Он уходит, и в комнате повисает оглушительная тишина. Сайрус осторожно опускается обратно на пол. Я онемела от шока, и меня трясет от гнева. – Я тебя ненавижу, – шепчу я. Если честно, мне хочется пихнуть его, пока он лежит. – Я ни о чем не жалею, – дрожа, отвечает он. – И сделал бы это снова. – Даже не смей говорить, что это было ради моего блага. Даже не пытайся вывернуть это так, словно… Я бросаюсь вперед и всем телом прижимаю Сайруса к полу. Мои руки обвиваются вокруг его шеи. – Даже не думай выставить это так, словно это был твой рыцарский поступок, словно, что бы ты ни делал, это акт благородства. Ты хотел от меня избавиться, признайся. – Так будет всегда, только один из нас может быть марионеткой, когда другой тянет за ниточки. – Он закрывает глаза, позволив голове расслабиться. Жемчужно-белые зубы запятнаны кровью и обнажены в грустной улыбке. – Я никогда не спешил, когда хотел от тебя избавиться, Вайолет. Просто слишком долго ждал, чтобы это сделать. Я знал, что мы никогда не сможем работать вместе. Нашего доверия друг другу для этого недостаточно, а мои чувства ничего не изменят. Мой большой палец сильнее давит на яремную впадину, и хватка становится легче, он позволяет мне это сделать. Мои мысли в беспорядке, да и выгляжу я не очень: юбки задраны до покрытых синяками колен, руки все еще дрожат. Единственная моя радость сейчас в тяжелом дыхании сайруса и в его шипении, когда мой локоть давит на его грудь. – Я не врала о Надии. Но тебя это не волнует, – говорю я. – Ведьма Кошмаров собирается всех убить, и мне плевать, если так и произойдет. Это будет твоя вина, надеюсь, что ты сможешь стать тому свидетелем. С трудом дыша, Сайрус качает головой. – Генерал и его люди следят за ними, – отвечает он. – Одно неправильное движение, и они без сомнения перережут ей горло. После стольких обманов мы, наконец, сможем сами принять чертово решение и удостоверимся в том, что это действительно она, прежде чем привести приговор в исполнение. – Ты что, меня совсем не слышал? Эта Ведьма умеет накладывать чары на людей. Она врывалась в мои сны, она… – с моих губ срывается горький смешок. Она пыталась убедить меня к ней присоединиться. Я должна была так и сделать. – Если бы ты знал, что она говорила мне сделать, и как тебе повезло, что я ее не послушала. И, знаешь, я так об этом жалею. – О чем ты говоришь? – Мне снились сны неделями, каждый день до последнего времени. Последний раз, когда я нормально спала, был… Боги, должно быть, перед балом. Я думала, что поступаю правильно, не слушая ее. Судьбы сказали, что я должна им жизнь, потому что спасать тебя мне не следовало, теперь я понимаю почему. Если бы я убила Сайруса, как мне говорила Ведьма, то получила бы, пусть и временное, но удовлетворение. Тогда я бы ушла злодейкой, но со своим ужасающим триумфом. Это куда лучше, чем быть влюбленной дурой, замененной и забытой. Она меня предупреждала. Даже Судьбы предупреждали. Они предадут тебя. Все они. Сайрус смотрит на меня так, словно я потеряла рассудок. И, говоря все это в слух, мне кажется, он может быть прав. Его гнилое сердце – спасение или погибель. Так гласит пророчество Фелициты. Что ж, теперь оно в прошлом. Я должна была это сделать. Должна была заколоть его. Словно отвечая мне, что-то мерцает на краю моего зрения. Что-то привлекает мой взгляд. На магию трудно не обратить внимание, когда она знает, чего ты хочешь. В дальнем конце комнаты, зажатый между шкафчиком с сувенирами и креслом для чтения, стоит цветок в горшке. Его ярко-зеленые листья слишком яркие для растения в тени, они словно светятся. Его стебель толстый и овит лозой, идущей наверх к единственному цветку, раскрытому, как золотая звезда. Фейский цветок. Один из тех, что могут расти только в Фейском лесу или вокруг моей башни. Шрам на моей ладони зачесался. Я смогу это сделать, смогу же? «Да, да», – отзывается далекий голос, который я знаю слишком хорошо. Я даже не знаю, сработает ли это, но моя кровь гудит. Где-то глубоко в душе я знаю, что это сработает. Он это заслужил. Они все заслужили. Будь жестокой, только так ты сможешь выжить. Я отпускаю Сайруса и поднимаюсь на ноги, голова кружится – быстрая мысль, мелькнувшая в моей голове, остальное лишь злость и безнадежность, заполнившие все пространство, что я хранила в себе. – Вайолет? «Ты ненавидишь себя за то, что желаешь