– Наконец‑то мы встретились снова, дон Мигель. Вижу, вы очень изменились. Улыбнитесь! Неужели слухи о том, что вы добровольно дали укусить себя вампиру, лишь бы получить шанс отомстить нам, верны? Адмирал яростно оскалился, но если он привык, что демонстрация жутких клыков наводит страх на его подчинённых и пленников, то на лицах пиратов мелькнули лишь презрительные усмешки. Эти загорелые парни видели и не такое… – Значит, сплетники не врали. Льщу себя надеждой, что вы удовлетворены нашей встречей, хоть она и произошла не так, как представлялась вашему воображению. Но, как мне известно, вы страстно желали её. Что ж, вот я перед вами! Потеряв дар речи, с лицом, искажённым от злобы, дон Мигель де Эспиноса смотрел на человека, которого он считал виновником всех своих несчастий. Издав нечленораздельный вопль бешенства, адмирал всё‑таки схватился за шпагу, но не успел выхватить её из ножен – его руку сжали железные пальцы. – Спокойно, дон Мигель! – сказал Питер Блад твёрдым голосом. – Я не вампир, но не советую вам нарываться. Как говорят в русской Одессе, «спрячь зуби – вирву!» Несколько секунд они стояли молча, не сводя глаз друг с друга. – Что ты намерен с нами делать, негодяй? – наконец выдавил испанец хриплым голосом. Капитан Блад пожал плечами, и его губы тронула слабая улыбка. – Всё, что я хотел, уже сделано. Вы и ваши люди пересядете в шлюпки, а ваш корабль будет пущен ко дну. Вон там берега острова Гаити, вы доберётесь туда без особых затруднений. И заодно примите мой совет, сударь: не гоняйтесь за мной! Побеждённый адмирал с молчаливой ненавистью смотрел на доктора. – Думаю, что я приношу вам только несчастье. Уезжайте домой, дон Мигель, покайтесь в церкви, попейте святой воды, раздайте милостыню, быть может, клыки уйдут и вас в целом отпустит. Займитесь чем‑нибудь, что вы знаете лучше, нежели морское дело. Баранов пасите, что ли. Судя по вашей команде, именно это у вас отлично получается. Шатаясь как пьяный, адмирал спустился по трапу, волоча за собой побрякивающую шпагу. Победитель, даже не потрудившись обезоружить врага, равнодушно повернулся к нему спиной и тут увидел на полуюте Уэйда с Арабеллой. В одно мгновенье его лицо залилось краской смущения. На секунду он замешкался, пристально рассматривая свои сапоги, потом, тоскливо озираясь по сторонам, словно бы ища, куда удрать, но, наконец, решившись, быстро взбежал по трапу. Лорд Джулиан сделал шаг вперёд, чтобы достойно отругать спасшего его капитана пиратского корабля, дравшегося под английским флагом. – Неужели вы, сэр, отпустите на свободу этого испанского мерзавца? – воскликнул он. – Это крайне неразумный поступок. Не будьте дураком, я бы на вашем месте… Но Блад, кажется, только сейчас заметил его светлость. – А какое ваше собачье дело, чёрт возьми? – перебил он с заметным ирландским акцентом. Его светлость решил, что явная невежливость и отсутствие должного почтения в голосе Блада должны быть немедленно исправлены самым жёстким образом. – Между прочим, я лорд Джулиан Уэйд, посланник самого министра Великобритании! – гордо отчеканил он. – Надеюсь, вы слышали обо мне? – Да что вы говорите, укуси меня вампир?! Настоящий лорд, не врёте? Тогда, быть может, вы объясните мне, какая чума занесла вас на испанский корабль? Какого дьявола рогатого вы вообще попёрлись к нам на Карибы?! Как видите, ирландец нарывался, изо всех сил не желая быть вежливым. Лорд Джулиан едва удержался, чтобы не вспылить. Но, подумав, вкратце рассказал всё как было. – Значит, испанец взял вас в плен, не так ли? И заодно вместе с вами и мисс Бишоп? – Вы знакомы с мисс Бишоп? – удивился лорд Уэйд. Однако невежливый капитан, не обращая никакого внимания на слова лорда, отвесил низкий, церемонный поклон Арабелле. К удивлению Уэйда, она не только не ответила на его галантный поклон, но и, более того, развернулась к нему, деликатно выражаясь, местом Фортуны. Тогда капитан повернулся к лорду Джулиану, запоздало ответив на его вопрос. – Когда‑то я имел честь быть с ней знакомым, – хмуро ответил капитан, оборачиваясь к послу. – Но оказывается, что у мисс Бишоп очень короткая память. В его голосе звучали, самоирония и боль, но Арабелла, чисто по‑женски заметив только эту иронию, спичкой вспыхнула от негодования. – Среди моих знакомых нет воров и пиратов, капитан Блад! – отрезала она. – Капитан Блад?! – его светлость чуть не подскочил от неожиданности. – Вы… вы и есть тот самый капитан Блад? – Ну а кто же ещё, по вашему мнению? Тимоти, что