– …Нежели если мы там поселимся с тобой и Аишей? – Ну, не то чтобы поселимся… – Есть еще одно место… – задумчиво произнесла Блум. – Я уже думал о лодочном домике. Но сейчас мы довольно далеко к югу от города. – Как будто расстояния нас когда-то останавливали. – Тогда у нас было нечто получше старой ржавой «Вольво». – И что ты можешь предложить? – Вопрос в том, какое место труднее найти: конспиративный дом СЭПО на островке или лодочный домик в Соллентуне. В домике Август Стен был, и Карстен тоже. К тому же на островке, разумеется, гораздо комфортнее. Это все равно что сравнить какой-нибудь лоукостер с бизнес-классом на Сингапурских авиалиниях. – О которых ты, конечно, все знаешь. – Достаточно того, что я все знаю о лоукостерах. Блум подумала. Кивнула. – Значит, если мы берем с собой Аишу для сложного допроса, ты предпочтешь остров? – Меня поместили туда по какой-то причине, – ответил Бергер. – Мне по-прежнему интересно, по какой. – Тогда лодочный домик станет нашим недостижимым небом, – сказала Блум. – Мы можем сидеть там и планировать будущее. – Действительно, звучит недостижимо. – Чего же добивается Карстен? – Мое подсознание думает об этом непрерывно. Я с ним проконсультируюсь. – Либо он действительно на мне помешан, – произнесла Блум. – Либо он ведет нас по ложному следу. – Понимаю. Если он поймает нас на этот крючок, тем самым заблокирует нам другие пути. Как ты сама думаешь, он от тебя без ума? Должны ли мы воспринимать эту странную свадебную фотографию с оранжевыми глазами всерьез? – Я с ним давно по-настоящему не общалась. Не знаю, что он теперь за человек. Даже не представляю. – Но когда тебе понадобилось оружие, ты обратилась к нему. Он был первым, с кем ты связалась, выйдя из комы. – Ты-то откуда знаешь? – возразила Блум. – Ты помнишь полюс недоступности? – спросил Бергер. – Озеро Кобтояуре в национальном парке Падьеланта в Лапландии. Помнишь, как ты устанавливала там камеры? – Хватит паясничать, это было всего несколько недель назад. – Но ты ведь потом лежала в коме. – Все равно помню. – Август Стен сказал, что Карстен будет одним из наблюдателей. Он сидел по другую сторону камеры и видел нас. Тебя, меня. По словам Стена, в его отчетах явно сквозит зацикленность на тебе. И ненависть ко мне. Блум молча кивнула. Бергер тоже молчал. На него навалилась усталость, сказывался недостаток сна. Наконец Молли произнесла: – Как я понимаю, для нас чрезвычайно важно найти Али Пачачи. Хотя я точно и не знаю почему. Бергер встрепенулся, внимательно посмотрел на нее. Теперь мыслительной деятельностью занялось не только его подсознание. Что ей вообще можно рассказывать? И не думает ли она сейчас примерно о том же? Похоже, за красивым фасадом «очаровательная Молли Блум» прячутся как раз размышления подобного рода. Наконец Бергер с большой осторожностью начал: – Пачачи – наш ключ к информации. Он возглавляет какую-то сеть, успешно раскрывающую джихадистов. Стен работал на одном конце цепочки, Нильс Гундерсен – на другом, на Среднем Востоке. Если мы сумеем сообщить Али Пачачи, что его дочь жива, он может раскрыть нам то, о чем не решается сказать сейчас. Это жизненно важные вещи, возможно, информация о готовящихся терактах в Швеции, а может, и еще более серьезные сведения. Мы поможем ему заговорить. Блум медленно кивнула. – Хорошо, – сказала она. – Тогда мы на одной волне. – Вполне может оказаться, что Аиша, или, по крайней мере, ее подсознание, знает, где находится ее отец. Или хотя бы подскажет нам, в каком направлении двигаться, а там уже мы сами додумаем. Молли засмеялась. Искренне. Возникло что-то вроде равновесия. Позволяющего обоим передохнуть. Они смотрели друг на друга, пока не уснули. Было неясно, как долго они проспали, но проснулись точно одновременно. От похлопывания рук в резиновых перчатках. – Она спит, – сказал Врач. – Значит, без изменений, – сонно пробормотал Бергер. Врач посмотрел на него как на нечто, что кошка приносит в зубах. – Вывод неверный, – произнес он строго. – Тогда она была без сознания, а теперь спит. Я поставил ей капельницу с питательным веществом, а также легким седативно-гипнотическим. Она