его». Я царапаю свою рану, сковыривая болячку ногтями. Во мне ничего не осталось. Какой смысл в моих амбициях, когда весь мир построен на лжи? Все, что я построила, никогда настоящим не было, как и у всех остальных. Империя Эвинии строится на ложных надеждах и ложной любви, потому что ложь – разменная монета этого мира. Ложь большая и маленькая – краеугольный камень любой мечты. «Ты ненавидишь себя». Пальцы покрыты кровью. Корка содрана и сочится красным, обжигая свежей болью. Какой смысл в моих чувствах, когда это тот же страх, но под разными масками? – Вайолет. – Я слышу стон Сайруса и движение в той стороне. – Что ты делаешь? Стараюсь сделать так, чтобы я никогда больше не потеряла контроль из-за него, неважно, как Провидица короля или как его возлюбленная. Он получил слишком большую часть меня. Я хватаюсь за стебель и окрашиваю его своей кровью. Прямо как в кошмаре, шип с кроваво-красным острием распускается под моей рукой. Используй шип, и тебе все сойдет с рук. Когда он вонзится ему в сердце, то уничтожит его тело. Отламываю его, и он идеально ложится в мою руку. Я была рождена, чтобы владеть им. Сайрус пытается подняться на ноги, но я пересекаю комнату быстрее и прижимаю его к полу, положив колено ему на грудь. Мы уже были в такой позиции. Я обхватываю свободной рукой его шею, и он вздыхает, заскулив, правда, пытаясь вдохнуть. Я не знаю, это Судьбы даровали мне силы, или он просто так слаб, что почти не сопротивляется? – Это то, чего хотят наши боги. – Я усиливаю свою хватку. Шип скользкий от крови. – Я совершила ошибку, когда воспротивилась им. Они были правы во всем остальном. Из его горла вырывается звук. Думаю, он смеется. – Так сделай это, раз так уверена. Мне кажется, что Сайрус обезумел перед лицом неминуемой смерти, но он хватает меня за запястья и не отталкивает. Он приставляет конец шипа к своей груди с такой силой, которой, я думала, у него уже нет. – Давай. Я вонзаю шип в его плоть в том месте, где раскрыта рубашка, но чувствую только свой пульс под его пальцами. Я понимаю, что не перестаю дрожать. – Моей самой большой ошибкой, – говорит Сайрус, его запятнанные кровью губы припухли и потрескались, – было позволить Камилле уговорить меня на ту вылазку в Лунный квартал. – Потому что ты встретил меня в тот день? – заканчиваю я за него мысль. – Потому что я влюбился. Лжец. Чаровник. Лжец. – Ты говоришь это, чтобы спастись, – шепчу я. – Мое проклятье, моя погибель, моя Вайолет. Мое сердце принадлежит тебе. Оно всегда было твоим. Так возьми же его. – Сайрус тянется ко мне, и большим пальцем гладит мою щеку. Я вздрагиваю от ощущения влаги на коже… Мои слезы. Я ненавижу его. Я так сильно его ненавижу за то, что он заставляет меня чувствовать себя так. – Заткнись. – Заставь меня, – и у него еще есть смелость улыбаться. Я высоко поднимаю шип. Довольно наших игр. Я освобожу его от моей жизни. Освобожу себя от нашей судьбы. – Давай. – Его глаза полны уверенности, как в те разы, когда он раньше подначивал меня, они изучают мое лицо с тем восхищением, которое свойственно только возлюбленному. Так искренне, слишком искренне. – Я хотя бы не трус. – Ты ничего обо мне не знаешь, – огрызаюсь я. И вонзаю шип глубоко в его грудь. Запах метала и земли заполняют воздух. Вспышка триумфа на его лице гаснет так быстро, как распахиваются его губы в удивленном вздохе, хоть и запоздавшем. Он и не думал, что я могу это сделать. Кровь течет меж моих пальцев. Мои трясущиеся руки измазаны ей. Слишком поздно о чем-то жалеть, но тошнота все равно подступает к горлу, и я не могу больше на него смотреть. Рана взрывается всполохом листьев. Лианы выползают из его груди и оплетают тело, мои колени, ковер и половицы. Я отползаю назад, спотыкаясь о ростки, а они жадно хватаются за мои лодыжки с холодным касанием магии. Его тело дергается, словно под контролем того, что бежит в его венах, и… Словно живой и напуганный, он хватается за дыру в своей груди. – Что ты… Что со мной происходит? Но я лишь смотрю на него во все глаза, потому что не знаю. Кошмар из воспоминаний разворачивается перед моими глазами: Сайрус, утопающий в зелени, его губы красны, как кровь. Красны от крови. Рана уже закрылась, оставив коричневый шрам с лентами растений, что произрастали из него. Измазанный в крови шип отпадает, как грязь. Никаких следов того, что он когда-то существовал.