ли… – устало откликнулся доктор. «Среди моих знакомых нет воров и пиратов…» – эти жестокие слова многократным эхом отдавались в его мозгу. В глазах потемнело, губы дрогнули, хотелось заплакать, но нельзя, он капитан, на него смотрят пираты… Меж тем лорд Джулиан обиделся, что на него не обращают внимания. Одной рукой он схватил Питера за рукав, а другой указал на удалявшегося дона Мигеля: – Капитан Блад, вы в самом деле не собираетесь повесить этого негодяя? – С какого перепоя я должен его вешать? – Потому что он презренный пират, и я могу это доказать. Я пойду свидетелем! – Да неужели? – устало фыркнул Блад, бледнея и краснея попеременно. – Но ведь и я тоже презренный пират, а потому не лезьте в наши пиратские тёрки. Пусть дон Мигель гуляет на свободе. Лорд Джулиан едва не задохнулся от возмущения: – И это после того, как он потопил наш «Ройял Мэри»? После того, как он так жестоко и невежливо обращался со мной… с нами?! Но особенно со мной! Вы видели, в каких бесчеловечных условиях я спал?! Это пощёчина всей Британии! – Я не служу Англии, сэр, и меня ни капельки не волнует, если кто‑то сморкается в её флаг. Его светлость даже отшатнулся от такого неприкрытого неуважения, но ирландец спокойно добавил: – Буду признателен, если вы проводите мисс Бишоп на мой корабль. Прошу вас поторопиться – эта посудина сейчас пойдёт ко дну. Он медленно развернулся, чтобы уйти, но лорд Джулиан задержал его и, едва сдерживая холодное возмущение, презрительно протянул: – Капитан Блад, вы окончательно разочаровали меня. Я‑то надеялся, что вы сделаете блестящую карьеру! Более того, я даже хотел протянуть вам руку дружбы, и не только… – Поплачьтесь дьяволу! – тоскливо бросил капитан Блад, развернувшись на каблуках. Глава 20 Вор и пират, понял?! …На полуюте под золотистым сиянием огромного кормового фонаря, где ярко горели лампы, в одиночестве расхаживал Питер Блад. На корабле царила почти полная тишина. Обе палубы, тщательно вымытые швабрами, блистали чистотой. Никаких следов недавнего боя уже нигде не было видно. Группа моряков, рассевшись на корточках вокруг главного люка, сонно вполголоса намурлыкивала какую‑то корсарскую песенку: Сегодня пират И пьян, и богат, И нос у него в табаке! Но месяц прошёл, Он гол как сокол И пляшет в петле налегке‑е… Ой‑ё, ой‑ё, опасности по мне! Ой‑ё, ой‑ё, хочу уснуть на дне! Спокойствие и красота тропической ночи смягчили сердца этих грубых людей, и в глубине души они всё так же мечтали о далёкой Англии, мирной жизни где‑нибудь в тихом Сусексе, разведении пчёл и свежем эле по вечерам… Капитан Блад не слышал песни, он вообще ничего не слышал, кроме несмолкаемого эха жестоких слов, столь безжалостно заклеймивших его. Вор и пират! На, получи и распишись! Когда три года назад на Тортуге его уговаривали встать на скользкий путь искателя приключений, он ведь ещё тогда прекрасно знал, какого мнения будет о нём Арабелла Бишоп. И только твёрдая уверенность в том, что она для него потеряна навеки, ожесточила его душу, когда, окончательно отчаявшись, он избрал весёлую дорогу уголовного преступника. Блад не допускал даже мысли, что когда‑либо встретит Арабеллу, но тем не менее постоянные думы о ней были источником его полуночных мучений. Игнорируя общепринятые на Тортуге попойки и бордели, он все эти бурные годы тайно носил в своём сердце её милый образ. Мысль о ней помогала ему сдерживать не только себя, но и тех, кто за ним шёл. Никогда ещё за всю историю корсарства пираты не подчинялись столь жёсткой дисциплине, никогда ещё ими не управляла столь железная рука, никогда ещё так решительно не пресекались обычные грабежи, алкота и насилие, как это было среди пиратов, плававших с капитаном Бладом! Очень богатых, но почему‑то грустных пиратов… Как вы помните, в соглашениях по приёму на судно предусматривалось, что абсолютно во всех вопросах они обязаны были беспрекословно повиноваться своему капитану. Сказано, подписано – и точка! Но поскольку корсарское счастье всегда сопутствовало доктору, он сумел выковать из необразованной толпы буйных и неуправляемых бандитов невиданную дотоле высокоорганизованную частную армию. Как смеялась бы над ним его же команда, если бы они вдруг узнали, что всё это делалось им из нежных чувств к девушке, в которую он был вот так сентиментально влюблён! Как злорадствовали бы они, если б узнали, что та самая роковая красавица презрительно бросила ему в лицо: «Среди моих знакомых нет воров и пиратов!» Понял, ты?! Вор и пират! Только так, и не иначе!