Но я спасла Сайруса в тот день на рынке. Сплела этот хаос в полотно мироздания, отрубая прочие нити. Мы поцеловались в то утро после бала, и мысли об этом будут терзать меня всякий раз при виде принца. Воспоминание о его губах отпечаталось на моем лице, в моем голосе, в моем суждении. Нельзя отменить то, что уже совершено. Даже во снах меня преследуют его прикосновения. В эту безлунную ночь я верчусь в постели, терзаясь от болезнненных мыслей о тех вещах, о которых никогда раньше не думала. Моя башня в огне. Черные от сажи и гнили лозы, что вьются вокруг башни, продолжают расти в своей предсмертной агонии. Колючие, как шиповник, они завиваются и множатся до тех пор, пока и их не поглотил огонь. Я горю. Его губы путешествуют по моей коже, шепчут, переходя от губ к шее, к яремной впадине. Его руки приклеились ко мне так, словно всегда меня знали. Я та слабость из плоти и крови, что он хранит в своем сердце. Наши тела переплетены, жадность порождает жадность. Поместье в огне. Пламя гремит, как гром, так же громко, как раздающиеся крики. На балконе стоит четкий силуэт с широкими бедрами и заливается смехом. Балкон падает. Фигура исчезает. В небо взлетает ворон. В день, когда башня вновь стала открыта для посещений, ко мне прибывает королевский гонец. – Пожалуйста, оставьте вечер свободным, Всевидящая госпожа, – говорит он. – Леди Рея прибудет в вашу башню. Посыльный обходит поврежденные участки коридора, когда уходит. Ковер придется заменить, следы когтей видны по всему деревянному полу. Служанки отмыли кровь настолько, насколько это было возможным, но темные капли очень красноречивы. Иногда я нахожу клочки меха за мебелью, пахнущие мускусом, как свежая шерсть. Дождь барабанит по деревянным стенам башни, когда на столицу обрушивается летняя гроза. Она окрасила мою мантию в темно-серый. Несмотря на погоду, посетителей у меня достаточно. Некоторые даже симпатизируют леди Рее, но большинство выглядят такими же обреченными и угрюмыми, как погода. Некоторые интересуются тем, как мы сможем понять, что предсказание разрушено, и я их успокаивала. – Вы поймете сразу, как все увидите. Что было абсолютной чушью. Нельзя назвать чудом то, что ты можешь объяснить до того, как это чудо произойдет. Я тоже жажду получить ответы. Последнее время происходит все больше знамений, но я собираю полную картину, не имея на руках всех деталей. Дождливые облака расходятся прямо перед закатом, ярко-рыжий растворяется в глубоком синем, и ночь словно поглощает небо. На часовой башне раздается все больше ударов колокола. Рея так и не появляется. Я ужинаю у камина сытным блюдом из курицы и тушеных овощей и зажигаю благовония, чтобы перебить его запах. Чеснок – единственная более упрямая вещь, чем мой характер. Жду еще немного, время от времени стряхивая пепел с палочек благовоний. Я могла бы поискать Рею во дворце, так как слышала, что она остановится там до свадьбы, но не знаю, успела ли она въехать. Наконец, после столь долгого ожидания раздается стук в дверь. Я со вздохом подскакиваю к двери и распахиваю ее. – Леди Рея, вы со… Совсем не Рея. Привет. – Привет, – отвечает мне Сайрус. Его выдержка безупречна, за исключением того, как он задержал дыхание, когда я начала говорить. Это выдало его с головой. Свободная рубашка почти не прикрывает новый рваный шрам на ключице, а сияние гламура обрамляет его лицо. Чудища здорово его потрепали. Я понимаю, почему он предпочитает прятать шрамы: они уродливы и могут напугать или показать, каким дураком он был, или, наоборот, смельчаком. Мне интересно, какая же из этих причин верная. Мы смотрим друг на друга, наверняка выглядим при этом крайне глупо, но у меня хотя бы есть тому оправдание. Что я должна сказать принцу, который накануне меня поцеловал, а потом велел убираться из его королевства и спас от монстра? И все это за ночь до объявления о его помолвке. – Чего ты хочешь? – обиженным тоном спрашиваю я. Тонкий намек на то, чтобы вернуться к нашему привычному общению. Притвориться, что того поцелуя никогда и не было. – Я… я много думал о будущем. – Сайрус прочищает горло и поправляет золотые пуговицы на манжетах. – О своем будущем и будущем Эвинии. Я не думаю, что Рея та самая девушка из пророчества, но какая-то невеста лучше, чем никакой. Я хочу попробовать полюбить ее. – Хорошо. Я игнорирую странное чувство в