сильно истощена, но не летально. Атрофия мышц средней степени, но мозг и внутренние органы не повреждены. Сильная степень утомления. Она бесконечно устала. При взвешенном питании и моционе, а также надлежащей терапии она встанет на ноги через неделю. Схему лечения я прилагаю. Ей повезло, что у нее изначально крепкое здоровье. Я выдам вам запас пищевых добавок и базовых медикаментов, в том числе антибиотики широкого спектра действия. В первые дни надо будет регулярно ставить капельницу с питательным раствором. Счет вышлю по электронной почте. Как будто желая подчеркнуть, что это его последнее слово, Врач протянул им свою визитную карточку. Они взяли ее, а Врач вернулся в продезинфицированную комнату и начал собирать инструменты. Он даже не взглянул в их сторону, пока они поднимали носилки со спящей Аишей. Выйдя в привычную темноту, Бергер переспросил: – Седативно-гипнотическим? – Это снотворное, – пояснила Блум. Они осторожно погрузили носилки в старую «Вольво». Блум опять села на заднее сиденье и положила голову Аиши себе на колени. Бергер сел за руль, нагнулся, соединил пару контактов, услышал, как заворчал двигатель, обернулся и спросил: – Ну что, готова к ночной навигации по шхерам? 27 Воскресенье, 6 декабря, 7:49 Было утро воскресенья. Ди уже несколько минут сидела за столом в своем кабинете в гараже. Парой часов раньше она проснулась и потом долго ворочалась в постели. В конце концов она решила покинуть супружеское ложе, потихоньку вышла из спальни, наполненной громким храпом Йонни, окончательно проснулась, пройдя по ледяному полу первого гаража и вошла в свой кабинет. Тут было намного теплее. На столе перед ней лежало то, что разбудило ее и не давало снова уснуть. Две поздравительные открытки. На левой – обведенная в кружок двойка, больше ничего, на правой – четверка в кружке. Даже по цифрам видно, что почерк один и тот же. Открытка номер два – та, что из больничной палаты Молли Блум, а номер четыре – из домика с головой лося. Она перевернула открытку с двойкой. Появился текст, написанный характерным мелким аккуратным почерком: «На суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы». А ниже, еще более мелкими буквами в скобках: «Иоан. 9:39». Действительно, это цитата из Библии, хотя первые слова из тридцать девятого стиха девятой главы Евангелия от Иоанна отсутствуют. Целиком цитата должна выглядеть так: «И сказал Иисус: На суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы». Но накануне, когда Ди бесконечно долго размышляла над цитатой, эта разница не казалась существенной. Маленькие буковки написаны раздельно, как будто писал ребенок, или неграмотный, или слепой. И что все это означает? Что на самом деле сказал Иисус? И какая связь? Ди открыла девятую главу, ближе к началу. Там Иисус исцеляет слепого. Он мажет глаза слепого брением из своего плюновения, после чего слепой прозревает. Но интересно то, что происходит дальше. Иисус называет себя Сыном Божьим и говорит о том, что пришел в мир, чтобы сделать слепых видящими, а видящих слепыми. Видящих слепыми? А это зачем? Понятно, что Иисус исцелял слепых, это благое дело, но зачем делать наоборот, зачем ослеплять видящих? Ди попыталась найти объяснение в Интернете. Похоже, тут речь шла скорее об образном понимании слепоты и зрения. Духовное зрение и духовная слепота. Людей, которые думают, что видят, поражает слепота, вероятно, для того, чтобы они прозрели по-настоящему. Тут, похоже, идет двойное движение: от ложного видения, то есть жизни во лжи, к слепоте, а оттуда к истинному зрению, к жизни в правде. Но это ничего не дает. Ди попыталась уловить связь. Письмо с этой цитатой стояло на столике у кровати Молли Блум в больнице, пока она лежала в коме. Возможно, кто-то совершил акробатический трюк, залез по отвесному фасаду здания с помощью, скорее всего, веревки и, вися в темноте, каким-то образом открыл замок окна, которое, как утверждал персонал, в принципе не открывалось снаружи, затем залез в палату, чтобы поставить на столик письмо с бессмысленной, на первый взгляд, цитатой. А затем выбрался снова, не оставив после себя никаких следов.