающей крови на полу. Ада махнула официанту и, вопреки собственным правилам, заказала граппу. Крепкий местный напиток должен был помочь привести в порядок и ее мысли, и мысли несчастного Яна. Он выпил стопку алкоголя, как воду, потом долго кашлял. Ада сочувственно смотрела на него. — Ян, а сейчас твои брат и сестра где? — осторожно спросила она. — Я не знаю, —в серых глазах плескалась тоска. — После того, как я сумел вылезти из шкафа, я кинулся на их поиски, но… никого не нашел. И Франтишек, и Агата будто бы испарились. Ни друзья, ни знакомые не видели их в тот день. Я вернулся домой, пытаясь понять, как объясняться с полицией, полез в шкаф, где прятался, и на полке увидел ту самую шкатулку. Я вытащил ее, но у меня так тряслись руки, что я уронил ее прямо в лужу крови. И вдруг она открылась. Сама. Я подумал, что схожу с ума. Внутри лежал какой-то камень, я бы сказал, что это простой булыжник, если бы он не светился изнутри. Я не рискнул его касаться, просто захлопнул шкатулку, сунул ее в сумку. Помчался в университет, хотел найти того студента, но… в общем… я знал его имя, но, когда спросил, мне сказали, что такой у них никогда и не учился. А я точно помнил, что отец представлял его, как своего ученика. — Может быть он был не студент, а частный ученик? — предположила Ада. Ян вяло пожал плечами. — Когда я вернулся опять к дому, там уже стоял полицейский. Меня перехватила соседка, старуха Иоанна. Она рассказала, что маму и папу нашел почтальон, вызвал полицию, и теперь меня ищут. Полицейские решили, что родителей убил я. Никаких следов укусов на телах не было, только порезы от ударов ножом. Не знаю, как они это провернули. Иоанна дала мне денег, и я смог купить билет на поезд. С тех пор прошло уже пять лет. Я уехал из Польши, пару лет мотался по Европе, жил случайными заработками. А три года назад… я встретил того самого вампира… главаря шайки, которая убила моих родителей. Я шел по Данцигу и увидел его. Ада залпом выпила свою порцию граппы, ее начало знобить. Хотя, может, виной была прохлада кафе. — Он стоял на другой стороне улицы и смотрел на меня. И улыбался. Улыбался мне. Как будто узнал. Мне стало так жутко, я даже пошевелиться не мог. Замер, как кролик перед удавом. А потом проехал автобус, скрыл его на миг, и через секунду там уже никого не было. Вот тогда я понял, что должен найти всю информацию о вампирах, какую смогу. Может быть, тогда мне удастся найти родных и отомстить за смерть родителей. Почему-то Аде не пришло в голову усомниться больше ни в чем. Слишком кошмарной была история, не стал бы человек выдумывать такое просто для того, чтобы отвлечь ее от исторических изысканий. Мисс Гордон была честна с собой: даже найди она те самые статуи, о которых твердил отец, это стало бы не более чем еще одной находкой в череде других таких же. Честолюбивую Аду манили великие свершения, вроде открытия древних городов или настоящих магических артефактов, как в американском кино. — А ты видел фильм «Мумия» с Борисом Карлоффом[iii]? — невпопад спросила она. Ян изумленно уставился на нее и отрицательно помотал головой. — Это прекрасный фильм. Даже кажется, что документальный. Мы смотрели с моей подругой, так она уверяла меня, что вся эта история была реальной. Только в фильме они победили Имхотепа, а на самом деле победил он. — Расскажи подробнее, — попросил Ян. Видимо, ему тоже хотелось отвлечься. — Это удивительная история, — оживилась Ада. — Археологическая экспедиция находит саркофаг с мумией жреца Имхотепа. И один из археологов случайно читает вслух заклинание, которое написано на папирусе. Мумия оживает и сбегает. А через десять лет историк по имени Ардет-Бей указывает археологам на место захоронения принцессы — возлюбленной того жреца. Только на самом деле это не историк, а сам Имхотеп. Он хочет оживить свою девушку, и для этого ему нужно молодое тело. Он заклинаниями подчиняет себе дочь губернатора Судана и хочет провести ритуал, чтобы вселить в нее душу Анхесенамон. Но археологи сжигают папирус с его призывом, и Имхотеп умирает. А дочь губернатора остается собой. И с археологом. — Да уж, удивительная история, — кивнул рассеянно Ян. — Не смотрел. Но в целом, она тоже ложится в канву историй о вампирах и их артефактах. Я успел собрать изрядно сведений о них за эти пять лет. Например, я выяснил, что они могут поддерживать свои силы не только кровью, но и зельями. А выспаться как следует могут только в состоянии летаргии. Это когда останавливаются все жизненные процессы в теле. Кстати, вот так и могла получаться твоя мумия. Несмотря на жуткую историю поляка, поверить в реальность существ, которые выглядят, как люди, но пьют кровь прямо из человеческих тел, она не могла. В конце концов, если пробить артерию, то кровь будет литься фонтаном, и вампир окажется весь по уши перемазан в ней, да и пить неудобно. И потом, пробить кожу, мышцы, что там еще в теле есть, чтобы добраться до кровеносных сосудов, может даже не всякий нож, что уж говорить о зубах, пусть и очень острых. Нет, в маньяков, которые прикидываются персонажами сказок и убивают людей, мисс Гордон вполне готова была поверить, но точно не в вечно живущих