– Я останусь вашим другом, лорд Джулиан. Запомнил, идиота кусок? Только другом! Арабелла разжала захват. Потом она изящно поправила шляпку, шаловливо покосилась на посланника короля, хихикнула два раза, разряжая обстановку, и, качая бёдрами, как каравелла, пошла к выходу из сада. Недостроенный воздушный замок рухнул, а его светлость почувствовал, как на него свалилось жуткое несчастье. Он был самонадеянным человеком, не привыкшим получать отказы от женщин. И поэтому он никак не мог понять причину такого сурового отлупа от провинциальной девицы с какого‑то там Барбадоса. Ну, не дано оно ему было… Она обещала ему пошлую бабскую «дружбу», а ведь он мог обеспечить ей такое высокое положение, которое племяннице колониального плантатора даже не снилось! Разве он не молод, разве не красив или ей не нравится его аккредитив? И тут до его светлости наконец дошло: – Это Питер Блад? – Где, кто, что, в смысле Питер Блад?! – едва не изогнувшись винтом, резко обернулась Арабелла, и лицо её покрылось густым румянцем. – Н‑не знаю, не уверена… Это было неправдой. Сегодня с её глаз спала пелена, и это понимание, запоздавшее на целые сутки и года, наполнило её сердце жалостью и тоской. А от жалости до любви у женщины один шаг… Опытный в таких делах лорд Джулиан тут же испытал удар жгучей ревности, а поскольку личная обида в нём была сильнее чувства долга, посланник министра короля с того момента начал заниматься тем, что более всего походило на подлость. Да что там походило… Конечно же, он с ходу пообещал Арабелле использовать всё своё влияние для защиты бедненького корсара. Но на деле втайне начал подстрекать её дядюшку, помогая ему в составлении планов поимки и казни капитана Блада. То есть его светлость удивительно быстро оскотинился… Несколько дней спустя, когда ямайская эскадра вышла в море, в каюте флагманского корабля вице‑адмирала Крофорда вместе с полковником Бишопом сидел и коварный лорд Джулиан Уэйд. В их совместной поездке не было никакой необходимости. Более того, прямые обязанности губернатора требовали, чтобы Бишоп оставался на берегу, а его тощая светлость вообще не мог принести никакой пользы на военном корабле. И всё же они оба отправились на охоту за капитаном Бладом, общая цель связала их и даже создала некое подобие пошлой дружбы. Элегантный лондонский мажор и тупой садист‑плантатор с Барбадоса, люди, крайне отличные друг от друга по своему воспитанию, положению и элементарной культуре, сошлись в одном – убить Питера Блада! Эскадра крейсировала у берегов острова Гаити, ведя наблюдение за Наветренным проливом и страдая под зонтиками от наступления дождливого сезона. Но, несмотря на огромный посыл энтузиазма, охота оказалась безрезультатной, и месяц спустя они вместе вернулись в скучающий Порт‑Ройал с пустыми руками, где их ожидали крайне неприятные известия из Старого Света. Общеизвестно, что махровая мания величия Людовика XIV в конце концов разожгла в Европе пожар войны. Французские легионеры с шуточками и песнями опустошали винные рейнские провинции, а потирающая руки Испания тихой сапой примкнула к тройственному союзу государств, объединившихся для защиты от неистовых притязаний сбрендившего короля Франции. Но это было ещё не самое худшее… Из той же Англии, где простой народ изнемогал от изуверской тирании короля Якова, ползли непроверенные слухи о гражданской войне. Сообщалось, что якобы Вильгельм Оранский получил официальное приглашение прибыть в Лондон с целью занятия задом трона. Теперь каждый прибывающий из Европы корабль доставлял в Порт‑Ройал новые и всё более тревожные известия. Вильгельм спешно прибыл в Англию, а в марте 1689 года на Ямайке вдруг узнали, что он таки взял английский престол; меж тем законный тиран Яков бежал во Францию, пообещавшую оказать ему всяческую военную помощь. Естественно, что тощего родственника лорда Сэндерленда никак не могли радовать столь грустные известия. По факту он уже мог смело считаться безработным… А вскоре было доставлено письмо (или уж скорее приказ!) уже от нового министра иностранных дел короля Вильгельма. В нём губернатору Бишопу сообщалось о начале войны с той же Францией, что должно было отразиться и на общей политике колоний. Как король Яков, прячущийся во Франции, объявил ей же войну, вообще ни у кого не укладывалось в голове! Тем не менее французские колонии дружно намеревались защищаться, привлекая для этой цели беспринципных пиратов Тортуги и вечно голодных вампиров. А кто бы рискнул их осуждать? В связи с этим в Вест‑Индию направлялся генерал‑губернатор лорд Уиллогби, и с ним на всякий случай следовала эскадра под командованием адмирала ван дер Кэйлена. Вампирская война в Новом Свете грозила вспыхнуть по всем фронтам. И уж тут мало не показалось бы никому. Лорд Джулиан пока не