сердце, словно кто-то пробил в нем дыру. Возможно, это ревность, но это даже звучит глупо. – Хорошо, что ты, наконец, ко мне прислушался. Он не выглядит счастливым. Кажется, что он что-то скрывает. Принц хмурится, когда его взгляд падает на порез на моем подбородке. Пальцы Сайруса касаются моих швов. Я должна бы замереть от нежности его прикосновения, от комфорта, который оно дарит, но предательская часть меня содрогается, и я отскакиваю. – Ты… Ты все еще меня отвлекаешь, – вздыхает он, убирая руку. Он говорит об этом так, словно в этом моя вина. – Я не стану настаивать на том, чтобы ты покинула Эвинию, но тебе придется покинуть столицу после того, как все твои дела здесь завершатся. Мы начнем переговоры о приезде Провидицы из Верданта. Ничего не изменилось. Что ж, мой ответ также не изменился. – Нет. – Скажу тебе то же, что и Камилле: если ты останешься, конфликтов нам не избежать. – Нет. – Люди все время переезжают, – его голос звучит успокаивающе, словно мед, смешавшийся с ядом, заполнившим мои уши. – Фидер был сослан к границам, когда ему только исполнилось семнадцать, и за что? За то, что отцу не нравилось, что Совет отдавал предпочтение ему, а не мне. И Фидеру нравится управлять Десятым доминионом. Это не так страшно, как тебе кажется. Я мог бы помочь тебе с переездом. Устроил бы тебя в готовом поместье… – Одна в каком-то незнакомом месте. Вот так подарок. Ярость зарождается где-то в горле, пока он продолжает говорить о моей жизни, словно это какой-то предмет торга. – Я не собираюсь уезжать из-за чувств, которые ты испытываешь и которых стыдишься. Он закрывает глаза. – Для Провидицы ты слишком плохо видишь выгоду. Что случится, когда кто-то узнает, что между нами есть нечто большее? – О, если твой язык побывал в моем рту, это еще не значит, что у нас с тобой отношения, принцесса. Это было всего один раз. – При моем дворе нет места для лицемерной Провидицы. – Словно это когда-то имело значение. Я прохожу мимо двери, чтобы ткнуть пальцем ему в грудь, и Сайрус задерживает дыхание. Все начиналось именно так в ту ночь, когда мы поцеловались. – Я же держалась в стороне, разве нет? Я притворялась, как и ты, что той ночи после бала никогда не было, позволяя тебе запланировать свою маленькую свадьбу… Он хватает меня за запястье, и я оказываюсь к нему достаточно близко, чтобы заметить тень синяков у него под глазами. – И как долго это продлится? Все это стало для нас привычным. Я усмехаюсь, но истина сказанного им заставляет меня затихнуть. Мое сердце колотится, а сон, в котором был он, всплыл в памяти. Мы можем вести переговоры сколько угодно, но это факт – Сайрус смотрит на мои губы так, словно готов вновь завладеть ими, а часть меня, та, что засыпает с мыслями о нем, жаждет именно этого. – Ты меня не заставишь просто потому, что… – только когда эти слова срываются с моих губ, я понимаю, как жалко они звучат. – Это несправедливо. – Мне жаль. Дрожа, я вырываю свое запястье из хватки Сайруса, и мое потухшее было упрямство разгорается с новой силой. Он не обязан нежничать. – Я никуда не поеду. – Я готов рассказать о нашем поцелуе отцу, если это поможет, – продолжает он на удивление спокойно. – Он отошлет тебя сам. Возможно, мне все равно придется это сделать, если я хочу привезти Провидицу из Верданта. Очень жаль, что мой отец так тебя любит, тогда я бы не нуждался в оправданиях. Я влепляю ему пощечину. Прямо по тому месту, где за особенно большим количеством гламура прячется рана. Сайрус отступает с громким шипением, а на его щеке расцветает алое пятно. – Пошел ты, – огрызаюсь я. Оступая в комнату для предсказаний, я захлопываю дверь прямо перед его шокированным лицом. Меня бьет дрожь, когда я наконец делаю полноценный вдох и трясущейся ладонью стираю выступившие слезы. Знаю, это крайняя мера, но я могла бы умолять Сайруса передумать. Если бы притворилась дамой в беде и свернулась в плачущий комок в его руках, он впитал бы мои слезы, принес извинения и думал бы об этом как о жесте доброй воли, а я жалела бы, что осталась у него в долгу. Да, я лучше отправлюсь через все море в ящике, чем сделаю это. Я глубоко дышу, вдох и выдох в такт теням комнаты предсказаний, до тех пор, пока всхлипы не стихают. Если он расскажет отцу, вся моя жизнь будет разрушена. Я – слишком большая ответственность, особенно с его планами жениться.