упырей. — А еще они боятся церковных колоколов, чеснока, святой воды и серебра, — припомнила она то немногое из легенд, что знала. Ян досадливо помотал головой: — Нет, это как раз выдумки. Вампиры живут на земле еще с тех времен, когда не было ни святых, ни крестов, ни серебра. Им страшны только специальные артефакты и заклинания, но люди уже не владеют магией. Ну…— тут он запнулся,—или почти не владеют. — Ты считаешь, что среди людей есть маги? — изумилась сторонница материалистичного подхода к жизни. — Да, — кивнул Ян. — Говорю же, я многое успел изучить и найти. А здесь, в Риме, должны храниться материалы об одном из древних вампиров — Вечном Судье. — О ком? — О Вечном Судье. Он был судьей еще в Древнем Риме, при императорах. Вот только не знаю, при ком он стал вампиром. Ада обхватила голову руками. Информации было слишком много, и она была очень странной. — Ты меня совсем запутал, — жалобно сказала она. — Прости, это… так необычно… Мне нужно как-то систематизировать все факты. Ян кивнул. — Понимаю, мне самому понадобилось изрядно времени, чтобы понять и осознать это все. Тебе тоже нужно время. Пойдем, погуляем? Просто так, не будем ни о чем говорить. Тебя не ждут пока? Ада помотала головой, от резкого движения небрежно собранная прическа развалилась, и каштановые волосы рассыпались по плечам девушки. Она принялась скручивать их обратно, не замечая, как Ян настороженно смотрит на нее. Когда прическа снова обрела нормальный вид, она перевела взгляд на поляка и замерла. У того было очень странное выражение лица, как будто он ждал нападения… от нее? — Что с тобой? — Так… показалось. — Ян отмер. — Ты волосы распустила, и мне померещилось, что ты похожа на одного из тех, кто напал на моих родителей. Ада расхохоталась. — Ян, если ты сомневаешься в моем поле… — Она тоже была женщиной. Именно женщина вырвала сердце у моей матери. [i] Кафе Бабингтон — оно же «Чайный салон Бабингтон». Находится в центре Рима, слева от знаменитой Испанской лестницы. Его открыли в 1893 году две английские аристократки — Изабель Каргилл и Анна Мария Бабингтон. И до сих пор это уголок Англии в Италии. [ii]Гертруда Белл (14 июля 1868 — 12 июля 1926) — британская писательница, путешественница, занималась исследованиями и картографированием Ближнего Востока. Маргарет Мююррей (13 июля 1863 — 13 ноября 1963) — британский антрополог, археолог, египтолог, культуролог и писательница. [iii] «Мумия» —художественный фильм режиссёра Карла Фройнда, снятый в 1932 году. Это первая картина о мумии в линейке фильмов ужасов студии Universal. Главные роли исполнили Борис Карлофф, Зита Йоханн и Эдвард Ван Слоун. Часть третья В которой Пшебжинский не находит времени поделиться информацией, а мисс Гордон приходится принять непростое решение По городу они гуляли до заката. Полюбовались фонтаном на площади, хоть дневная жара и отступила, но все равно хотелось прохлады. Потом направились в сторону Мальтийского дворца[i]. На украшенном белыми барельефами здании реяли флаги знаменитого ордена. Сумерки опускались на вечный Рим. Тени протянулись через дорогу, люди, закончившие работать, высыпали на улицы, где-то вдали играла музыка, в воздухе пахло прелой листвой и почему-то — свежей выпечкой. Видимо, где-то рядом была булочная. Почти всю прогулку они молчали. Яну очень хотелось узнать, о чем думает его спутница, но вопросы разбивались об односложные ответы Ады, вроде «да — нет — не знаю». Видимо, девушке требовалось время, чтобы переварить все то, что рассказал Ян. И мужчина отлично ее понимал. Радовал уже тот факт, что Ада не сбежала сразу, а выслушала и поверила ему. А сам Ян устал держать все в себе, ему очень был нужен кто-то, с кем можно поговорить и обсудить то, что удалось накопать за два года. Вот только довериться случайным знакомым мешал страх, что и они окажутся вампирами. Ян уже даже научился вычислять некоторых из Детей Ночи, как они себя называли. Да и люди тоже порой работали на его врагов. За годы у него будто развилось чутье на них. Ему казалось, что он узнает их по запаху: от Детей Ночи и их прислужников пахло травами или лесом. А вот от Ады пахло только ее духами. Очень приятными, кстати, Ян даже вспомнил их название — «Герлен Мицуко»[ii]. Одна из его любовниц во Франции была продавщицей косметики и мечтала именно о таких духах. Правда, подарил ей их не Ян, а другой ухажер, у которого кошелек был потолще. Но запах пан Пшебжинский запомнил. Ада сразу показалась ему самым настоящим человеком. Никаких плохих предчувствий рядом с ней он не испытывал, разве что интерес к красивой и умной женщине. А внутренний голос подсказывал, что возможно, она не сочтет его психом и поддержит. Но сейчас она молчала. Видимо, «систематизировала информацию», как она сказала. К вечеру они добрались до отеля, где остановилась мисс Гордон. Ада механически протянула Яну руку, тот поцеловал кончики ее пальцев, понимая, что на этом все. Ада не станет ему помогать и постарается забыть, как можно скорее его рассказ и его самого. — Ты говорил, что узнал уже много о вампирах,—сказала она вдруг. — У тебя есть какие-то документы, записи? Мне проще порой воспринимать написанное, а не сказанное.