получал никаких известий лично для себя, понятия не имея, что ему следует делать. Поэтому он поспешил установить с полковником Бишопом ещё более близкие и дружественные отношения в надежде на заключение брака с Арабеллой. Ибо власти меняются, а вот прибыль от сахарных плантаций – нет. Собственно, желания девушки тут никого особенно не интересовали… Полковник же, в свою очередь, опасаясь отставки, тоже мечтал породниться с лордом Джулианом, прекрасно понимая, что такой аристократ, как Уэйд, при любой власти всегда будет занимать высокое положение. Оно не тонет! Короче говоря, в конце концов между ними установилось полное взаимопонимание, и лорд Джулиан на ушко сообщил губернатору всё о Питере и Арабелле. – По большому счёту единственное наше препятствие – это сам капитан Блад, – прямо рубанул он, – девушка любит его. – Дура, это она без разрешения! – грозно воскликнул Бишоп. – Я ей не позволял такого! – Я тоже. Тем не менее Арабелла сама мне в этом призналась. – Какое бесстыдство! Какой позор! Клянусь дьяволом, я с ней разделаюсь по‑своему! – Вы идиот, Бишоп. Поверьте мне, я в этом разбираюсь. Презрение лорда Джулиана, словно ледяная ванна, охладило пыл работорговца лучше любых доводов. Плантатор испуганно прикусил язык. – Девушку с таким характером нельзя убедить угрозами или плетью. Она ничего не боится. Просто прекратите мешаться у меня под ногами. – Совсем не мешаться? А, чёрт побери, что же делать?! – Ловить пирата. До тех пор, пока Питер Блад жив, она будет ждать его. – Ага, но если мерзавец исчезнет, то она утешится в ваших объятиях? – Ну вот, теперь вы начинаете рассуждать здраво, – вяло похвалил его Джулиан, – главное, слушайте меня, и будет вам счастье. – Да уж, теперь мы возьмём негодяя за жабры! – с энтузиазмом воспрянул Бишоп. – Война с Францией снимает с нашего флота все запреты по отношению к Тортуге. Исходя из государственных интересов, нам следует напасть на этот грязный рассадник проклятого пиратства! – А одержав победу, мы по‑любому неплохо зарекомендуем себя перед новым правительством, – задумчиво протянул его светлость, теребя кудри парика, – к тому же там столько золота… – Мы отправимся к этому разбойнику прямо в его берлогу, – захохотал Бишоп, – и превратим Тортугу в груду развалин, где наконец повесим изменника Блада! Мысль о разграблении этого богатейшего города им обоим явно нравилась. Они не учли лишь одну изменчивую величину – вампиров… …Два дня спустя, то есть примерно через три месяца после ухода Блада из Порт‑Ройала, эта парочка вновь отправилась охотиться за неуловимым корсаром, взяв с собой всю эскадру и несколько вспомогательных кораблей. Официальная версия похода заключалась в том, что англичане намерены совершить налёт на французскую часть острова Гаити. То есть от похода на Тортугу их всё‑таки умудрились отговорить более опытные капитаны кораблей и старшие офицеры. Погибать из‑за лживого патриотизма не хотелось никому. Разгром гнезда грязных пиратов пришлось временно отложить. Поэтому в первую же ночь огромная каюта «Императора», флагманского корабля эскадры вице‑адмирала Крофорда, превратилась в банальный кабак. Виски, ром и контрафактная польская водка лились рекой! Полковник Бишоп с лордом Джулианом накачались до самого свинского состояния и в своих залитых синькой мозгах радостно представляли скорый конец Питера Блада. Они обсуждали и даже спорили, кто именно собственноручно наденет ему петлю на шею, а кто будет хихикать, пока наглый доктор будет плакать и молить о пощаде, смешно извиваясь на виселице… Глава 25 На службе у нового короля …Ну а корабль Питера Блада, в своё время так ловко слинявший из Порт‑Ройала и гонимый сильными попутными ветрами, давно достиг Кайонской бухты. Волей капризницы судьбы он умудрился прибыть в Тортугу даже раньше фрегата, на котором уходили те самые корсары под командой старого волка Волверстона. По правде говоря, весьма посредственного капитана, хоть и крутого рубаки. В мятежной душе бывшего доктора на тот момент царил кромешный ад… Четыре корабля его эскадры с общей командой в семьсот душ ожидали своего вожака в гавани. Он расстался с ними во время шторма у Малых Антильских островов, и многие всерьёз начали беспокоиться о судьбе Питера Блада. Типа не потонул ли, ась? Все они радостно приветствовали «Арабеллу», и радость эта была совершенно искренней, в его честь прогремел пушечный салют, а суда эскадры были разукрашены радужными флагами. В те времена это было просто выражением общей радости, а не пышным открытием гей‑парада… Всё население города, взбудораженное шумом, высыпало на мол. Пёстрая толпа мужчин и женщин разных неприличных профессий шумно приветствовала возвращение знаменитого корсара. Сам капитан Блад, на полусогнутых, с перекошенной физиономией, пьяный