Без сомнений, речь шла о последнем доме, самом дальнем. Бергер и Блум заскользили вдоль других домиков. Оба – затаив дыхание, оба с оружием наготове. После мокрого снега, который вдруг прекратился, камни были ужасно скользкими. Только бы не потерять равновесие. Они действовали в унисон и достигли последнего домика почти одновременно. На фасаде виднелось только одно окно, и они прижались к сырой деревянной стене по обе стороны от него, оба с пистолетами на взводе. В этот момент из-за туч выглянула луна, а ведь всего пару минут назад облака казались непроницаемыми. Лунные лучики проникли сквозь щели в жалюзи. От того, что Блум и Бергер увидели внутри, у них в жилах застыла кровь. * * * Никаких сомнений. Там, у воды, дверь в домик. Ее сил – тех сил, которые Ди аккумулировала в себе не только за долгий путь через остров, но и вообще в ходе этого дела, – должно было с лихвой хватить на то, чтобы эту дверь выбить. Однако делать этого не пришлось. Дверь оказалась открыта. Выставив вперед пистолет и фонарик, Ди ворвалась в дом. Зрелище, которое она увидела в окно, все еще стояло перед глазами. И тут оно предстало перед ней во всей красе. Отрубленная голова. * * * Они обогнули дом. Невероятно, но дверь оказалась распахнута, как будто кто-то ее выбил. Бергер стоял по одну сторону от двери, Блум – по другую. Оба дышали через нос, ощущая запах огнестрельного оружия, пистолеты у самого лица. Они ворвались в дом одновременно. И увидели ужасное. * * * Ди не могла отвести взгляда от отрубленной головы. Она выглядела настолько гротескно в этом крошечном домике. Вероятно, его подстрелили в другом месте. Роскошные рога. Каждый рог с шестью ветвями. Голова лося висела на стене над камином. А на каминной полке что-то стояло. Подойдя ближе, Ди разглядела маленький конвертик. В такие обычно кладут поздравительные открытки. * * * Они ворвались в домик. Увидели камин, каминную полку. На стене над камином висела фотография – пейзажный снимок. Магические лучи предзакатного солнца освещали холм, поросший соснами и кипарисами, пара белых домишек, несколько пасущихся осликов, ряд ульев вдоль холма и целый океан желтых цветов, простирающийся вплоть до береговой линии. А вдалеке над морем возвышается Гибралтарская скала. Но не это было самым ужасным. На каминной полке что-то стояло. А именно – фотография. Обычный портретный снимок. Большой портрет. Точнее, свадебная фотография. На ней – Карстен Блум и Молли Блум. Глаза у обоих обведены флуоресцентным оранжевым. Четыре ярких круга вокруг четырех глаз. На секунду они замерли у камина, а потом кинулись осматривать помещение. Большое открытое пространство с примитивным кухонным уголком, там никого. Уборная с биотуалетом, там тоже ничего интересного, кроме довольно затхлого запаха. И еще одна дверь. Закрытая. Они встали по обе стороны от двери. Та открывалась внутрь; если окажется заперта, придется выбить. Они быстро обменялись взглядами, Бергер кивнул, Блум нажала на ручку и распахнула дверь. В доме была спальня, очень маленькая. Внутри – кровать. И еще кое-что. Капельница. Шланг. А под одеялом на кровати – какое-то возвышение. Казалось, лежащая там спит, обняв потрепанного плюшевого мишку. Необычайно худая девушка, сильно истощенная. Когда Блум откинула одеяло, стало совершенно ясно, что шланг ведет к игле, воткнутой в руку девушки. Ей еще нет восемнадцати. Но скоро исполнится. На свободе. Если мозг не поврежден. Без сомнений, это была Аиша Пачачи. Бергер смотрел в потолок невидящим взглядом. Блум издала довольно громкий стон. Она подошла ближе, приложила ухо ко рту Аиши. Услышала дыхание. Кивнула Бергеру. Бергер почувствовал, как голова склонилась вперед, на грудь. Закрыл глаза. Где-то вдалеке послышался звук заведенного мотора. III 26 Суббота, 5 декабря, 19:22 Украденная «Вольво» въехала в заброшенную промзону. Духи погоды играли с ними в догонялки; шторм на время утих, но на самом деле он просто выжидал удобный момент, чтобы возобновить игру на новом уровне. Сейчас было просто темно и тихо. Темно, как в могиле. И тихо, как в могиле. Бергер сидел за рулем, Блум направляла его с заднего сиденья, держа голову Аиши на коленях. Девушка даже не стонала, только хрипло дышала. Но не выпускала из рук плюшевого медвежонка. Она не приходила в сознание ни на секунду. Но они нашли ее. Пока и этого достаточно. Они нашли ее живой, седьмую девушку. Теперь уже никто не скажет «семь минус одна». Какое наслаждение – осознавать это. Наверное, они слишком долго радовались, потому что потом ощутили привкус горечи – оттого, что Карстену удалось улизнуть; что он может вернуться в любой момент; что, возможно, в той моторке, которую они слышали, сидел кто-то другой. Затем возник вопрос: Почему его не было на месте? Почему он не попытался остановить их? Аиша вела Иуду к тридцати сребреникам – почему же он ее так легко отпустил?