в хламину, сошёл на берег только для того, чтобы не обмануть всеобщего ожидания. На лице его застыла мрачная улыбка, а молчал он, потому что ничего внятного сказать не мог. Вот только прибудет Волверстон, и все вопли восторга сразу превратятся в страшные проклятия! В Тортуге его встретили капитаны Хагторп, Кристиан, вампир Ибервиль и несколько сотен верных корсаров. Он жестом оборвал их приветствия, а когда они начали домогаться с расспросами, предложил им всем пойти лесом, а уже там не спеша дождаться Волверстона, чей доклад полностью удовлетворит их любопытство! Посланные в такую даль капитаны в недоумении отвалили… После чего сам Питер продолжил витиеватый, пританцовывающий путь сквозь пёструю толпу моряков и корсаров, плантаторов и торговцев, англичан и французов, чехов и голландцев, вежливых вампиров, охотников с острова Гаити, лесорубов и индейцев, мулатов, торговцев фруктами, негров‑рабов, женщин лёгкого поведения, мелкого жулья и прочих представителей человеческого рода, превращавших весёлую Кайонскую бухту в смешанное подобие Вавилона. С трудом выбравшись из этой разношёрстной толпы, капитан Блад направился с визитом к д’Ожерону, чтобы засвидетельствовать своё нетрезвое почтение губернатору и его семье. Там он ещё крепко добавил на грудь и на «Арабеллу» был доставлен уже практически в мясо! Расходясь после короткой встречи с Бладом, корсары поспешно сделали неправильный вывод, что Волверстон должен прибыть с каким‑то редким военным трофеем. Но мало‑помалу с борта «Арабеллы» начали доходить всякие иные слухи, и радостное предвкушение от грядущей добычи перешло, мягко говоря, в глубокое недоумение от того, где оно есть и что. Однако небольшой экипаж «Арабеллы» всё же имел хоть какие‑то мозги и совесть, старательно молча в тряпочку. Объяснялось это не столько фактом преданности капитану, сколько, скорее, тем, что если Блад будет обвинён в предательстве, то их также осудят, и бесповоротно! Слухи роились, множились и разрастались в преломлённом свете самых фантастических домыслов… Обстановка накалялась, но едва лишь шлюп геройского одноглазого мятежника встал на якорь, как все бросились к нему за объяснениями. Причём такой дружной толпой, что едва не перевернули его судно прямо в гавани. Да, у Волверстона был только один глаз, но порой видел он им лучше, чем многие другие двумя. И самое большое место в его суровом сердце занимала дружеская любовь к Питеру Бладу. Именно он сумел превратить их общее поражение в эпический подвиг… Когда его корабль обходил форт, команда сразу увидела красный корпус «Арабеллы», стоящей в бухте на якоре. Волверстон протёр свой единственный глаз, выпучил его снова и всё равно не мог поверить увиденному. Но Дайк, ушедший вместе с ним из Порт‑Ройала, дли‑и‑нным ругательством вслух подтвердил, что они все тут в неслабом ох‑х…ренении… – Дьявол и преисподняя с жареными чертями на шпажке под соусом карри, мамой клянусь, это же «Арабелла» или её призрак?! Волверстон открыл было рот, но тут же захлопнул его и зажал обеими руками. В том, что перед ними «Арабелла», не было никаких сомнений. Но какого чёрта красный галеон торчит здесь, если всем известно, что он остался на Ямайке? Да и Блад ли командует своей «Арабеллой» или корсары удрали на ней, бросив своего капитана? Лейтенант Дайк повторил вопрос, и Волверстон буркнул сквозь зубы: – Чего пристал? У тебя же два глаза, дружище, а у меня только один. – Но я вижу «Арабеллу». – Конечно. А ты чего ожидал? – Э‑э, чтоб меня вздёрнули испанцы за пьянку и непристойный вид, – разинув рот, Дайк уставился на него, – а разве ты сам знал, что встретишь тут «Арабеллу»?! Взглянув на него с хорошо разыгранной иронией, Волверстон нарочито рассмеялся, а затем очень громко, чтобы слышали все окружающие, сказал: – Конечно! А кого же ещё? «Аврору», что ли?! Он вновь издевательски фыркнул, словно поражаясь тупости своей же команды, и отвернулся, занявшись швартовкой корабля. Естественно, что Дайк почувствовал себя идиотом, который единственный на корабле чего‑то там не знает. Остальные корсары быстренько сообразили, что выглядеть подобными тупицами не хотят, а потому вообще не лезли не в своё дело. Одноглазый верзила сразу просёк, что по каким‑то личным мотивам Блад не стал рассказывать корсарам правду о том, что произошло после того, как шторм оторвал флагманскую «Арабеллу» от других кораблей эскадры. Мысленно Волверстон искренне поздравил себя с этим и на одной импровизации разыграл целый моноспектакль… – Наш капитан, как всегда, скромничает, – глубокомысленно, сложив огромные руки на груди, заявил он Хагторпу и другим толпившимся вокруг него пиратам, – он никогда не любил хвастаться. А ведь делишко провернул такое, что и сам Морган бы позавидовал! – О‑о‑у… – уважительно протянули все.